МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1978. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Еремей Парнов

Термин «научная фантастика» еще не привился в русской литературе, и «Грядущую борьбу» Оссендовский определил как «завтрашнюю повесть». Действие ее и впрямь было отнесено в далекое завтра.

…Над Землей пролетели века и века.

Земля будущего во многом отлична от планеты, современной автору повести. Изменился транспорт: железные дороги используются теперь лишь для перевозки грузов, людей же с куда большей скоростью переносят во всех направлениях воздушные «яхты» и «лодки». Ученые Земли научились добывать золото из морской воды, без помощи проводов передавать на расстояние энергию, на расстоянии же (притом на любом) видеть — и тоже без проводов… Но самое главное — коренным образом изменилась жизнь человечества. Земная кора охладилась настолько, что на поверхности ее могут созревать лишь злаки. Значительная часть сельскохозяйственного производства переведена в подземные галереи. Зато там- с помощью искусственного освещения — снимается до десяти урожаев овощей и фруктов в год! Под землю же ушла и большая часть человечества: на глубинах до семи верст расселилась она, избавившись от жары и духоты посредством охлаждающих труб и отлично налаженной вентиляции…

Все это, так сказать, чисто внешний облик грядущего мира. А в социальном отношении?

На смену многочисленным правительствам пришли гиганты монополии, горстка всесильных промышленных королей правит миром. А возглавляет эту горстку выдающийся изобретатель Джеме Брайтон. Формально это не диктатура, нет — боже упаси! — Брайтон и не помышляет о личном диктате! Но по существу…

«Так думаю я! — достаточно откровенно заявляет он. — Что же касается других, то ими тайно руководят другие, например… я».

Конечная цель режима, изображенного Оссендовским, — «создать счастливое человечество». Какими же путями это «всеобщее счастье» создается?

Первоэлемент «всеобщего счастья» — «всеобщая сытость». Но обеспечить материально всех и каждого, увы, не под силу Брайтону и его компании. Естественно, они ищут иных путей. И находят их в том, чтобы… всемерно сократить количество своих «подопечных». Уже уничтожены, стерты с лица земли при помощи гигантского плесневого гриба (вспомним первую повесть Оссендовского) азиатские народы. «Действенной и эффективной» мерой искусственного регулирования численности человечества оказывается и система «рациональной работы». Страшная потогонная система, при которой рабочий, не выдержавший заданного темпа, не просто отстраняется от работы, а уничтожается физически. «Рабочие благодаря этой системе, — с удовлетворением констатирует Брайтон — привыкают лишь к необходимым движениям и совершают их с точностью и быстротой машины…» «Разумное» общество Брайтона оказывается столь же далеким от всеобщего счастья, как и все другие формации, основанные на слепом подчинении одного человека другому. И вовсе, получается, не «ушло под землю» человечество в эпоху Брайтона: оно в принудительном порядке загнано туда. Лишь ничтожная «лучшая» часть человечества имеет право наслаждаться всеми удобствами и прелестями наземного существования. И оно закреплено за нею, это право; и никому не дозволяется нарушать заведенный порядок. Тех же, кто все-таки осмелится протестовать, ожидает мучительная смерть в «стеклянных ящиках»…

В «Грядущей борьбе» автор показал уже не частные отношения между отдельными представителями рода людского, как это еще было во многом в предыдущей его повести. Здесь схвачено главное противоречие капитализма — противоречие между трудом и капиталом. Схвачено и доведено до крайнего предела, помогающего понять: гибель общества, основанного на этом противоречии, — неизбежна.

Так оно и происходит в повести. Русские инженеры Гремин и Русанов первыми организуют внутреннее сопротивление режиму технократии. Это сопротивление растет, и настолько неотразимы и сильны его идеи, что уже и лучшие представители вчерашней «элиты» включаются в борьбу за уничтожение несправедливого строя.

И вот на обломках изжившей себя технократии вырастает Земля Побеждающей Мысли…

Выше мы говорили о современном звучании первой повести Оссендовского. Очень злободневной представляется нам и главная мысль второй его повести. С помощью дубинки рай на земле не построить — вот что утверждал писатель. Это та самая мысль, которую в 1935 году вложил в свою киноповесть «Облик грядущего» поздний Уэллс, — та самая мысль, которая и сегодня очень остро звучит в произведениях фантастов. Да и только ли фантастов?!

Через несколько лет после первого знакомства с повестями Оссендовского мне вновь встретилось это имя — в очередном томе «Литературной энциклопедии».

Собственно, уже я знал к этому моменту, что химик (кандидат естественных наук), беллетрист и журналист А. М. Оссендовский родился в 1876 году в древнем русском городе Опочке Псковской губернии (по другим данным, в Витебске), в семье врача. Что в годы великой революции — бурные годы «грядущей борьбы», оказавшейся совсем не за горами, — путь писателя был, увы, извилист и на какое-то время привел его даже во враждебный стан…

Из свежего тома энциклопедии узнал я теперь и о том, что в 1922 году Оссендовский попал в Польшу, где и обосновался, целиком отдавшись, по-видимому, литературной деятельности. В энциклопедию-то он и включен как польский писатель, ибо написал — уже на польском и английском языках — большое количество («несколько десятков», утверждает энциклопедия) приключенческих повестей, исторических романов и книг о путешествиях. Некоторые его книги (писатель умер в 1945 году) переиздаются и в народной Польше…

Что ж, пусть А. Оссендовский числится в энциклопедии польским писателем. Ведь при всем этом несомненно, что первые его повести написаны человеком, со дня рождения жившим в России. Свидетелем и активным участником грозных событий 1905 года, осужденным за это и по 1907 год находившимся в заключении. Автором книги о царских тюрьмах, первое издание которой было уничтожено в 1909 году цензурой…

И небольшие повести эти, на мой взгляд, нельзя списывать со счета, говоря о дореволюционной нашей фантастике.

«Даже если умрет последний пациент Барнарда — значение этой операции огромно. Дан толчок науке. Зажглась новая надежда для многих больных…» Вы, конечно, догадываетесь, о чем идет речь? Сенсационные сообщения об эксперименте доктора Барнарда обошли в конце 1967 года всю мировую прессу. Ученые оживленно комментировали на страницах газет дерзкую попытку хирурга из Кейптауна пересадить неизлечимо больному человеку чужое сердце. Читатели с волнением ждали новых сообщений. Успех? Или опять горькая неудача?..