Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров

Вот так… сначала просто поучить попросили, потом – на службу взять… что дальше? Землицу в ленное владение? Ну, землицу можно дать – в Заозерье много. Леса кругом непролазные, охота, рыбалка…

– Рыбу, парни, довить любите?

– Рыбу?

– Ладно, – посмеявшись, Вожников хлопнул Альваро по плечу. – Пошли уже. Поглядим, что с вами делать.

Никаких предупреждающих видений насчет вновь принятых учеников у князя не появилось. Ни сразу, ни ночью, во время сна – а, значит, доверять этим парням можно было… конечно же далеко не во всем.

Лупано с Амандой, правда, поначалу от подобного сброда кривились, однако не они здесь решали, да и «беспризорники» вели себя вполне корректно, даже не матерились – не умели, наверное, Испания все ж таки, не Россия! Самое страшное ругательство – «дьявол тебя разрази!» или что-то в этом роде.

– А это наши маленькие друзья, – представил гопников Егор. – Альваро, Фелипе, э-э-э… как вас-то?

– Я – Агостиньо, – почесав сквозь прореху на рубахе грязную грудь, назвался Рвань.

Рыбина смачно сплюнул:

– А я – Энрике.

– Случайно, не Иглесиас?

– Не. Альварес.

– Надо же! – парни удивленно переглянулись. – Рыбина фамилию свою помнит. Альварес, ага! А мы и не знали.

– Боюсь, вы и имени-то его не спрашивали, – хохотнул князь. – Ладно! Хватит тут без дела торчать – приступаем к занятиям. Сейчас покажу вам прямые удары – джебб, кросс. Их и будем сегодня отрабатывать… Так… А ну, кто смелый?

– Рыбина, уважаемый господин, хочет! Ну, этот… Энрике.

– Энрике так Энрике. Давай, Иглесиас… то есть Альварес!

Очередной день Егор начал традиционно – с кросса, после чего устроил несколько показательных спаррингов, взяв в крутой оборот опоздавших – Энрике и Агостиньо, сиречь – Рыбину и Рвань. Последнему даже разбили нос, но Аманда быстро заговорила кровь.

– Мы просто место забыли, – отдуваясь, признался «сеньор Альварес». – Вчера как-то плохо запомнили. Лоскутки бы на кусты повесить.

– Что еще за лоскутки? – заинтересовалась Аманда, на которую, после заговора, парни посматривали уже с некоторой опаской, как видно, чуяли ведьму.

– Ну, мы всегда так делаем, – пояснил Фелипе Малыш. – Когда надо знак своим подать – мол, мы здесь. Оно получается, вроде бы как кто-нибудь невзначай зацепился одежкой…

– Понятно, – Егор покивал. – Что ж, будем оставлять лоскутки. У нас там, кстати, где-то бархат остался…

– Бархат – уж слишком жирно, – покрутив на пальце локон, возразила девушка. – Лучше уж тогда сукно, его тоже немного осталось. Приметное такое, зелененькое.

Она уже переоделась в мужскую одежду, какую носили не самые бедные горожане или даже рыцари-кабальерос – темно-синие штаны-чулки, короткая бархатная куртка-котта – специально в сборочку, дабы прикрыть грудь. Впрочем, было бы что прикрывать – уж не пятый размер, не особо заметно. Дивные золотистые волосы, увы, тоже пришлось подстричь – не под полубокс, конечно, а так, немного обрезали, да нахлобучили сверху берет, отчего юная ведьма сразу же приобрела вид вполне респектабельного приказчика или даже пажа.

Сам князь тоже приоделся в новую котту, даже заимел темно-голубой бархатный плащ и широкий пояс, к которому, конечно, пошел бы и меч или палаш, однако, увы, оружие стоило дорого, приходилось пока обходиться ножом и вырезанной из бука дубиной… орудовать дубинами князь тоже учил – и неплохо.

В столь презентабельном виде можно было отправляться хоть куда, а тут как раз и отец Лупано, почтеннейший торговец сеньор Мигель Микачу, пригласил «знахарку Марию и учителя сеньора Жоржу» к себе на обед. Приглашение принес Лупано, выглядевший уже не таким недотепой, как раньше, и эти перемены явно не ускользнули от внимательных глаз купца.

– Ну, на обед так на обед, – принял приглашение Вожников. – Я-то пойду, а вот Аманда… Женское платье ей где искать? Пошить не успеем.

– Ну и не пойду тогда, – юная ведьма попыталась спрятать обиду. – Подумаешь, обед. Что я, обедов не едала… Мы, может, тоже пообедаем… в какой-нибудь хорошей харчевне, а, парни? Еще и вина выпьем. Деньги есть!

– Вот, блин, спортсмены, – хохотнул князь. – Вина им.

– Что-что?

– Говорю – смотрите там, не упейтесь.

– Не-е… мы осторожно, ага.

Сидя в дальнем углу таверны, он медленно потягивал вино, так и не снимая с головы капюшона, хотя вряд ли хоть кто-нибудь здесь смог бы его узнать. Капюшон – просто привычка. Да и надо было все-таки прятать от людей взгляд, слишком уж необычный, похожий на взгляд затравленного хищного зверя, готового ради жизни на всё. Он и сам был – зверь, нечеловеческое Существо, но все же тоже – творение. А раз творение, тварь, так, значит, был создан не зря, очень даже не зря – ибо только он знал истинную цену солнца, о которой еще в детстве поведал странный слуга с красной, покрытой затейливыми татуировками кожей. Этот слуга, раб с горящим взором, говорил не совсем понятно – каталонский явно не был его родным языком, как и кастильский, и, наверное, все прочие… Солнце может умереть, – так учил он еще тогда маленькое Существо, рожденное для спасения мира. А чтобы оно не умерло, чтобы всегда сияло и давало жизнь – нужны жертвы, кровь… именно человеческая кровь продолжит жизнь солнцу, ибо Солнце – истинный Бог, могучий, жизнетворящий и грозный, служить которому – великая честь. Вот он и служил… Не человек… и, наверное, не зверь. Что-то среднее – Существо.

Шумная компания молодых людей ворвалась в таверну веселым гомоном и смехом, разгоняя сгустившуюся в дальних углах тьму. Четверо оборванцев и один – словно паж… не паж, скорее всего – приказчик. И как только угораздило этого красивого юношу связаться с такой нищей компанией? Хотя… они заплатили щедро, и сам хозяин, смуглый, как мавр, старый седобородый грек Феодорос, радушно поставил на стол свое самое лучшее вино.

– Пейте, мои дорогие, кушайте! Сейчас пожарим мясо, а еще есть бобовая похлебка с шафраном и луком, салат из свеклы и жареных воробьев, гороховая запеканка с маслом, свежайшие булочки и разные вкусные заедки. Что будете, мои господа?

– Все!

Аманда едва не подавилась вином, вдруг почувствовав на себя чей-то недобрый взгляд… и, кроме взгляда, еще ощутила нечто такое, что может опознать только ведьма. Некое зло находилось позади, рядом… и это зло не являлось ни человеком, ни зверем… Но, верно, выглядело, как человек.

Девушка резко обернулась… Темная тень в монашеской рясе с накинутым на голову капюшоном исчезла в залитом солнцем пролете распахнутых настежь дверей. Ушла, сгинула. И точно так же сгинуло ощущение зла. Лишь порыв ветра принес с порога шелуху от тыквенных семечек…

Впрочем, Аманду