Адепты стужи - Александр Маркьянов

— Нет, как то не сподобился… Не до этого было.

— Это уже неважно, что случилось, то случилось. Через Английский канал идет эскадра. Сейчас — самым малым ходом.

— Вот как?

— Да. Что-то с техникой. Но я прервал, продолжайте…

— Грея поставили в пару ко мне. Всех нас перебросили на расследование североирландских корней того что произошло в Лондоне. Это не считая обычной работы, от которой нас никто не освобождал. У меня был осведомитель, фамилия О'Доннел. Электрик по профессии, из сочувствующих, но не активист. Много пил.

— Пил?

— Вот именно, сэр. Пил. Он упоминал до этого, что к нему подходил Кевин О'Коннел, один из региональных командиров ИРА, приносил ноутбук с какой-то непонятной программой. Просил подобрать какой-то провод, нестандартный для подключения ноутбука к чему то…

— Например, к системе управления огнем… — мгновенно дошло до Ковача.

— Точно, сэр. Вы же понимаете…

— Понимаю. Варианты просчитаны — скорее всего, это был миномет с автоматической карусельной подачей мин. Возможно — к нему.

— Возможно. Я допросил О'Доннела вместе с Греем. Через день с небольшим его похитили. Я попытался его освободить с боем…

Сейчас я был благодарен Ковачу за то, что он не задал глупый, и вертящийся у многих на языке в такой ситуации вопрос — зачем? Потому что, по-настоящему я и сам не знал ответа на этот вопрос…

… с боем освободить его не удалось, осведомителя зверски убили, после чего устроили засаду и на нас. Мы вырвались — хотя и с ранениями, потеряв при этом служебную машину. В итоге — меня отстранили, Грея — нет.

Ковач впервые отвлекся от голубей, повернулся ко мне.

— Ты понимаешь, в каком случае это может быть.

— Понимаю. Его завербовали, чтобы найти русского агента в рядах британских сил правопорядка в Северной Ирландии. Они называют это «адепты стужи»…

— Он тебе это сказал?!

— Да сэр. Мне удалось его расколоть.

Ковач снова помолчал собираясь с мыслями.

— Подробнее…

— Двое. Один из них седой, бородатый, невысокий, с трубкой. Гулкий голос. Монтескью, сэр?

— Возможно…

— Вербовал второй. Пожилой, старше Монтескью. Невысокий, с добрыми глазами.

Говоря все это я внимательно наблюдал за реакцией Ковача. И заметил, как с каждым произнесенным словом в глазах появляются озабоченность и даже страх. Он знал того, кого я описал. Точно знал кто это. И не только знал — но и боялся.

Кто же это, черт возьми…

Ковач вдруг понял, что я сумел «прокачать» и его — получил информацию, которую он давать не хотел. Но не разозлился, а дружески улыбнулся — впервые за все время этого разговора.

— Знаешь… Если тебе доведется встретиться с этим вторым… «с добрыми глазами»… самое лучшее что ты можешь сделать… в общем беги от него и не оглядывайся. Это тебе на будущее.

— Кто он?

— Неважно. Мы полагали, он уже не вернется к активной деятельности. Но горбатого… неважно, в общем.

— Я продолжу. Только по выходу из больницы я получил сигнал на отзыв — это можно проверить по тому когда я послал свое письмо. После этого я уже бросить не мог.

— Это не твоя война… — помолчав сказал Ковач.

— Теперь — моя. Я кажется, знаю этого подонка…

— Которого?

— Того который работает в Лондоне. Мы настигли О'Коннела в Ирландии. Его застрелил снайпер из мощной винтовки. Думаю — это тот же самый.

— Почему?

— Больше некому. То, что произошло в Лондоне недавно, и то что происходит там сейчас — все это взаимосвязано. Это — звенья одной цепи и связано все это через полковника.

— Кого?

— О'Коннела. «Полковник» — это его кличка. Он знал что произошло тогда в Лондоне, а скорее всего сам все и организовал. Кто-то очень не хотел, чтобы полковник заговорил и послал снайпера. Первое убийство в Лондоне произошло на третий день после убийства «полковника». Таких совпадений не бывает.

— Ты видел его?

— Нет. Не видел. Снайпера в таком случае увидеть невозможно, на то он и снайпер. Почерк — полностью совпадает.

— Этим займемся мы.

— Этим должен заняться я. Я для него приманка. Я приманка для всех британских спецслужб. Если я просто уйду на дно — они победили! Они смогут устроить скандал, даже тогда когда я будут в России.

— Хорошо… — после паузы сказал Ковач — что ты собираешься делать?

— Выход только один. Спросить у того, кто знает. Знают — двое, это единственные ниточки, которые остались.

— Кого ты имеешь в виду? — недоуменно спросил Ковач.

— Монтескью и невысокого. Один из них должен что-то знать — а скорее всего, знают оба. Единственный способ получить информацию быстро — спросить одного из них, спросить с пристрастием.

Ковач откинулся на спинку скамейки. Бросил щепоть корма на дорожку — и голуби кинулись со всех сторон.

— Этого нельзя делать — наконец изрек он.

— Почему?

— Как вы это себе представляете, сударь? Вы понимаете, что их охраняют, каждого как минимум десять человек. Это секретоносители высшей категории. Их не взять.

— Ошибаетесь. Я как-никак разведфак заканчивал. А потом в Бейруте и Белфасте стажировался. Можно их взять, можно вообще взять любого человека. Не знаю пока как — но можно. Убить — можно без вопросов, взять живыми — сложно, но тоже можно.

— Для этого нужно как минимум отделение.

— И снова ошибаетесь. Для этого нужны мы двое — я и Грей. Оба мы хотим задать вопросы, это наше личное дело. Отделение — его надо перебросить в Лондон, разместить, вооружить, вывести к объекту, причем в особо охраняемый район, а потом надежно вывести оттуда, вместе с добычей и разъяренными британцами на хвосте. Не справятся четверо — не справится никто. Меня учили так.

— Вас только двое.

— Полэкипажа. У обоих специальная подготовка. Справимся. Чем больше людей — тем больше мишеней….

— Нереально. Кроме того, мы рассоримся с Секретной разведывательной службой раз и навсегда, это чревато…

Чревато…

Опасения Ковача я прекрасно понимал. Каждая крупная разведка мира должна была засылать своих людей в страны, являющиеся потенциальными противниками. Часть проникала нелегально и работала под легендами и подложными документами гражданина или подданного страны пребывания, большая же часть работала под прикрытием либо дипломатическим, либо коммерческим. В качестве коммерческого прикрытия обычно было либо рабочее место в представительстве национальной авиакомпании, либо банка либо страховой компании, либо чего-то в этом роде. Большая часть таких вот «агентов» контрразведке страны пребывания была известна.

И тут возникал щекотливый и деликатный вопрос. Что с ними делать? Убить? Тогда в ответ убьют твоего человека в другой стране, ты опять кого-нибудь убьешь, и твои противники кого-нибудь убьют — и это никогда не кончится. Работать так нельзя.

В результате, между крупнейшими разведслужбами мира было заключено молчаливое, никем не подписанное и не оформленное соглашение. Такие вот «полуобъявленные агенты» считались неприкосновенными, максимум что с ними можно было сделать — выдворить из страны, поймав на месте совершения акта шпионажа. Или судить с последующим обменом на провалившегося своего разведчика, легального или нелегального. Насчет разведчиков с дипломатическим прикрытием было намного проще — любая страна могла объявить, что не желает больше терпеть тех или иных лиц в составе дипломатических представительств, и страна, которую такие «дипломаты» представляли, обязана была немедленно отозвать их. Часто после этого следовал аналогичное выдворение с другой стороны.

А вот насчет нелегалов, да еще «специалистов по активным действиям», как благозвучно именовали диверсантов, никакой договоренности не было. С ними можно было делать все что угодно, если удалось взять. Но иногда мстили и за них — тайно и жестоко.

— Сударь, я не являюсь сотрудником разведслужбы.

Смешно — но кадровым сотрудником разведки я и в самом деле не являлся, я был морским офицером, находящимся в длительной специальной командировке.

— Британцам этого не объяснить.

— Я не к тому сказал. А к тому, что я просто отсюда не уеду, пока не разберусь со всем этим дерьмом…

Ковач молча бросал корм голубям, голуби бурным курлыканьем выражали свою радость, кидались на крошки, подпрыгивали, самые смелее даже подлетали к руке…

— Я вам скажу одну вещь… — начал Ковач — в свое время в разведку был закрыт путь людям из армии и флота. Догадываетесь почему?

— Стрелять любят?

— Дело не в этом — хотя и в этом тоже, конечно, разведчик кончается как разведчик в тот самый момент, когда достает пистолет. Дело не в этом. Просто в армии свой способ решения проблем — а у нас свой. Вы никогда не посылаете человека туда, куда можно послать пулю, мы же посылаем именно человека. И мы посылаем его туда не на день, не на неделю — он годами должен работать в чужой стране, в чужом окружении, под легендой, по крупицам собирая информацию. Если мы находим угрожающее нам лицо или объект — мы следим за ним. Все это потому что если уничтожить до срока — на его месте просто будет другой, о котором мы ничего не знаем. Вы же, армейские, очень нетерпеливые люди. Пришел, увидел, победил — вот ваш девиз. Вы слишком нетерпеливы, вы уничтожаете цель — и не задумываетесь о том что будет после того как вы ее уничтожите…