Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

Декорации. За спиной "шкафа" дверь и неширокое обзорное окно вдоль стены. Что находится за стеклом, не представляется возможным разглядеть. У выхода высокая тележка-короб.

Мизансцена. Действующие лица образуют довольно широкий круг общения и бросают реплики. Конструктивный диалог подходит к финалу, когда в дверь протискивается еще одно лицо, ставшее пятым. Это я. И бесцеремонное поведение выдает во мне нахалюжного курьера, которому не терпится вручить белый конверт адресату.

Сцена первая.

- Ну, пожалуйста, - заканючил парень. - Асмодей, явите милость!

- Нет! - рявкнул "шкаф", и парень, девушка и я синхронно вздрогнули. - Лимит выбран!

Определенно, этот верзила выводил пальцем буквы на дверной табличке, сопровождая процесс сатанинским смехом.

- Жалко, что ли? - не отступал парень. - Все равно полгода не будете списывать.

Самоубийца, - поглядела я на него с состраданием.

- Для глухих повторяю: нет - значит, нет! - напугал бугай новой порцией рева и направился к двери за спиной, явив с внушительного тылу болотные резиновые сапоги высотой практически до талии.

Я шумно выдохнула. Форменная одежда работника по сортировке утиля выглядела устрашающе.

Дверь стукнула, и великан Асмодей появился с другой стороны окна, растянувшегося панорамой на стене. С моего места было видно, как он нагибался, переставлял, толкал и перекидывал - наверное, сортировал студентов, утилизированных по причине глухоты.

- Вот ведь упрямый крокодил, - сказал раздосадованно парень и повернулся к спутнице: - Придется отложить твой проект до следующего месяца. Видишь, не дает, пиранья.

На лице девушки проявилось глубочайшее расстройство.

Вот ведь олигофрен! - послала я сердитую мысль за стекло, посочувствовав бедняжке, хотя не вникла толком в суть инцидента. Какова бы ни была суть, а слабый пол нельзя обижать.

Тут колобок с восточным лицом заметил меня и уставился, словно на необычайное явление.

Сцена вторая.

- Здрасте, - протянула я белый конверт. - Примите извещение и приходите на совет.

Колобок взял посылку и поглядел на свет потолочной лампы.

- Тао Сян, все знают, что у тебя доброе сердце! - воскликнул с жаром парень. - Неужели восемь килограммов битого стекла для тебя дороже всех сокровищ мира? С каких пор мусор, который можно употребить на благие цели, предпочитают выбрасывать на свалку? Куда катится наше общество? - возопил, размахивая руками.

- Хассаина казала - низя, - ответил лунолицый с жутким акцентом и с невозмутимым видом. - Слово хассаина крепце камня.

- Скажи, Тао Сян, зачем тебе битое стекло? Грызешь вместо сухарей? У вас два отсека отведены для него и оба забиты доверху, - наседал парень, а его спутница, оживившись, закивала с надеждой. - Не отпирайся, мы знаем.

- Нихарасо видеть, - погрозил толстым пальцем колобок. - Стены худые, люди задные.

- Это не стены худые, это октаграммы хорошие, - хмыкнул парень. - И почему мы жадные? Мы пришли честно, по делу, и просим: так, мол, и так, каемся, что без лимитной карты, потому что она исчерпана. В следующем месяце клянемся увеличить лимит, а сейчас разве трудно отсыпать чуточку в карманы страждущим, а? Ну, пожа-алста! - разошелся проситель, чувствуя себя гораздо увереннее в отсутствие людоедообразного Асмодея.

Я удивилась. Стало быть, сыр-бор разгорелся из-за разбитых мензурок? Ненавижу тех, кто использует служебные полномочия, чтобы ущемить пришедших на поклон. Зачем на пустом месте жмотничать и глумиться над просителями? Битое стекло - чай не золотые россыпи, чтобы над ними чахнуть.

- Могу дать, но хассаина всё сситает. Хассаина злой, када нету уцета, - покачал головой Тао Сян.

- Почему нету? - развел руками парень. - Оформим накладную, чин по чину. Без обмана.

Ох, попался бы мне в руки жестокий хассаина, не дающий бедняжкам жалкие восемь килограммов битого стекла! - уставилась я враждебно на лысую голову Тао Сяна. У каждого из нас свои нужды: кому-то приспичило отработать прогул, кому-то срочно приспичило стекло. Разве это повод, чтобы измываться над несчастными студентами?

Колобок переключил внимание на меня, и глазки-щелочки превратились в тонкие полоски. Я поежилась.

- Мне нужна расписка, - напомнила лунолицему.

- А хочешь, мы в следующем месяце оформим в десять раз больше, а возьмем в пять раз меньше? - предложил парень, рассчитывая поколебать неприступность начальника сортировочной.

Плохой из него мухлежник. Кто же предлагает сговор в присутствии нескольких свидетелей? Приличные преступники обычно шепчутся в уголке, втайне от любопытных глаз.

- Хассаина как скала, - сказал Тао Сян. - Не забраца. Луце обойти.

Что за непонятная хассаина? Может, это второе "я" Тао, о котором он отзывается иносказательно, как и подобает уроженцу востока? Мол, мне не составит труда отвесить вам и восемь центнеров бэушного стекла, но моя внутренняя хассаина принципиально разлеглась на дороге, мешая пройти к нужным отсекам, и избавиться от нее невозможно.

- Как обойти? - задумался парень, ища в словах колобка скрытый смысл, и перешел на заговорщический тон: - А-а, понятно. Прийти, когда Асмодея не будет?

- Нет, - покачал головой лунолицый. - Потом приходи, с картой. А ты не сепци! - ткнул в меня надутым как сосиска пальцем.

Я растерялась, не разобрав из-за невообразимого акцента, что сказал сортировщик утиля.

- Не шепчи, - перевел мне парень и переключил воинственный дух на Тао Сяна: - Когда я вернусь с картой, мы профукаем конкурс, понимаешь? Пролетим мимо, как фанерка!

"Не шепчи" - потребовал колобок. Вроде бы нормально разговариваю, по-человечески, - нахмурила я лоб. Похоже, у лунолицего проблемы с ушами.

- Напеваес, слысу-слысу, - опять погрозил Тао Сян.

Я украдкой потрогала губы. Неужто рот зажил отдельной жизнью без ведома хозяйки? Определенно, кто-то из нас ненормальный: или колобок, или я.

Девушка сдула светлую челку, закрывшую глаз, и с любопытством посмотрела на меня.

- Тао Сян, не вынуждай идти на крайние меры. Мы напишем докладную об ущемлении прав! - пригрозил парень, пойдя ва-банк.

Угроза оказалась основательной, выстрелив по начальнику сортировочной, как дробина по слону. Гораздо больше товарища в фартуке взволновали его слуховые галлюцинации.

- Паес, - повторил Тао Сян, обращаясь ко мне. - Напрасно паес. Моя хоца не победит! - воскликнул боевито и забормотал сердито на непонятном языке.

- О чем это он? - спросила я у парня. - Ни слова не разберу.

- Зря внушаешь, - также тихо перевел знаток ужасных акцентов. - Тао помог бы нам, но не станет.

Я в изумлении уставилась на лунолицего. Он почему-то решил, что мне вздумалось забраться к нему голову.