Черный разрушитель - Альфред Ван Вогт

— Э… — протянул Келли. Социологу было за сорок, из-под лысого черепа смотрели большие, умные глаза. — Э… любое существо, способное жить в космосе, в вакууме, становится хозяином Вселенной. Такие могут поселиться на любой планете, загадить целую галактику. Они могут стаями плавать в космосе. Но нам точно известно, что его раса пока не наводнила район нашей галактики. И над этим парадоксом стоит поразмыслить.

— Я не совсем вас понял, Келли, — перебил Мортон.

— Очень просто, э… раса, которая решила все проблемы биологического развития, должна быть намного старше человеческой. Ей ничего не стоит адаптироваться к любой окружающей среде. Согласно закону движения жизни эта раса будет стремиться захватить самые дальние пределы вселенной, к чему, собственно, стремится и человек.

— Тут есть противоречие, — возразил Мортон, — и оно, кажется, позволяет доказать, что эта тварь не такое уж сверхсущество. Корита, что по этому поводу говорит исторический опыт?

Японец пожал плечами, но встал и сказал:

— Боюсь, в данном случае я мало чем могу помочь. Вы знакомы с широко известной теорией о том, что жизнь в своем развитии совершенствуется — как бы ни понимали само понятие «совершенствуется», — и совершенствуется циклически. Каждый цикл начинается с крестьянина, чьи корни тесно связаны с землей. Со временем крестьянин приходит на рынок, затем, очень нескоро, рынок перерастает в город, его связь с землей постепенно ослабевает. Возникают новые и новые города, появляются новые и новые нации. В конечном счете города становятся бездуховными мегаполисами, а нации пускаются в борьбу за владычество. Целая серия ужасных войн ввергает человечество в общество феллахов, общество примитивное, скатывающееся в конце концов к состоянию крестьянского сообщества. Вопрос в том, к какому циклу — крестьянскому или мегаполисов — принадлежит наш пришелец. А может, к какому-то еще?

Он задумался. Гроувнору понравилось, как Корита четко обрисовал циклическое развитие. Каждая цивилизация проходит свои циклы развития, и каждый цикл должен иметь соответственно свои психологические характеристики. Было множество самых разных попыток объяснить феномен, но только старая теория Шпенглера[6] о жизненных циклах оправдала себя. И вполне вероятно, что Корита в какой-то степени предвидел действия чужака, основываясь всего лишь на своей теории циклов. Он доказал в недавнем прошлом, что его система вполне работоспособна и по части предсказаний. А сейчас у нее было то преимущество, что она была единственно возможным историческим подходом, применимым к данной ситуации.

Мортон прервал тишину.

— Корита, — сказал он, — какие характерные черты можно предположить в нем, если он представляет культуру мегаполисов?

— Он должен обладать практически непобедимым интеллектом. В собственной игре не допускать никаких ошибок, и победить его можно лишь при таких обстоятельствах, которые он не способен контролировать. Лучше всего тут подошел бы человек, — мягко заметил Корита, — прошедший высший класс подготовки на Земле.

— Но он уже совершил ошибку! — вкрадчиво сказал фон Гроссен. — Он же по-дурацки провалился сквозь пол клетки. Может быть, такая ошибка скорее к лицу крестьянину?

— А правда, если предположить, что он находится на крестьянской стадии? — спросил Мортон.

— Тогда, — ответил Корита, — его побуждения были бы куда проще. Прежде всего у него появилось бы желание обрести потомство во имя продолжения рода. Но допустим, что к этому его побуждению добавляется мощный интеллект, тогда это сверхсущество станет фанатически стремиться к возрождению всей своей расы. И это все, — закончил Корита спокойно, — что можно сказать, исходя из тех данных, которыми мы располагаем, — и он сел на место.

Мортон, стоя все там же, у пульта управления, смотрел в зал на экспертов. Его взгляд остановился на Гроувноре.

— Совсем недавно мне довелось убедиться на собственном опыте, что некзиализм как наука может предложить новые подходы к решению проблем. Больше того, он помогает найти быстрые решения, когда это особенно важно. Гроувнор, пожалуйста, изложите ваш взгляд на существо вопроса.

Гроувнор быстро встал.

— Я попробую дать свое заключение, основанное на моих личных наблюдениях, — начал он. — Я мог бы изложить историю того, как мы вступили в контакт с этой тварью, каким образом из атомного реактора была поглощена энергия, в результате чего нам пришлось остановиться, чтобы заделать дыру в машинном отделении, и еще о многом другом, столь же важном, но прежде чем говорить обо всех этих в конечном счете второстепенных моментах, я бы хотел сказать вам, что мы должны делать, чтобы убить…

Неожиданно его прервали. Полдюжины людей пробились сквозь толпу у дверей. Гроувнор умолк и вопросительно посмотрел на Мортона. Директор в свою очередь повернулся и посмотрел на капитана Лича. Капитан направился к вновь пришедшим, и Гроувнор увидел среди них Пеннона, главного инженера корабля.

— Закончили, мистер Пеннон? — спросил капитан Лич.

— Да, сэр, — кивнул тот и предостерегающе добавил: — Необходимо, чтобы каждый член экипажа был одет в прорезиненный костюм, обувь и перчатки.

Капитан Лич обратился к присутствующим:

— Дело в том, что мы пустили ток через стены спальных комнат. Может быть, мы не так скоро захватим эту тварь, а потому приняли предосторожности, чтобы не быть убитыми прямо в своих постелях. Мы… — Он внезапно замолчал, затем спросил: — Что там такое, мистер Пеннон?

Главный инженер, глядя на маленький прибор в своей руке, медленно проговорил:

— Мы здесь все, капитан?

— Все, кроме охраны у центра управления и машинного отделения.

— Тогда… тогда кто-то попал в энергетическое поле. Быстро! Надо его окружить!

Удар, который получил возвращавшийся после обследования нижних этажей Икстл, был просто сокрушительной силы. Только что он думал об укромном местечке в чреве огромного корабля для своих гуулов, как оказался в центре яростного, брызгающего огненными искрами защитного экрана.

Его мозг агонизировал, разум отказывал. Масса взбесившихся электронов внутри его тела вырвалась на свободу. Они метались из одной системы в другую, будто хотели уединиться, но атомные системы, упорно сражаясь за свою стабильность, жестоко отбрасывали их в сторону. В течение этих бесконечно долгих роковых секунд вся его превосходная, податливая, уравновешенная структура чуть было не рухнула. Спас его коллективный разум его народа, который в свое время предусмотрел возможность подобной опасной ситуации. Искусственно углубляя эволюцию его организма — как и организмов всех его сородичей, — они подумали о возможном столкновении с жесткой радиацией. С быстротою молнии все связи между атомами в его теле распались и вновь возникли в других комбинациях. Образовавшиеся структуры были более устойчивы к внешнему воздействию. А потом он резко оттолкнулся от стены и оказался вне опасности.