Ярость - Уилбур Смит

Шаса невольно улыбнулся.

– Костюм в темную полоску и очки в роговой оправе. Да, согласен, это большое усовершенствование.

– Это лишь небольшие внешние признаки огромных внутренних перемен. За три месяца Гарри стал зрелым, уверенным мужчиной, он обнаружил в себе силу, многочисленные достоинства и таланты, среди которых не последнее место занимает душевная теплота и умение любить. С моей помощью он откроет в себе и все остальное.

– Так что вы по-прежнему видите себя в роли архитектора, строящего мраморный дворец из глиняных кирпичей.

– Не смейтесь над ним. – Она рассердилась, заняв покровительственную и оборонительную позицию, как львица. – Он, вероятно, лучший из Кортни, а я, наверно, лучшее, что случилось с ним в жизни.

Он посмотрел на нее и удивленно воскликнул:

– Вы его любите – вы действительно его любите!

– Вы наконец поняли.

Она встала и повернулась к двери.

– Холли, – сказал Шаса, и это неожиданное использование имени остановило ее. Она мешкала, все еще бледная от гнева, а он мягко продолжил: – Простите меня, я не понимал. Думаю, Гарри очень повезло, что он встретил вас. – Он протянул руку. – Вы сказали, что мы можем стать друзьями – это еще возможно?

Столовый залив открыт северо-западному ветру с зимнего, серого Атлантического океана. Паром шел носом к волнам, переваливая через их гребни, и брызги взлетали выше короткой мачты.

Вики впервые оказалась в море, и движение парома приводило ее в сильнейший ужас. Она прижимала к себе ребенка и смотрела прямо вперед, но ей трудно было удерживать равновесие на жесткой деревянной скамье, а брызги заливали иллюминатор дрожащим миражом и искажали картину. Остров казался страшным чудовищем, плывущим навстречу, и она вспоминала все легенды своего племени о чудищах, выходящих из моря и убивающих всех людей на берегу.

Она радовалась тому, что с ней Джозеф. Сводный брат превратился в красивого молодого человека. Он был похож на выцветшую фотографию ее деда Мбежане Динизулу, которая висела на стене в комнате матери. У Джозефа тот же широкий лоб и широко расставленные глаза, нос не приплюснутый, с высокой переносицей, чисто выбритый подбородок круглый и полный.

Он только что получил диплом юриста в черном университете Форт-Хар, но, прежде чем пройти посвящение в наследственную должность зулусского вождя, поддался уговорам Вики и отправился с ней в путешествие через весь субконтинент. Вернувшись обратно, в район Ледибурга, в Зулу-ленд, он сразу начнет подготовку к получению титула вождя. Это не посвящение, которое вынуждены проходить молодые люди из племени коса и других. Джозеф не будет страдать от жестокого ритуального обрезания. Король Чака отказался от этого обычая. Он не мог тратить время своих молодых воинов на то, чтобы выздоравливать после обрезания, его, это время, лучше было использовать в военных набегах.

Джозеф стоял рядом с Вики, легко балансируя на качающихся досках палубы, и держал руку у нее на плече, чтобы успокоить.

– Уже скоро, – сказал он. – Скоро будем на месте.

Вики сердито покачала головой и крепче прижала сына к груди. На лбу у нее выступил холодный пот, ее одолевали приступы тошноты, но она прогоняла их. «Я дочь вождя, – говорила она себе. – И жена короля. Я не поддамся женской слабости».

Паром ушел от ветра, оказался на спокойной воде под защитой острова, и Вики глубоко и прерывисто вдохнула и встала. Ноги у нее подгибались, и Джозеф помог ей добраться до поручня.

Они стояли бок о бок и смотрели на мрачный силуэт острова Роббен. Это название происходит от голландского слова, означающего «тюлень», потому что первые исследователи обнаружили на голых камнях этого острова огромные колонии тюленей.

Когда рыбная ловля и добыча тюленей на этом острове перестали окупаться, его превратили в лепрозорий и тюрьму для политических заключенных, преимущественно черных. Даже Макана, пророк и воин, который вел первые нападения коса на поселения белых за Грейт-Фиш-ривер, после захвата был сослан сюда и в 1820 году погиб, утонул в ревущем море, пытаясь бежать с острова. Более полувека его народ отказывался верить в смерть вождя, и сегодня его имя – боевой клич племени.

Сто сорок три года спустя на этом острове отбывал заключение другой пророк и воин, и Вики через сужающуюся полоску воды смотрела на уродливое низкое квадратное здание – новую строго охраняемую тюрьму для опасных политических заключенных, где содержался Мозес Гама. После отсрочки казни Мозес еще два года провел в камере смертника в Центральной тюрьме Претории, пока президент республики официально не заменил смертный приговор на пожизненную каторгу; тогда его перевели на остров. Мозесу разрешалось одно свидание в полгода, и Вики везла показать ему сына.

Путешествие проходило трудно, потому что сама Вики подвергалась высылке. Появившись на суде над Мозесом в одежде цветов Африканского национального конгресса, она показала себя врагом государства, а международная пресса широко распространила ее подстрекательские заявления.

Даже для того чтобы покинуть «Ферму Дрейка», куда ее поместили по запретительному ордеру, ей пришлось получать разрешение в местной администрации. Документ точно определял условия ее перемещения, точное время выезда из дома, маршрут и средства транспорта, которыми она должна пользоваться, продолжительность ее свидания с мужем и маршрут обратного путешествия.

Паром подошел к причалу. Стражники в мундирах схватили причальные тросы, брошенные им с палубы. Джозеф взял мальчика за руку и свободной рукой помог Вики перебраться через узкую пропасть. Они остановились на деревянных досках причала и неуверенно огляделись. Стражники занялись разгрузкой парома и не обращали на них внимания.

Прошло минут десять, прежде чем один из них сказал:

– Ладно, пошли.

И они по мощеной дороге пошли за ним к тюрьме.

Первый за полгода взгляд на мужа привел Вики в ужас.

– Ты такой худой! – воскликнула она.

– Я не очень хорошо питаюсь.

Он сел на стул напротив нее за проволочной решеткой. За четыре свидания в тюрьме Претории они разработали свой код. «Не очень хорошо питаюсь» означало, что он проводит новую голодовку протеста.

Он улыбнулся, и лицо его стало похоже на череп, губы растянулись, зубы казались слишком крупными для лица. Когда он положил перед собой руки, запястья выступили из-под обшлагов тюремной робы цвета хаки, и стали видны кости, обтянутые тонкой кожей.

– Покажи мне сына, – сказал он, и Вики привлекла к себе Мэттью.