Локи. Дилогия - Василий Горъ

бы не в тему, поэтому я задала этот вопрос Романовой. Вернее, отправила ей три знака вопроса подряд. И получила короткий, но очень информативный ответ:

«Выделение новой ветви рода Логачевых. Весь необходимый пакет документов уже подписан. Ваш в курсе…»

Я восхитилась. Потом вспомнила размеры единственного родового поместья, в котором удалось пожить, представила, какое количество людей требуется для того, чтобы заставить работать все это хозяйство, и ужаснулась:

«Это, конечно, здорово, но поместье на Рубеже и в Метрополии – это две очень большие разницы. А нас, шестерых, не хватит даже для регулярного несения боевого дежурства в бункере системы обороны и контроля за пространством!»

«Не паникуй, эта проблема уже решена. Да, пока в теории, но к двенадцатому числу все будет работать, как часы…»

Причин сомневаться в слове этой женщины у меня не было и быть не могло. Поэтому я ее поблагодарила и получила интересный ответ:

«Даш, мы, Романовы, перед вами в неоплатном долгу. Не знаю, как другие, а мы с Таней этого никогда не забудем. И не позволим забыть Петру…»

Откровенно говоря, я бы предпочла, чтобы в этом сообщении использовалось другое местоимение. Вместо «вами» - «ним». Или, на худой конец, «ими». То есть, Ярославом и Забавой. Ведь на «Левиафане» я делала то, что говорили эти двое. И ничего не решала. Однако спорить с Романовой на эту тему было бессмысленно, и я набрала что-то среднее между желаемым и возможным:

«Оставлю за собой право отвечать добром на добро так, как сочту правильным…»

В ответ на этот пассаж она «обозвала» меня дипломатом. И заявила, что готова забрать это самое «добро» массажем. А потом Константин Германович решил откланяться, и наша беседа временно прервалась.

Сразу после отлета Мещерского Романова с Белкиной прибежали в гостиную, «зачахшая» было именинница воспрянула духом и начала нас веселить, но Ярик получил очередные Ценные Указания, и семейный завтрак пришлось отложить еще на пару часов.

В этот раз «не у дел» оказались сестры Шереметевы, Белкина и Телепнева. Поэтому угрюмо сопели, пока мы переодевались в парадные мундиры, затем проводили до «Жути» и отправились топить горе в бассейне. Ну, а мы перелетели во дворец, проехались на транспортной плите по доселе неизвестным тоннелям и оказались в личном ангаре Императора. Кстати, там нас никто не встречал, и роль провожатой взяла на себя Романова – прокатила в лифте, провела по коротенькому коридору и сдвинула в сторону ничем не примечательную дверь.

В уже знакомом Малом Кабинете обнаружился только Император – сидел во главе стола, к которому мы в этот раз подходили с правой стороны, и изучал какие-то документы. Услышав нас, устало потер ладонями лицо, встал и учтиво поздоровался. Естественно, сделав вид, что появление жены в нашей компании вполне нормально. Мы тоже отыграли свои роли, расселись вокруг стола и превратились в слух.

- Прошу прощения, что выдернул вас из дому в столь важный день и в такую рань, но другого выхода, увы, не нашлось: свободных окон в моем расписании просто нет, вам скоро улетать, а пускать ситуацию с главами родов Кавелиных, Бессоновых, Горюновых и Жихаревых на самотек чревато неприятными последствиями. Скажу сразу, что большую часть необходимых мер я уже принял. В частности, через следователей Особого Департамента Двора довел до пострадавшей молодежи суть предъявленных обвинений и назвал точные сроки заключения, которые они гарантированно получат согласно законодательству Империи; при личной беседе с их родителями намекнул на то, что чисто теоретически есть небольшой шанс договориться со «Сполохами»; рядом «точечных воздействий» загнал всю эту компанию в предельно узкий коридор возможностей и так далее. Теперь дело за вами…

Описание нашей задачи я начинала слушать с некоторым предубеждением, будучи уверенной в том, что самодержец намерен спустить дело на тормозах. Однако, анализируя его предложения, пришла к выводу, что в долговременной перспективе придуманная им альтернатива куда… хм… полезнее «стандартного» наказания виновных. Причем и для них, и для их родов, и для нас, и для государства. Ну, а когда Петр Николаевич, отвечая на встречный вопрос Ярика, рассказал о том, чем закончилась попытка поторговать запрещенной химией и наркотой для всей цепочки поставщиков и производителей, как последние сомнения приказали долго жить. В общем, я быстренько списалась с Забавой, обсудила с ней нюансы нашего поведения, и встретила четверку «ходатаев» ледяным равнодушием.

Четыре полноценные речи с вступлениями, основной частью, лирическими отступлениями и эффектным финалом, неявно мотивирующим проявить то ли жалость, то ли великодушие, мы прослушали, ни разу не изменившись в лице. А когда Горюнов-старший, решивший подытожить «выступления» своих товарищей по несчастью, еще раз признал их общую вину в неправильном воспитании молодежи и попросил не ломать жизнь «оступившимся мальчишкам», одинаково пожали плечами и переложили бремя принятия решения на командира. А тот, задавив взрослых, умудренных опытом и битых жизнью мужчин тяжелым взглядом исподлобья, озвучил свой вердикт:

- Откровенно говоря, я считаю, что называть ваших родственничков оступившимися мальчишками нельзя: они расчетливо и хладнокровно создали идеальные условия для совершения ряда особо тяжких преступлений, добросовестно отыграли добровольно взятые на себя роли, а после того, как нарвались на профессионалов, не расслабляющихся даже в сердце Империи, проявили редкую бесхребетность, сдав всех сообщников чуть ли не быстрее собственного визга. Для нас, боевых офицеров, каждый отдельный штрих поведения этих уродов, избалованных мнимой безнаказанностью, вызывает, разве что, омерзение. Поэтому в данный момент во мне, кроме вполне естественного желания восстановить справедливость, горит еще одно – изменить сами условия, позволяющие вам, аристократам невесть в каком поколении, воспитывать такие ничтожества.

Последнее предложение Логачева прозвучало как-то уж слишком претенциозно, и «гости» ощутимо расслабились. Видимо, решив, что имеют дело с юным и чертовски наивным мальчишкой. А зря – взгляд «мальчишки» полыхнул бешенством, и Император «поспешил влезть в разговор, дабы не дать обострить и без того непростую ситуацию»:

- Прежде, чем мысленно называть одного из самых умных, опытных и удачливых офицеров Императорской Гвардии юным и наивным прожектером, вспомните, какой резонанс вызвала его фраза «Вас для меня НЕТ», и сделайте напрашивающиеся выводы. Если, конечно, действительно хотите изменить будущее своих родственничков к лучшему!

«Гости» аж вспотели от наклевывающихся перспектив и затараторили аж в четыре голоса, старательно убеждая нас в том, что ни о чем подобном даже и помыслить не могли.

Локи им, конечно же, не поверил. И не постеснялся это показать:

- Вы имеете полное право думать все, что угодно. Но выбирать будущее для жертв собственной похоти вам все равно придется. Причем только из