Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

в структуре хозяйственной деятельности народов, закладываются основы новой, не свойственной ранее горцам, социальной инфраструктуры (торгово-промышленные, образовательные и медицинские учреждения, почтовая связь, дорожное сообщение); происходит уменьшение масштабов непроизводственных сфер обогащения за счёт становления и расширения торгово-экономических отношений; постепенно осуществляется унификация административно – государственного устройства. Эти процессы, несомненно, были значительно ускорены присоединением Кавказа к России, но не следует забывать о том, что это было обусловлено и объективным ходом развития: во-первых, сохранение в первозданном виде системы горских общественных отношений уже тормозило их развитие, во-вторых, сказывалось влияние постепенного угасания феодальных форм жизни, приходивших в противоречие с нарождавшимися капиталистическими отношениями484. На уровне социально-экономических отношений северо-кавказские народы смогли удачно вписаться в российскую государственность. В них были заинтересованы, в них нуждались, их защищали. Наконец, они обладали собственным правовым пространством, являвшимся частью общей правовой панорамы Российской империи485.

Одним из сдерживающих факторов развития нефтяного бизнеса на Северном Кавказе было влияние местной полувоенной администрации. История отечественной нефтяной промышленности в 90-е годы, возникновение и развитие крупнейших нефтепромышленных фирм, даёт редкие примеры проникновения иностранных капиталов и сильнейшей конкурентной борьбы. Именно в этом процессе и следует искать корни, истоки той концентрации производства и монополизации, которые происходят в Грозном на рубеже XIX и XX вв.486. В конце 80-х годов XIX века царизм получил первые займы во Франции, на парижской бирже проводилась колоссальная операция по конверсии русского государственного долга. Постоянно нуждавшееся в денежных средствах, российское правительство стало активно использовать возможности, которые открыл перед ним франко-русский политический союз 1891 г., размещая на парижской бирже один за другим государственные займы. Это положение позволяло, используя заинтересованность российского правительства в парижской бирже, вынудить у России новые уступки французскому капиталу. При посредстве Петербургского международного банка Ротшильды, используя своё положение кредиторов, получили возможность более эффективно воздействовать на царское правительство через Министерство финансов.

Таким образом, внедрению Ротшильдов на кавказский нефтяной рынок способствовали коррупция царской администрации, жёсткая кредитная политика парижского банкирского дома, т. е. предоставление дешёвых кредитов, с которыми местные предприниматели попадали в финансовую зависимость, и в которых ощущался острый недостаток. Государственные структуры не имели чёткой стратегии в вопросе банковско-кредитной политики, что в условиях дефицита свободных финансов внутри страны толкало местных промышленников к банкротству или слиянию с иностранными капиталами, с передачей им ведущих позиций в нефтяной отрасли487.

Иностранные займы были теми канатами, на которых раскачивалось, но все же держалось самодержавие в критическую для него эпоху. Иностранные займы со временем превратились в тормоз развития, став инструментом, при помощи которого внутренние накопления «перекачивались» за границу. Согласно расчету американского историка П. Грегори, за 1881–1913 гг. российские публичные фонды, размещенные за границей, принесли около 3 млрд. рублей, а сумма платежей их иностранным держателям превысила 5 млрд. рублей. В России, где большинство населения занималось земледелием, собственных источников накопления средств было недостаточно. Выходом из этого дефицита представлялся приток иностранных капиталов, которые должны были содействовать ускоренному развитию отечественной промышленности. В 1900 г. иностранные инвестиции составляли около 70 % всего капитала, вложенного в горную промышленность, 72 % – в машиностроение и металлообработку, 31 % – в химическую промышленность. Из 18 металлургических заводов Юга только 4 были основаны русским капиталом. В самом конце XIX – начале XX веков почти половина всей промышленности находилась в руках иностранных капиталистов488.

Наряду с земледелием и скотоводством большую роль в хозяйственной жизни горцев играли ремесло и домашние промыслы. Народные промыслы чеченцев, самобытные и высокохудожественные, играли существенную роль в хозяйственной жизни с древнейших времён 489. Чеченцы изготовляли кустарные изделия для себя, на заказ и для продажи на рынке. Д. Семенов свидетельствовал: «Многие изделия горцев отличаются изяществом вкуса. Превосходная работа галунов, выделка сафьяна и кожи, конская сбруя и разные украшения на оружии, все совершенство этих изделий – не плоды образования и развития, но единственно следствие натуры горца. Все это делается со вкусом и старанием не из расчета, не на продажу, но для удовлетворения собственного чувства. Стоит сравнить работу горца с работой наших крестьян, или даже наших городских мастеровых, чтобы убедиться в дарованиях горцев»490. Венгерский ученый-этнограф XIX века Жан – Шарль де Бесс свидетельствовал: «Чеченские женщины демонстрируют много вкуса и мастерства в своей работе. Украшения одежды и обуви, выполняемые из галуна, золотых и серебряных нитей, поражают своим совершенством»491.

По мере развития в Терской области капиталистических отношений происходил упадок кустарных промыслов. После того как было завершено строительство железной дороги, резко возросло количество поступавших в Чечню фабрично-заводских изделий. В период своего наивысшего расцвета продажа шерстяных изделий приносила в Терской области до 2 млн. рублей дохода, но уже ближе к концу XIX в. конкуренция фабричного сукна и тканей серьезно подорвала производство домотканого сукна в Чечне. Его производство продолжается почти исключительно в горных районах и направлено на удовлетворение внутренних потребностей492. Тем не менее, кустарные промыслы не исчезли с рынка товаров. Во многом это объяснялось тем, что вечно испытывавшие острый дефицит наличных денег чеченские крестьяне предпочитали приобретать необходимые им товары у кустарей, расплачиваясь с ними натуральными продуктами своего хозяйства.

В конце XIX века в связи с развитием промышленности в России и усилением вывоза её товаров, на Северном Кавказе происходило постепенное вытеснение крестьянских промыслов промышленным производством. Кустарь превращался зачастую в наёмного рабочего, а скупщик – в работодатели493. Однако в острой конкурентной борьбе у кустарей был ряд преимуществ перед промышленниками. Прежде всего, нужно выделить неповторимость индивидуальной «ручной» работы мастера, в которую он вкладывал свой взгляд на мир, свою душу, свой национальный колорит, настроение. Ремесленник использовал приёмы, передаваемые из поколения в поколение на протяжении столетий.

У кустаря не было администрации, накладных расходов – его изделия были намного дешевле и оригинальнее фабричных штампованных экземпляров. Раз, затративший значительный капитал на первоначальное устройство, нанявший большое количество мастеровых, крупный фабрикант должен был постоянно поддерживать значительное производство. Для мелкого промышленника уменьшение спроса менее чувствительно: он может несколько приостановить производство, продавать не все изделия, переждать кризис 494. Положительным результатом пореформенного развития промыслов явилось создание крупных отраслевых групп по обработке сырья. Углублялась специализация каждой из таких групп, выделялись ведущие отрасли мелкой промышленности495.

Шорный промысел (изготовление сбруи, седла, пояса, ногаек) был развит у всех народов Северного Кавказа. Кустарное производство из кожи почти не встречало соперничества фабрик. Особое развитие у чеченцев получила выделка ремней различного назначения. Их изготовление было делом каждого чеченца, хотя имелись и специалисты– мастера. Несмотря на замысловатость техники обработки кожи, изделия отличались высоким качеством и сбывались даже в центральные промышленные районы России496.

Ежегодно