Публичное одиночество - Никита Михалков

И тут мне окончательно стал ясен принцип устроителей «Ники»: артисты все хороши, а приз дадим тому, кто приехал на церемонию, чтобы «дырок» в трансляции не было.

С тех пор я в чистоту «Ники» не верю.

Гусман может еще тысячу раз повторить мне: «Клянусь мамой, Соломоном, хлебом, жизнью, детьми!» – «Не ве-рю!»

Но это мое личное мнение. «Нику» получали многие заслуженнейшие артисты и режиссеры, – и дай им Бог. И конечно же, большинство из лауреатов действительно были лучшими, но я для себя решил в этой игре больше не участвовать, ибо вовсе не желаю, чтобы я или мои друзья зависели от настроения Юлия Соломоновича и его сподвижников. (II, 39)

НИКОЛИНА ГОРА

(2003)

Понимаете, Николина Гора, как и другие старые поселки – Красная Пахра или Переделкино, – некий поселок, в котором жили люди, рожденные и воспитанные до 1917 года, то есть существовал определенный класс людей, который ехал жить не в Горки, не в Барвиху, а именно туда. Хотя и Барвиха, и Николина Гора возникли в одно и то же время, в 1920-е годы.

Это был кусок земли, достаточно далеко отстоящий от Москвы, с понтонной переправой, без моста, зимой по льду, с проселочной дорогой между дачами, и никакого престижного места он собой не представлял ни в 1920-е, ни в 1930-е годы. Река разливалась до самого низа, до горы. Строил там дачу Отто Шмидт, строил дачу Вересаев, жили там Никулин, Мясищев, Прокофьев, Капица. Даже если посмотреть строения – это было не напоказ.

Сейчас на Рублевку рвутся нувориши, для которых это знаковое место просто потому, что там жило всегда правительство – и дача Сталина, и дача Хрущева. Думают, что они выбирали самые лучшие места. А это не так.

Я взял землю под городом Горбатовом на Оке, где снимался финал картины «Сибирский цирюльник», и земля эта намного более освящена тишиной, чего уже не найти на Николиной Горе сегодня.

Интервьюер: А ваше первое впечатление, когда Вы туда приехали?

Сугробы, огромное количество снега.

Я живу там лет пятьдесят уже и последние десять лет постоянно. В московской квартире удается ночевать раз пять или шесть в месяц. Я хорошо помню это ощущение оторванности. (Я жил там круглый год с пяти лет с нянькой-испанкой, которая жила в нашей семье, одна из тех детей, которых в 1937 году привезли в Россию. Ее звали Хуанита, и рабочие, которые достраивали нам дом, как только ее не называли.)

И вот это одиночество, пустота вокруг, совершенно зимняя, потому что никто зимой там не жил. И все детство – это бесконечное ожидание приезда родителей, потому что они могли приехать только в субботу и воскресенье, и то лишь зимой по льду, а весной в разлив мы были вообще отрезаны от большой земли. Сельский магазин, поселок РАНИС – работников науки и искусства.

А друзья?

Те, кто там жил. Паша Фрумкин, Саша Васильев, Кравченко.

Мы вместе учились в маленькой домашней школе, на такой же даче, потому что в школу в деревне было ходить довольно далеко, восемь километров. Один педагог вел несколько предметов. Начальную школу, первый класс, мы вообще в Москву не выезжали.

У Вас деревенское помещичье воспитание получилось?

Ну не настолько помещичье, но деревенское точно. (XV, 25)

(2007)

Интервьюер: Расскажите историю этого легендарного места – ведь Вы живете здесь уже полвека, не так ли?

Совершенно верно, последние пятьдесят лет я живу здесь.

А Николина Гора… Место это очень старое, известно века с пятнадцатого, по-моему. Сначала тут был погост, а потом на его месте основали небольшой монастырь, который назывался Святой Никола на Песку. Потом монастырь потихоньку оброс крестьянскими домиками и превратился в деревню, которая стала называться Никольское на Песку. Потом в двадцатые годы здесь появился дачный поселок. Ну а имена тех, кто тут жил в разное время, я думаю, вам известны: Вересаев, Новиков-Прибой, Прокофьев, Святослав Рихтер, всех не перечислить…

Но считается, что по статусу это место нельзя сравнить с Барвихой, например, или Горками, которые находятся на Рублевке и являются мерилом достатка и положения…

Знаете, отчасти Вы правы, ведь это место никогда не считалось сверхпрестижным. В свое время здесь была обычная деревня. Достаточно далеко от Москвы, переправа через реку понтонная, никакого моста, зимой вообще ходили по льду. Весной, в половодье, река разливалась так, что подступала к самой горе, какой уж тут комфорт и престижность. Но определенный колорит и притягательность у этого места существуют именно благодаря людям, которые тут жили. Это был особый класс людей, воспитанных и состоявшихся до революции…

А ваш брат часто здесь бывает?

Да, вот его дом, напротив. Дома-то изначально было два, оба достаточно старые, и хоть не хотелось их переделывать, но, к сожалению, пришлось. В том состоянии, в котором они были, содержать их становилось очень дорого, все время что-то приходилось поправлять и чинить. Поэтому я практически полностью перестроил свой дом – в соответствии с детскими воспоминаниями. Так что это даже не стиль семидесятых, это отсылка к более ранним временам. Кухня у меня в послевоенном стиле сделана, материалы, конечно, использованы современные, но, как мне кажется, общее настроение того времени передать удалось.

Тоскуете по старому дому из детства?

Конечно, тот дом навсегда останется в воспоминаниях, ведь я помню, как скрипела каждая ступенька, как звенела щеколда… Но дом был такой старый, что он уже словно бы сам просил: ребята, да разберите меня тихонечко, насмотрелся я на вашу семью, сколько можно, хватит! Поэтому я подошел к жилищному вопросу кардинально, как говорится, с сибирским размахом. Несколько лет назад я снес дом и считаю, что выстроил на том же месте новый, ничем не хуже!

У Вас есть квартира в Москве, почему же Вы не оставили старый дом как память и не остались жить в городе?

Наверное, живя в России, обязательно нужно иметь и квартиру, и дачу. Это совсем разные вещи, и без того или другого нет полноценного счастья. Большое удовольствие – открывать окно на даче и наблюдать красоту природы. Я не человек города, во мне заложена генетика земли, она меня успокаивает, я заряжаюсь энергией, жизненными силами от природы.

Но и эту квартиру мы тоже очень любим, ведь с ней связано много счастливых моментов: здесь выросли дети, они ходили в школу, к тому же это самый красивый район в Москве – Патриаршие пруды. Здесь переулочки, по которым можно гулять, знаменитые особняки Шехтеля, каток, на котором мы всегда катались зимой. Это мой район, где я чувствую себя легко, где мне все говорят: «Здравствуйте», знают моих детей с детства. Наверное, эта квартира может показаться старомодной, но я могу гордиться тем, что до сих пор она имеет вполне современный вид. А ведь когда мы делали в ней ремонт, в нашем распоряжении не было тех материалов, которые есть сегодня. Многие вещи мы привозили с женой из командировок, например, в Берлине между просмотрами мы могли убежать покупать какие-нибудь предметы интерьера. С этим было связано много волокиты, ведь нужно было не только купить что-то, но и оформить документы на отправку, решить вопрос с доставкой. Но всерьез интерьером квартиры мы не занимались, отчасти это было связано с тем, что у нас много детей, они все учились и требовали много времени и внимания. Когда в доме живут дети, то говорить о шикарных интерьерах не приходится. И вообще мы не ставили перед собой задачу иметь сверхмодные квартиры и дома, главным была работа и благополучие семьи.