Слово президента - Том Клэнси

Цивилизация возникла в Уре и начала распространяться, медленно и прерывисто, на волнах времени. Город расцветал и снова приходил в запустение, причиной чего, считал Дарейи, были его фальшивые боги и отсутствие единой объединяющей идеи, необходимой для цивилизации.

Преемственность этого места красноречиво говорила ему о живших здесь людях. Их голоса словно и сейчас слышались где-то вдалеке, и по сути эти люди мало чем отличались от него самого. Тихими ночами они смотрели на такое же небо и восхищались красотой этих же звезд. Но больше всего они любили прислушиваться к тишине, так же как и он, и пользовались ею в качестве экрана, от которого отражались их самые сокровенные мысли, размышляли над Великими Вопросами и старались найти ответы на них. Однако эти ответы были ошибочными, и потому стены города пали вместе со всеми цивилизациями — кроме одной.

И вот теперь перед ним стоит задача восстановить исчезнувшее величие, сказал Дарейи звездам. Подобно тому как его религия являлась величайшим и окончательным откровением, так и его культура начнет расти отсюда, вниз по реке от первоначального Эдема. Да, он построит здесь свою столицу. Мекка навсегда останется святым городом, благословенным и непорочным, его не затронет современная цивилизация, оскверняющая все, к чему прикасается. А здесь вознесутся новые здания, отсюда ислам будет править миром. Новые ростки появятся на месте, где в древности возникли первые ростки цивилизации, и отсюда начнется развитие новой великой нации.

Но сначала...

Дарейи посмотрел на свою руку, изуродованную старостью и шрамами от пыток. Но это по-прежнему была рука человека, служащая его разуму, несовершенный инструмент, подобный тому несовершенному инструменту, каким являлся он сам в руках Аллаха, но все-таки верный, способный наносить удары или исцелять. И то и другое будет необходимым. Он знал наизусть каждую строку Корана — этого требовала его религия, — но гораздо важнее было то, что он являлся его толкователем и мог словами из священной книги оправдывать любые меры, правда, порой эти слова были противоречивыми, признавал он, однако воля Аллаха значила больше Его слов. Слова Корана надо было не вырывать из контекста. Убивать ради убийства было злом, и закон шариата строго карал за это. Убивать ради торжества Веры — не было преступлением. Иногда разница между тем и другим казалась сомнительной и неясной, но тут следовало руководствоваться волей Аллаха. Аллах требовал, чтобы все правоверные представляли собой духовное целое, и хотя многие пытались достичь этого с помощью разума и примера, люди были слабыми существами, и одних приходилось наставлять на верный путь более убедительными средствами, чем других, — возможно, разницу между суннитами и шиитами можно устранить с помощью мира и любви, он протянет руку дружбы тем и другим, и обе стороны с уважением отнесутся к взглядам друг друга — Дарейи был готов пойти на такой шаг в своем стремлении к Великой Цели, — но прежде надлежит создать соответствующие условия для этого. За горизонтом ислама находились и другие религии, и хотя милосердие Аллаха распространялось в некоторой степени и на них, оно не касалось тех, кто стремился помешать распространению единственно правильной веры. Его рука была готова нанести удар по таким людям. Такой шаг являлся неизбежным.

Он являлся неизбежным потому, что эти люди наносили вред исламу, развращали его своими деньгами и странными идеями, забирали нефть у правоверных, увозили их детей, чтобы воспитать в них дух разврата и коррупции. Они стремились ограничить распространение веры, несмотря на то что вступали в деловые контакты с теми, кто считали себя правоверными. Эти люди называли такие отношения экономикой, или политикой, или чем-то еще, но они, понимая, что объединенный исламский мир будет угрожать их ренегатству и светской власти, выступят против его усилий, направленных на объединение ислама. Они представляли собой худших врагов, потому что называли себя друзьями и скрывали свои корыстные намерения настолько успешно, что некоторые правоверные поддавались на обман. Для торжества ислама необходимо низвергнуть этих врагов.

По сути дела у него не было иного выбора. Он пришел сюда, чтобы в мире и тишине одиночества обдумать дальнейшие шаги, спросить Аллаха, нет ли другого пути. Однако голубой обломок плитки сказал ему все, что требовалось, сказал о прошедшем времени и об исчезнувших цивилизациях, не оставивших после своей гибели ничего, кроме расплывчатых воспоминаний и разрушенных зданий. В его распоряжении была идея и вера, которых недоставало древним. Вопрос заключался лишь в том, как применить эту идею, руководствуясь той же волей, что поместила звезды на небе. Бог Дарейи приносил на землю наводнения, эпидемии и несчастья как свидетельство могущества Веры. Сам пророк Мухаммед вел войны. И потому так, с крайней неохотой сказал он себе, придется поступить и ему.

Глава 35

Замысел

Когда начинается передвижение одних воинских частей, за этим внимательно наблюдают другие, хотя их поведение зависит от указаний тех, кто ими командует. Переброска иранских частей в Ирак была всего лишь внутренним делом новой страны. Танки и другие машины на гусеничном ходу перевозили на трейлерах, тогда как колесные машины и грузовики двигались своим ходом. При этом возникали обычные проблемы. Несколько частей повернули не там, где следовало, что вызвало смущение их офицеров и гнев начальников, но вскоре каждая из трех дивизий прибыла к новому месту расквартирования, причем всякий раз иранская дивизия размещалась вместе с бывшей иракской дивизией того же типа. Сокращение иракской армии, ставшее результатом потерь во время войны в Персидском заливе, привело к тому, что на военных базах почти хватало места для новых обитателей, и сразу после прибытия иранские и иракские дивизии были преобразованы в объединенные корпуса, после чего начались учения, нацеленные на то, чтобы обучить воинские части бывших противников взаимодействию друг с другом. И здесь возникли обычные проблемы, связанные с языковыми трудностями и различиями в воинских традициях, но в обеих странах пользовались одинаковым оружием и схожей тактикой, а штабные офицеры, ничем не отличающиеся друг от друга во всем мире, тут же принялись за разработку общих положений. Разведывательные спутники наблюдали из космоса за этими процессами.

— Каковы их силы? — задал вопрос адмирал Джексон.

— Три армейских корпуса, — ответил офицер, проводивший брифинг. — Один состоит из двух бронетанковых дивизий, и два — из одной бронетанковой и одной тяжелой механизированной дивизий каждый. У них несколько слабовато с артиллерией, зато танков, бронетранспортеров и грузовиков вполне достаточно. Мы заметили группу командирских и штабных машин, передвигающихся в пустыне. По-видимому, они имитируют военные учения.

— Что еще? — спросил Робби.

— Вот здесь, на этой базе к западу от Абу-Сукайра, ведется подготовка артиллерийских полигонов — их выравнивают бульдозерами и очищают, а на базе ВВС к северу от Наджефа разместились новые самолеты — МиГи и «Сухие», но, судя по инфракрасному излучению, их двигатели остаются холодными.

— Выводы? — прозвучал голос Тони Бретано.

— Сэр, выводы могут быть любыми, — ответил полковник. — Новая страна проводит интеграцию вооруженных сил. Им предстоит провести массу совместных учений, чтобы слиться в единую армию. Нас удивило объединение иранских и иракских дивизий в корпуса. Это приведет к возникновению множества административных проблем, но с политической и психологической точек зрения подобное объединение представляется разумным шагом. Таким образом у них создается впечатление, что они действительно являются единой страной.

— Значит, ничего угрожающего? — спросил министр обороны.

— Ничего слишком угрожающего, по крайней мере сейчас.

— Сколько времени потребуется, чтобы перебросить эти корпуса к границе с Саудовской Аравией? — спросил Джексон, чтобы его босс ясно понял, о чем идет речь.

— После того как будет закончена учебная подготовка и заправка? Скажем, от сорока восьми до семидесяти двух часов. Мы способны осуществить это вдвое быстрее, но у нас степень боевой подготовки выше.

— Каков состав их вооруженных сил?

— В общей сложности эти три корпуса — шесть тяжелых дивизий — имеют на вооружении чуть больше полутора тысяч тяжелых боевых танков, свыше двух с половиной тысяч боевых машин пехоты, более шестисот артиллерийских стволов — мы все еще не определились с их красной командой, адмирал. Красная команда — это артиллерия, господин министр, — объяснил полковник. — В отношении материально-технического обеспечения они пользуются прежней советской системой.

— Что это значит?

— Их материально-техническое обеспечение является органической частью дивизионной структуры. Мы тоже пользуемся такой системой, но имеем в своем распоряжении отдельные формирования, задачей которых является снабжение боевых частей.