Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

'Если Анна почувствовала необходимость покинуть Гербер, то сделала так исключительно потому, что ощущала себя в опасности...в опасности, исходящей с твоей стороны, Джордж. В случае моей правоты она сейчас, когда я вернулся в Лондон, отправит мне весть о себе. Не отправит, - я пойму, что ты лгал и держишь ее взаперти против воли. Поэтому, хорошенько задумайся над моими словами, ибо никогда я не был так серьезен. Обидишь Анну...' Ричард не закончил угрозы, по лицу Джорджа видя, нужды в этом нет.

Джордж уперся в брата полными ненависти глазами. Он сделал тяжелый вдох и горько произнес: 'С днем рождения, Дикон'.

Глава восьмая

Вестминстер, октябрь 1471 года

Сесиль Невилл обвела сына сочувствующим взглядом. Он ничего не сказал, но мать знала его достаточно хорошо, чтобы прочесть на лице признаки испытываемой боли.

'Тебя все еще тревожат зубы? Эдвард, я понимаю, почему ты так тянешь с их выдергиванием, но боюсь, это лишь оттягивание неизбежного'.

'Я тоже этого боюсь, матушка. Почти неделя минула, как мой цирюльник заполнил щель золотыми стружками, а я до сих пор чувствую обещанное им облегчение. Он говорит, туда забрались слишком маленькие, для различения их невооруженным глазом, черви и причиняют мне боль. Закрывая им доступ к воздуху с помощью золота, можно убить вредителей и прекратить боль. Иначе все останется по-прежнему'.

'Или же это продлится так долго, сколько больные зубы будут оставаться у тебя во рту'. Она еле заметно улыбнулась. 'Твой отец во многом походил на тебя. Он с открытым забралом встретил бы любое внушающее ужас явление, известное людям и Богу, но только в последнюю очередь покорился бы щипцам цирюльника!'

'Не удивительно...В прошлый раз, когда у меня вырвали зуб, я поклялся, что больше никогда на это не пойду, он должен был находиться также глубоко, как и кишки!' Эдвард скорчил мину. 'Я не хочу закончить жизнь, как большинство стариков, настолько беззубым, что окажусь вынужден ужинать овсяной кашей или жидкой размазней. Меня пытаются убедить, что декоративные зубы можно сделать из бычьих костей, но Уилл сказал, он знаком с человеком, имеющим вот такой модный клык. Однажды тот выпал, и мужчина им подавился, чуть не отдав концы!'

Эдвард вытянул ноги к очагу, используя дремлющего благодушного мастиффа в качестве подставки для икр, и задумчиво произнес: 'Кажется, он начал ныть даже сильнее с тех пор, как мы стали о нем говорить. Расскажите мне побольше о вашей встрече с Джорджем, матушка. Он все еще клянется в непричастности, все еще отрицает, что исчезновение Анны его рук дело?'

Сесиль кивнула, ответив с горькой и усталой усмешкой: 'Послушать Джорджа, Анна не с того, не с сего забрала в голову испариться одна-одинешенька в самом центре Лондона! И, конечно, он не может представить ни единого объяснения касательно причин, побудивших ее сотворить столь глупый поступок! Джордж клянется в этом всеми святыми, Богом-Отцом и Святым Крестом, доходя до душ твоего отца и Эдмунда'.

Рот Эдварда искривился. 'И это тот, кто богохульствует также легко, как другой дышит!' - прокомментировал он саркастически. 'Тем большим идиотом я являлся, надеясь, что все будет иначе. Но мне казалось, что если кому и удастся вытянуть из него правду, так это вам, матушка. В разговорах со мной Джордж неистовствует, с Диконом - говорит высокопарными фразами. Он все отрицает и извергает яд, подобного которому мне слышать никогда не приходилось, отчего с каждым разом тяжелее удерживать Дикона от расправы над Джорджем...как и от бесповоротного разбирательства с ним собственными руками! Дикон думает, что он безумен, и прихожу к мысли, что он, вероятно, абсолютно прав'.

'Я надеялась, что он не в здравом рассудке', - тихо ответила Сесиль.

Редко случалось стать свидетелем ее отказа от защиты, как было сейчас, предоставления боли проявиться столь откровенно. Эдвард, оказавшийся потрясенным свидетелем страданий брата десятью днями ранее, лицом к лицу столкнулся с открытием, что матушка тоже платит цену, предназначенную средним братом к уплате Ричардом. Зная, как Сесиль презирает жалость, старший сын решил предложить ей вместо этого отвлекающий маневр, сказав: 'Как я понимаю, вы одобряете намерение Дикона жениться на девушке?'

'Совершенно одобряю. Я считаю, она прекрасно подходит Ричарду, и знаю, как хорошо он подходит ей. Поэтому они станут чрезвычайно гармоничной парой. Ричард и Анна любят друг друга, и даже если она не прежняя богатая наследница, благодаря алчности Джорджа и отцовской измене, сомневаюсь, чтобы Ричард когда-либо тревожился из-за этого недостатка. Кроме того, Анна происходит из семей Невиллов и Бошамов, чище чьей крови в Англии не найти'.

При последней фразе Эдвард одарил мать пронизывающим взглядом. Он слишком хорошо был знаком с ее мнением о происхождении собственной жены, с презрением, питаемым Сесиль к крови Вудвиллов, текущей в венах Елизаветы. Ни протекшие семь лет, ни рождение четырех внуков никоим образом не примирили герцогиню с женщиной, выбранной ее сыном на место королевы. В глазах Сесиль, Эдвард понимал, Елизавета прошла оценку и получила клеймо вечно алчущей. Ничего не могло изменить, либо смягчить это ледяную неумолимую точку зрения.

'Я помню ночь, когда повела Ричарда и Джорджа на пристань, чтобы посадить на направляющийся в Бургундию корабль...Вернувшись в замок Байнард, я обнаружила в комнате мальчиков съежившуюся Анну. Она напоминала маленькую потерявшуюся пташку...Эдвард, я боюсь за нее, боюсь очень сильно'.

'Я тоже, матушка', - ответил мрачно король. Поднявшись на ноги, он направился к окну, где стал обозревать внутренние сады. Осенние цветы хвалились яркими сполохами цвета, горящего под переменчивым октябрьским небом. Эдвард забыл и прикоснулся языком к причиняющему боль зубу, внезапная боль спровоцировала только еще большую угрюмость настроения. Господи, что за запутанный клубок! Что за чертова трясина, и все они оказались увязшими в ней по колено, с каждой секундой погружаясь глубже.

'Неделю назад я бы