Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

- Вам виднее, - признал Рябушкин.

- Боюсь, Петр, после ваших извинений недопонимание усугубится.

- Наверняка, - понурился спортсмен. - У меня не так много опыта... в общении с девушками. Если я все испорчу, то Эва расстроится. А до приема осталось два дня!

- Могу посодействовать. Дайте телефон вашей дамы, и я поговорю с ней со всей возможной деликатностью.

- Думаете, Эва послушает?

- Я найду нужные слова.

16.4

До чего же ненавижу его! И его самоуверенную физиономию тоже ненавижу.

Забравшись на чердак, я застегнула куртку и подошла к окну. Стайка воробьев оккупировала черные ветви вяза у институтской ограды, устроив соревнование по зимнему чириканью. Хоровой птичий галдеж залетал в открытые створки, отвлекая от булькающего во мне гнева.

"Похудеть не мешало бы"... Ну и пусть тискает свою тощую кильку по углам, мне плевать.

Как же его ненавижу!

Ненависть лучше, чем рабская зависимость, - признала я, охладившись у чердачного окна. Ненависть закаляет, прогоняя чувство вины, и заталкивает на дальний план горячие трепетные чувства. Меня теперь не смутить намеками и случайными прикосновениями. Я заржавела в своей ненависти, не знающей прощения. И Петю тоже ненавижу с его несусветной простотой - в сердце и на языке.

Лучше бы между парнями сохранялась дистанция. Когда Петя показывал характер, в нем проявлялась личность с большой буквы - героическая, бескорыстная. Он спас меня от падающей люстры, потому что не мог поступить иначе. Переживал, что пропустил пожар в столовой, иначе обязательно бы потушил возгорание и, глядишь, для Симы последствия оказались не такими тяжелыми. В холле, когда Мэл заговорил о продаже прав на дрессировку, тоже ничуть не убоялся и, если бы не мой истошный визг, не замедлил бы врезать наглецу.

Но Мелешин сделал хитрый ход, опять вывернув так, как ему угодно, и втерся в доверие, став закадычным приятелем чемпиона. Ну, какие из них друзья-товарищи? Парни происходят из разных социальных слоев и имеют разные интересы. Однако различия не помешали спортсмену встать на задние лапки, преданно заглядывая в рот Мэлу, и это противно.

Попал ты, Петечка, в лапы к монстру почище крылатого чудовища из лаборатории. Мелёшин подставит тебя, не задумываясь, и вся страна будет потешаться, следя по телевизору за приемом. Но если тебе очень хочется - получай. Сам виноват, пойдя на поводу у сомнений. "Вдруг премьер-министр не обратит на меня внимания, или не вовремя улыбнусь? А если не так пожму руку?". Чего бояться? Я же не схожу с ума, размышляя сутки напролет, с какой ноги выбираться из автомобиля на зеленую дорожку. У меня полно других дел, от которых голова кругом.

Опять же Мелёшин. Чего он добивается, навязываясь к Пете с советами? Я могла бы предположить, что Мэл старается ради меня, отмазывая в своеобразной манере от приема, но в альтруистический порыв верилось с трудом. Мэл замыслил какую-то цель и попер к ней, умело лавируя между препятствиями. И цель состоит в том, чтобы наказать меня - не прямо, так косвенно - за обман и предательство. С другим.

И новенький телефон как нельзя некстати выплыл из недр сумки. Мэл тут же сделал вывод, на какие шиши куплена эта штуковина - по глазам было видно. Не за восемь же еженедельных висоров?

Ну и пусть подозревает во всех смертных грехах. Я кручусь, как могу, чтобы выжить. Увы, Мэл никогда не узнает подробностей из моей преступной жизни, да и ни к чему загружать ими голову. У него есть более приятные дела. Мэл сейчас расслабляется в обществе своей подружки.

В памяти всплыли слова парней об Эльзе, означавшие, что меня отнесли к другой весовой категории девушек, и глаза подозрительно увлажнились. Вытерев слезливость рукавом куртки, я проморгалась. Было бы из-за чего реветь. Подумаешь, не больно-то хотелось идти на дурацкий прием. Зато теперь не бедствую и распоряжаюсь немалой суммой. Хоть за что-то можно сказать Пете спасибо: парень подвигнул меня на авантюру с продажей коньячной фляжки. Жаль, что раритет продан. Один-два глоточка горячительного напитка не помешали бы поднятию тонуса.

Обсосав на несколько рядов свои переживания, я не сразу вспомнила о болеутоляющей мази. Флакончик пропал, и вместо него на тумбовом столе белел клочок бумаги, придавленный ножкой от сломанного стула. Записка карандашом гласила: "К Э. Безмерная благодарность! Что мы можем сделать для вас? А."

И этот признательный товарищ туда же: добровольно лезет в петлю долга. Я ведь помогла от чистого сердца, не задумываясь о награде, а неизвестный аноним предлагает оказать услугу баш на баш.

На глаза опять навернулись слезы. Все мужики - бесчувственные солдафоны. Возьму и напишу разгромный ответ, что не нуждаюсь в раболепных предложениях, и навсегда забуду дорогу на чердак.

Рука с пером зависла над листочком. На месте А. и любого из горнистов я бы тоже чувствовала себя обязанной, - как в медпункте, когда вручила свой долг Пете, - поэтому ребят можно понять и не ранить надуманными обидами.

Что могут сделать парни в солнечной униформе? Только одно, имеющее для меня неизменную важность.

И я приписала внизу: "Встретиться. Э."

Послеобеденная сиеста обычно располагает к отдыху с позевыванием и замедлением умственных процессов, перегруженных калориями. Мне же достался мизер калорий, а незапланированное соседство в столовой привнесло сердитый задор в настроение.

Настала пора разрешить ситуацию со вчерашним пропуском работы, для чего привлечь Стопятнадцатого. Ни капельки не обижусь, если ситуация с прогулом закончится плачевно для младшего помощника архивариуса. Пусть меня благополучно уволят, и дело с концом.

Спустившись на полуторный административный этаж, я добрела до знакомой обшарпанной двери любимого деканата, миновала устойчиво безжизненную приемную и постучала в рабочее обиталище Генриха Генриховича. И вроде бы не опоздала. Как велели, пришла почти в полдень. Разве что где-то ошивалась лишних сорок минут. Но я же дама, а женскому полу простительно чуть-чуть задерживаться. В крайнем случае, наплету о слабости организма и пяти обмороках по дороге.

- Прошу, входите, - отозвался густой бас Стопятнадцатого.

Мужчина, без пиджака и с засученными рукавами рубашки, возвышался громадой на фоне окна-иллюминатора. Правая рука декана утонула по локоть в черном матовом глобусе с алыми прожилками, водруженном на стол. Я вспомнила, что прежде странный футбольный мяч на низкой стойке занимал угол кабинета.

Сегодня декан выглядел деловитым и цветущим, без следов вчерашней перегрузки - физической и моральной. Тонкая просвечивающая ткань рубашки демонстрировала отсутствие повязок на плече и спине, поврежденных летучим чудовищем.