Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

— Я не куплю для своего сына такую игрушку, пусть он лучше крутит педали — здоровее будет!

На это я предложил толстяку Щербакову отключить лифт в его доме, так он сам будет здоровее, да и, возможно, похудеет.

Василий Дмитриевич подвел итоги, наш экспонат завоевал первое место (не помню уже среди чего), и я получил приз — транзисторный приемник.

Передача выходила в эфир несколько раз, куряне были очень довольны, что их земляк «попал в телевизор». Раз уж я заговорил про передачу «Это вы можете!», расскажу, как складывались мои с ней отношения в дальнейшем, ведь эта передача стала существенной частью моей жизни в течение долгих лет.

Уже живя в Москве (а это произошло через года полтора после описываемых событий), я смотрю очередную передачу «Это вы можете!». С ужасом наблюдаю демонстрацию на ней безопорных движителей — «инерцоидов», с которыми я борюсь, как с личными врагами. «Инерцоид» — это современный заменитель «вечного двигателя», который сегодня изобретать стало уже «не престижно». А «инерцоид» — пока можно, его труднее «уличить» в недееспособности.

Я жду от жюри немедленного «разгрома» этого невежества, но жюри одобряет и благословляет эту химеру. Захарченко даже ожидает то время, когда «инерцоиды вместо ракет будут бороздить космическое пространство». Этого я уже не вынес — немедленно позвонил Соловьеву, и во избежание полной дискредитации передачи, предложил записать свой сюжет, разоблачающий «инерцоиды». Тот быстро согласился, а я, срочно изготовив «прибор Кавендиша»

— крутильные весы, а также аналог инерцоида, пришел на запись.

Дело представили так, что прошлая передача давала возможность зрителям самим оценить реальность «инерцоидов». А раз этого не последовало, то мы показываем их критический анализ. Я запускал «инерцоид», как и в прошлой передаче по столу — он скакал быстро, как кузнечик. Кстати, все детские игрушки передвигающиеся толчками без приводных колес — птички, лягушки, и им подобные — тоже «инерцоиды». При этом никто их не предполагает запустить в космическое пространство!

Но стоило мне привязать «инерцоид» к одному краю коромысла крутильных весов, а на другом краю закрепить соответствующий противовес — «инерцоид» разоблачал сам себя! Он беспомощно дергался, будучи не в состоянии сдвинуться в какую-нибудь сторону. Все дело в том, что на столе и другой поверхности, даже в воде, возникает некоторое сопротивление движению тел — то же трение. «Инерцоид», кратковременно развивая большую силу в одном направлении, преодолевает это сопротивление и движется. В другую же сторону сила развивается маленькая, но длительная; она и не в состоянии сдвинуть прибор с места.

Каждый из нас может, если надо, сам стать «инерцоидом», если встанет на сани, возьмет в руки кувалду и будет колотить ею по задней части саней. При ударе сани будут передвигаться вперед, а при замахивании молотом они просто не сдвинутся — сила трения удержит. В крутильных же весах почти нет никакого сопротивления — вот «инерцоид» и становится беспомощным.

Я многократно выступал с лекциями перед изобретателями, демонстрировал им «инерцоид» на крутильных весах, и как вы думаете, что они при этом делали? Они просто отворачивались в момент работы «инерцоида», а потом говорили, что ничего не видели! Ну, как назвать такую болезнь — шизофрения или хитрость страуса, как известно, прячущего в невыгодных ему ситуациях голову в песок! Чуть позже я выпустил монографию «Инерция», где прямо на обложке был изображен опыт с «инерцоидом» на крутильных весах. Думаете, это убедило горе — изобретателей? Ничуть!

Но поближе к передаче «Это вы можете!». Я убедил Соловьева, что ему нужен в жюри хоть один эксперт, профессионально разбирающийся в механике, чтобы различные химеры либо не проникали на передачу, либо вовремя были разоблачены. Так я и вошел в состав жюри.

Вскоре в этот состав был принят еще автомобилист — Илья Туревский, и в таком составе жюри просуществовало много лет. Таким его и изобразил на своей карикатуре великий датский художник Херлуф Бидструп. Стоит со своим самодельным автомобилем озадаченный изобретатель; напротив него за столиком, ведущий — Володя Соловьев, а за ними — жюри. Вот тот, озверевшего вида мужчина в очках с черной бородой и в сванской шапочке, занесший правую руку прямо над головой уважаемого Василия Дмитриевича — это я. С тех пор я сильно изменился — нет очков (прошла близорукость), нет черной бороды и волос (они поседели, и я их сбрил), нет даже сванской шапочки (ее стали путать с еврейской «кипой», и я перестал ее носить). Но озверелость осталась, это прошу учитывать!

Кто только ни побывал на наших передачах, с кем только ни столкнула меня судьба! Хорошо запомнился тогда еще 94-х летний Л.С. Термен, изобретатель первого электронного музыкального инструмента — «терменвокса». Термен рассказывал, как однажды он буквально водил руками В.И. Ленина, обучая его игре на терменвоксе. «Руководил вождем мировой революции!» — опасно шутил он.

Оригинально прошла моя первая встреча с Л.С.Терменом. Меня делегировали встречать престарелого корифея и доставить его в студию. Я стоял у лестницы в помещении телецентра в Останкино, когда вдруг появляется Л.С.Термен, подходит ко мне и почти как старик-Державин лицеиста-Пушкина, спрашивает: «Юноша, где здесь туалет?».

Наслышавшись о сыне легендарных А. Ахматовой и Н. Гумилева — этнографе Льве Николаевиче Гумилеве, я с трепетом ожидал встречи с человеком, который для меня был символом русской интеллигенции. Но все вышло несколько иначе.

Речь в передаче шла о кочевых народах, которые Гумилев горячо защищал. А на мое замечание о том, что кочевники оставляют после себя лишь загаженную пустыню, он вдруг резко отреагировал:

— Молодой человек, а вам известно, что я профессор? Я вас на зачет не допустил бы! — и все это в микрофон. Несмотря на то, что Гумилев грассировал на все буквы и понять его было трудновато, я все-таки его реплику «усек», и тут же, тоже в микрофон парировал:

— А я не только профессор, но и доктор наук, к тому же — заведующий кафедрой, и с такими взглядами я бы никакого профессора до лекции не допустил!

Шум, смех в зале. Соловьев мимо камеры грозит мне кулаком и делает страшное лицо…

«Досталось» от Гумилева и Захарченко. Защищая русский быт, писатель упомянул русскую избу. На что Гумилев, превозносивший юрту кочевников, строго спросил Василия Дмитриевича:

— А вы вообще-то русскую избу когда-нибудь видели?

Захарченко аж застонал от обиды и умоляюще посмотрел на Соловьева:

— Володечка, зачем я должен терпеть такое?