За правое дело - Василий Гроссман

124

В изд. 1954 г. далее:

«Внутреннее чувство Крымова с силой и ясностью рождало одно воспоминание, особенно дорогое и близкое ему. В дни гражданской войны, голода шли на Театральную площадь нестройные шеренги людей в шинелях и в кожаных куртках, в солдатских фуражках, кепках — рабочие полки, уходящие на польский фронт, отцы, дяди, старшие братья тех, что сегодня стояли перед Ленинским мавзолеем. И на наскоро сколоченном деревянном помосте — Ленин! Ленин, с открытой головой, подавшись вперед, приветствовал и напутствовал их! И множество глаз, взволнованных, напряженных, обращенных к нему…»

125

Вместо этого фрагмента в изд. 1954 г.: «Все замерло в тишине. Сталин оглядел построенные перед ним полки, высокие башни Кремля, посмотрел на темное небо.

Сталин приблизился к микрофону, заговорил. Издали Крымов с трудом мог разглядеть его лицо — туман и утренняя мгла мешали смотреть. Но неторопливые слова Сталина отчетливо доходили до него…

— Бывали дни, когда наша страна находилась в еще более тяжелом положении. Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции,— и он заговорил о том времени, о тех годах, которые только что вспоминал Крымов, заговорил о трудностях, об интервентах, о голоде, о нехватке оружия…

Сталин вспоминал трудные годы революционной борьбы народа, он о них думал, глядя на стены Кремля, на темное зимнее небо, на громадную, многовековую Красную площадь. И когда он, немного наклонившись вперед, произнес: „Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов“, волнение перехватило дыхание Крымова.

А Сталин сравнивал положение народа, боровшегося за свою свободу в первую годовщину революции, с нынешним временем. Не повышая голоса, едва заметно наклоняя в такт словам голову, он сказал о нынешней силе советского народа, которая решит победоносный исход войны. Торжественно в тишине Красной площади прозвучали слова:

— Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь на Отечественную войну так же, как двадцать три года назад.

Он смахнул ладонью с лица снег тем же жестом, каким делали это стоявшие на площади красноармейцы, и, оглядев всю ширь Красной площади, спросил:

— Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?

Крымов не первый раз слышал Сталина, но теперь, казалось ему, он особенно ясно понял, почему так просто, не применяя никаких ораторских приемов, говорит Сталин. „Его спокойствие,— подумал Крымов,— основано на том, что он убежден в разумности миллионов людей, с которыми он говорит, к которым он обращается“.

— Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая,— говорил Сталин, обращаясь к стоявшим на Красной площади.

Крымов гордился и радовался в эти минуты, что честно прошел через испытания войны. Он был коммунистом, и он гордился своими товарищами-коммунистами.

В тяжелые месяцы отступления эти боевые организаторы и духовные руководители вооруженного народа говорили: в этой войне надо знать не только тактику и уставы, в войне надо руководить душой человека… Мы участники справедливой, освободительной битвы…

Волнение людей на площади все росло…

Сталин заканчивал речь:

— Смерть немецким оккупантам!

Он произнес эти три слова быстрым, сильным, гневным и молодым голосом.

— Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Под знаменем Ленина — вперед к победе!

Так закончил свою речь Сталин в день, когда гитлеровские полчища стояли под Москвой».

126

По-видимому, имеется ввиду командующий 95-й пехотной дивизией (потерпевшей тяжелое поражение под Ельцом) генерал-лейтенант Ганс-Генрих Сикст фон Армин (1890—1952). Военная карьер генерала (в должности командующего 113-й пехотной дивизией) закончилась в Сталинградском котле, в связи с чем его фамилия (в варианте, который в немецких источниках считается ошибочным,— «Арним») встречается во второй части дилогии.

Как это часто бывает у Гроссмана (в особенности во второй книге дилогии), появление имен тех или иных исторических лиц на страницах книги связано с их отношением к еврейству. Так, по приказу Сикст фон Армина в июле 1941 г. были расстреляны 200 гражданских лиц (в основном, евреев). Вероятно, на его совести были и другие военные преступления, известные Гроссману, работавшему над составлением так называемой «Черной книги» — сборником свидетельств о холокосте, ибо генерал был осужден не украинскими органами правосудия, а военным трибуналом войск МВД Минской области и приговорен к 25 годам исправительно-трудовых лагерей; умер от паралича сердечной деятельности в режимном лагере военнопленных № 476 (г. Асбест, Свердловская область) в 1952 г.

Любопытно, что американский историк Брайен Марк Ригг в своей книге «Еврейские солдаты Гитлера» указывает на еврейское происхождение Сикст фон Армина.

127

…освобожденных подмосковных городов: Рогачёва, ~ Сталиногорска…— Имеется ввиду деревня (ныне поселок) Рогачёво в Дмитровском районе. Включение Рогачёва наряду с более крупными населенными пунктами во фронтовые сводки контрнаступления под Москвой (а затем и в военно-исторические хроники) обусловлено тем, что эта деревня была превращена противником в крупный опорный пункт. Сталиногорск — название г. Новомосковска в 1934—1961 гг.

128

В изд. 1954 г. далее: «…прежде всего…».

129

В изд. 1954 г. далее: «Причины отступления и в том, что фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении».

130

В изд. 1954 г. далее: «…и отчасти…».

131

В изд. 1954 г. далее:

«В первые месяцы войны, несмотря на то, что советская танковая промышленность работала очень хорошо и вырабатывала немало превосходных танков, лучших по качеству, чем немецкие, немцы вырабатывали гораздо больше танков, ибо они имели в своем распоряжении не только свою танковую промышленность, но и промышленность Чехословакии, Бельгии, Голландии, Франции».

132

Вместо этого фрагмента в изд. 1954 г.: «Партия, ее Центральный Комитет, комиссары дивизий и полков, политруки рот и взводов, рядовые коммунисты организовывали боевую мощь, моральную силу Красной Армии. Партия вела в бой танковые корпуса и пехотные дивизии, большевики, Коммунистическая партия организовывали день ото дня великую оборону, ковали дисциплину, техническую выучку, боевое умение войск».

133

В изд. 1954 г. далее: «Эти мысли основывались на естественном и казавшемся в ту пору логическим взгляде — ведь и камни не могли остаться равнодушными к великим жертвам и страданиям народа, отстаивавшего свою независимость и свободу на залитой кровью, горящей, истерзанной земле.

И пулеметчик, обвязанный окровавленным бинтом, на мгновение отрываясь от раскаленного пулемета, оглядывая подползающего к нему политрука воспаленными от бессонницы и пороховых газов глазами, спрашивал:

— Как там насчет второго фронта? Ничего не слышно?

А газета «Нью-Йорк таймс» публиковала в это время слова сенатора Гарри Трумэна: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают как можно больше». А ведь и камни, казалось, не могли остаться равнодушными в эту тяжелую, страшную пору.

Если бы летом 1942 года американцы и англичане по-настоящему включились в борьбу и открыли второй фронт в Европе, война, вероятно, закончилась бы гораздо быстрее, и сотни тысяч, а может быть, миллионы жизней были сохранены.

Зимние победы Красной Армии создали предпосылки для быстрого разгрома немецко-фашистских войск при войне на два фронта.

Но люди, определяющие стратегию англо-американских вооруженных сил, во что бы то ни стало хотели, чтобы Советский Союз вышел из войны возможно больше ослабленный, обескровленный. «Пусть убивают как можно больше…»

Борьба советского народа с немецко-фашистскими захватчиками продолжалась один на один».

134