Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

– Ну, теперь, когда пришел Кречет...

– А что Кречет? За всем не уследит даже наш президент. Слишком многое было разрушено, слишком много нитей порвано. У Кречета поддержка масс, но нет управленческого аппарата, который бы все видел, все знал, обо всем докладывал. В стране есть много такого, о чем не ведает даже Кречет.

Дмитрий побледнел, глаза расширились. Верит, подумал Ермаков сочувствующе. Да и как не верить, когда все почти правда. За исключением того, что Кречет не знает. Но пусть считается, что не знает. В случае какой огласки будет считаться, что президент в условиях такой жуткой разрухи просто не знал о некоторых частях, вышли-де из-под контроля, о неких тайных или полутайных обществах, что уже создали свои военизированные формирования

Дмитрий спросил осторожно:

– Вы сказали, начинают конкурировать... Это как?

Ермаков усмехнулся:

– Пару раз они опередили нас в решении некоторых больных проблем. Ну, крутости у нас побольше, это понятно, но пока мы начинаем разрабатывать операции да прикидывать варианты... теперь это называется проигрыванием сценариев... эти ребята действуют сразу.

– На авось?

– Да.

Неясное чувство тревоги коснулось сознания. Он покосился на Ермакова, тот шагал спокойно, посматривал под ноги, руки заложил за спину. Место было ровное, пустынное, но тревога нарастала. Он почувствовал как по коже пробежали «гусики», шерсть встала дыбом.

Возможно, он изменился в лице, Ермаков взглянул краем глаза, Дмитрию почудилось недоумение. Они сделали еще пару шагов. Тревога росла, мышцы напряглись, и хотя голос Ермакова журчал успокаивающе и ровно, как выдыхающаяся муха в паутине, что дергается просто из упрямства, непонятный страх заставил мышцы вздуться. Он ощутил прилив адреналина, сердце застучало чаще, нагнетая кровь в мускульную ткань.

Ноги сами собой сделали шаг в сторону, между Ермаковым и ним теперь образовался просвет в два шага. Ермаков снова взглянул удивленно. Дмитрий облизнул пересохшие губы, вдруг прямо из-под земли взвилось в страшном прыжке нечто огромное и дикое. Его мышцы сработали автоматически, он ощутил боль в кулаках, его развернуло, и нога встретила напор другого... это был человек в странном костюме. С лета Дмитрий ударил ребром ладони, и остановился, тяжело дыша и дико оглядываясь на Ермакова.

Глава 9

Чувство тревоги начало уходить, но сердце бухало так громко, что он почти ничего не слышал из-за рева водопадов крови в ушах. У ног его корчились двое в зеленых балахонах, наброшенных поверх тренировочных костюмов.

Ермаков кивнул с удовлетворением:

– Ладно, пойдем дальше... Так, говоришь, у тебя нет других способностей?

Он в самом деле двинулся той же неспешной походкой. Дмитрий, чувствуя как вскипает от этой нелепой проверки, догнал и пошел рядом:

– Зачем это?

– То ли молекулы их пота просочились... – рассуждал Ермаков, – хотя я велел воспользоваться дезодорантами, а вдобавок упаковаться, ты же видел, в непроницаемую пленку... То ли... нет, это не мое дело. Но ты не только почувствовал, не зря же пытался обойти яму... я заметил!.. но еще и ударил точно в наиболее уязвимые места. Так что какое-то чутье у тебя есть. Есть, есть! Иначе, дорогой, тебя бы давно отыскали во времена твоей свободной охоты.

Он взглянул вверх. Дмитрий вспомнил, что Ермаков уже не первый раз поглядывает в затянутое тучами небо.

– Что-то не так?

Ермаков зябко повел плечами:

– Не могу привыкнуть.

– К чему?

– К спутникам, мать их, – ответил Ермаков зло. – Ведь каждый сантиметр нашего лагеря у них там на столе. Все наши портреты! Но это только цветочки... Вообще все идет к глобальной системе наблюдения. Хотим того или нет, но скоро все будут под колпаком. О каждом будет известно все! Уже сейчас Билл Гейтс может залезть прямо из своей Империи в любой из компов, где установлено Windows-98. Неважно, в Империи тот комп, у нас или в Нигерии: для Интернета нет границ. И во все компы сразу!.. Все эти компы автоматически подключаются к Интернету и скачивают оттуда дополнения, новые драйверы, апгрейды... а заодно можно выкачать из этих компов все файлы, в том числе личные письма, дневники, планы... А дальше... ладно, авось, меня прибьют раньше, не увижу.

Дмитрий сказал осторожно:

– Мне можно что-нибудь узнать о группе? О ребятах, с которыми придется мне... действовать?

– Они почти все такие же, – ответил Ермаков почти равнодушно. – Нет, счастливчик ты один, остальные – кто умеет запомнить сразу любое количество цифр или текстов... ну, фотографическая память, у кого есть способность без часов называть время суток с точностью до секунд... вообще-то не знаю как эту способность применить в военных целях, так, забава... Есть парень, ты с ним познакомишься на тренировках, на котором любые царапины заживают как на собаке. Ему еще и очки ночного видения ни к чему, видит как кошка. Вот это, понимаю, полезно.

– Да, – согласился Дмитрий. – Это я тоже понимаю. Но насчет удачливости... Я все еще не верю. Возможно, у меня просто лучше обоняние, чем у других. Вы всех проверяли?

– Нет, – признался Ермаков. – Но у них удачливости особенной замечено не было. Все – результат длительных тренировок. Да и не проверишь всех. Даже здесь, в спецподразделениях. А надо бы вообще прощупать всех в армии! Увы, ни средств, ни времени...Только тех, кого успели заподозрить в чем-то необычном. Таких людей, понятно, много, но почти все либо не догадываются о своих способностях, либо не относятся к этому серьезно. Хорошо, если способность видеть в темноте достанется вору, уж он-то да, на всю катушку, но чаще достается людям, которые если и пользуются, то только чтобы выгулять собаку еще и перед сном.

Дмитрий вспомнил:

– Один мой друг говорил про юсовский сериал, что сейчас по всем каналам... Там некая сверхсекретная организация, о которой даже не подозревают не только налогоплательщики, но сенаторы и конгрессмены... убивает, пытает, захватывает и применяет прочие... незаконные методы. А вчера шла серия, где этот отряд проникает на нашу территорию и взрывает наш завод. Причем, сперва перебив огромное количество солдат срочной службы, простых русских пареньков, охраняющих этот завод. Самое главное, что время действия не в старое советское время, как в рембах и бжеймсбондах, а в наше, послеперестроечное...

Ермаков хмуро кивнул:

– Считай, что у нас такая же организация. Но только опять же... не мы первыми начали. И не мы первыми пролили кровь! Мы только отвечаем.

Он говорил спокойно, но Дмитрий чувствовал как напряглись мышцы глубоко под кожей, а голос звучал несколько сдавленнее, чем обычно.

Еще две недели он усиленно тренировался как в одиночку, так и с партнерами. Если в прошлом в своем подразделении он был лучшим, то здесь со стыдом чувствовал себя рохлей в сравнении с этими ребятами, веселыми и жизнерадостными. К тому же все настолько легко общались между собой на иностранном, что в какой-то момент заподозрил, будто попал в лагерь по подготовке международных террористов. Эти ребята цитировали Камю, спорили о мужестве отчаяния, на компьютерных тренажерах сажали самолеты на палубы чужих авианосцев, разбирали устройство новейших мин, что только-только выходили из секретных лабораторий в других странах, изучали чайные церемонии в Японии, а на тренировках учились убивать молниеносно и бесшумно, используя для метания как особые ножи, так и пилочки для ногтей, ложки и вилки, ножки стульев и вообще все-все, что попадается под руку.

В старом подразделении он привык к «гюрзе», вроде бы пистолет, но емкость магазина – восемнадцать патронов, прицельная дальность – сотня метров, а благодаря специальным патронам с легкостью прошибает бронежилеты до четвертого класса включительно, а также корпуса автомобилей.

Здесь сперва выбрал для себя пистолет «Бердыш», легкий в пользовании, можно менять стволы и магазины, но в конце-концов остановился на «Перначе»: тот же девятый калибр, масса один и три, начальная скорость – четыреста двадцать, а емкость магазина вообще восемнадцать или даже двадцать семь. Вместо привычной пластиковой или деревянной кобуры – складной плечевой упор. В полуразложенном виде можно стрелять с локтя, не прижимая к плечу. Причем стрелять можно в трех режимах: одиночными, очередями по три выстрела и лупить как из автомата.

Чаще всего в схватках его спарринг-партнером бывал Тарас. Инструктор это заметил, Тараса перевели в другую группу, а Дмитрию подбрасывали все время новых партнеров, к которым надо было еще приноравливаться.

С Тарасом, Валентином и даже Максом встречались теперь только за обеденным столом, да еще поздно ночью, когда едва живые валились на постели. За это время урывками узнал, складывая отдельные фразы, шуточки, намеки, что Тарас выполнял разные задания особого отдела и раньше, так как в Афганистане выбивал людей, занимавших руководящие должности на контролируемых муджахедами территориях, а также охотился за имперскими советниками и пакистанскими наемниками. Группа «Дельта» дважды пыталась его захватить, но это обошлось ей в два спецподразделения. Тогда впервые имперцы за его голову назначили премию в пять тысяч долларов. Множество храбрых муджахедов поплатились жизнями, пытаясь получить эти деньги! Затем премию удваивали и утраивали, а когда за его голову предлагали уже сто тысяч американских долларов... война закончилась. Он вернулся, трижды раненый, проливший реки крови, хотя и проливавший свою, вернулся оплеванный, вернулся в страну, где ему плевали в лицо.