Атомная крепость - Иван Цацулин

Весь этот день Рахитов пытался определить свое поведение при новой встрече с «Егоровым», решить – в какой мере он должен быть с ним откровенным, но ни к какому выводу не пришел: он-то, в отличие от Тимура, знал, с какими страшными людьми связал свою судьбу, знал, что в случае чего пощады от них ждать не следует. Он так ничего и не надумал, придя в условленное время к памятнику Гоголю. Егоров не заставил себя ждать, – они как бы случайно пошли по бульвару вместе.

– Ну? – спросил Годдарт.

Рахитов рассказал все, как было. Дошли до метро «Кропоткинская». Годдарт небрежно кивнул и быстро начал спускаться по ступенькам: он спешил сообщить Грину ответ на его запрос и получить от него указание, что делать дальше.

Приказание от Грина он вскоре получил.

Прогулку к Загорскому шоссе пришлось повторить через неделю. В условленный день Грин пришел к заветному камню и взял из тайника под ним металлическую коробочку, точно такую же, как та, которую оставил он. Удалившись на значительное расстояние от шоссе, вынул из коробки шифровку: в ней сообщалось об аресте Мордехая Шварца. Это был удар, от которого Грин пошатнулся. Неужели неудачи не перестанут преследовать его в этой стране? Итак, придется все начинать сначала.

Прошло не менее часа, прежде чем Грин оказался в состоянии снова приняться за шифровку: Тимур Рахитов – сын агента Серого, завербованного Ирэн Грант и помощь Годдарту-Егорову. Серый имел беседу со своим сыном, и тот сообщил ему следующее: заподозрив отца в связях с иностранцами, начал следить за Грант, хотел выдать органам КГБ подозрительного «полковника», приходившего к Лиховой, но, к сожалению, потерял его. Был вызван на площадь Дзержинского – боясь запутать отца, правды там не сказал.

Грин, не сходя с места, принялся составлять очередное указание своим помощникам. О мерах, которые следует принять после провала Мордехая Шварца, придется еще подумать там, в бункере, но относительно Тимура Рахитова дело не терпело отлагательств – чего доброго, он или начнет исповедоваться своей возлюбленной Марине Нарежной, чтобы вернуть ее любовь, или пойдет в КГБ и там разнюнится. А тогда чекисты схватят Серого, Годдарта-Егорова и Ирэн Грант. Такого провала следовало избежать любой ценой. Грин написал шифрованный приказ, спрятал его в тайник и побрел в свое убежище под дубом. Он знал: его приказ будет в надежных руках.

Что-то в жизни надломилось. Тимуру казалось – запираясь и болтая вздор, он ведет себя умно и житейски правильно, а на деле получилось не так. Чего-то он все-таки не знал, в чем-то допустил ошибку. Тимур верил: скоро все само собой образуется, ведь теперь это дело в надежных руках отца, которому он привык доверять. Однако шли дни, а ничего не менялось. Можно было подумать, будто отец умышленно избегает его. У Нарежных встречали его с ощутимым холодком, кончилось тем, что Марина как-то позвонила ему и сообщила, что на неделю уезжает к тетке в Тамбов, просила писать: Яшин переулок, двадцать один… Но Тимур хорошо понимал: ей стало невмоготу с ним, и не уезжает она, а бежит от него, от фальши и лжи. Конечно, он не будет писать ей, подождет. А может, она вовсе и не уехала в этот Яшин переулок, а прячется от него? На сердце стало пусто, тоскливо. Бродил по городу, не находя себе места.

Раза два повстречал здоровенного парня, неуклюжего, со злыми, будто оловянными глазами под взбухшими и точно от бессонницы красными веками. А однажды заметил этого парня в двух шагах от своего дома на Кутузовском проспекте. На этот раз Тимур не на шутку встревожился: что бы ото могло значить? Пойти в КГБ к полковнику Соколову? После незавершенного разговора с отцом это было абсолютно исключено. Опять объясняться с отцом? Однако внутреннее чувство подсказывало Тимуру: ничего определенного он от отца не услышит, и в его поведении разобраться не сумеет, В конце концов неясным оставалось главное – можно ли ему теперь верить и доверять? А если он просто маневрирует и морочит Тимуру голову? Если действуют силы, против которых он ничего поделать не может? Что же в таком случае изменится, если он узнает о тревогах сына?

Тимур часами был погружен в тягостные размышления и наконец отчетливо понял: необходимо посоветоваться с человеком опытным, попросить у него помощи и совета. Василий Прокудин – вот к кому следовало идти. Тимур не разделял ненависти отца к Прокудину и никогда не сомневался: всячески пороча этого человека, отец никогда не верил ни одному своему слову о нем. Тимур хорошо знал о том, насколько подло поступил его отец в отношении своего бывшего сотрудника, но не осмеливался вмешаться в эта дело, такого вмешательства Рахитов не потерпел бы, поведение сына расценил бы как предательство. Однако сейчас Тимуру было все равно, Прокудину он никогда не переставал доверять. Итак, решение было принято. К сожалению, Тимур не знал, что слишком поздно спохватился…

Сначала он еще раз поехал к Нарежным, – надеялся, что Марина не успела уехать в Тамбов. Электричка пришла на станцию засветло. Как обычно, здесь царили безлюдие и тишина. Салатного цвета «Волга», поджидавшая кого-то неподалеку от крошечного вокзала, внезапно рванулась с места и промчалась мимо Тимура, обдав его пылью. Тимур не обратил на это особого внимания.

Он шел мимо дачных участков и размышлял о своем: если Марина не уехала – он скажет ей все-все и тогда, может быть, незачем будет ездить к Прокудину, а если ее действительно нет, то не станет задерживаться, сегодня же повидает Прокудина.

Тимур миновал последние заборы и пошел меж редких деревьев невзрачного парка… Вон и ложбинка, через которую лениво течет ручеек. Он без труда перешагнул через это естественное препятствие. Тимур сделал пару шагов и неожиданно увидел вынырнувшего ему навстречу из-за кустов широкоплечего, краснолицего человека. Это был тот самый парень. Кто он? Впрочем, Тимур не успел ни о чем подумать… Парень с непостижимой быстротой отвернул в сторону и в тот же миг оказался позади Тимура. Тимур хотел обернуться, посмотреть, где этот неприятный субъект, но не успел – последнее, что ему суждено было видеть – тусклый блеск стали. Как будто на что-то наткнувшись, Тимур упал.

Тихо подползла «Волга», та самая, которую Тимур видел у вокзала. Из машины выскочил человек, схватил Тимура в охапку и отнес в сторону от дороги, в густые заросли кустарника.

– В машину, быстро! – скомандовал он.

Парень безмолвно повиновался. Набирая скорость, «Волга» умчалась. За рулем сидел Джим-Рушников, а позади, прячась за занавесками, его подручный, Симка Андрюхин.

Приказ Грина выполнен. Но это была лишь первая часть задания, которое бандит получил от Годдарта. Через час он появился перед Рахитовым и резко сказал ему:

– Игра кончилась.

– В чем дело? – прохрипел Рахитов, догадываясь.

– Приговор в отношении вашего сына приведен сегодня в исполнение. Предупреждаем – не шумите, пусть другие думают, что хотят, а вы должны знать и помнить. Серый… Поняли? Подписку давали? То-то!

Рушников скрылся, где-то прошумел мотор автомобиля и затих вдали. Рахитов стоял у калитки, обеими руками ухватившись за столб, он не был в состоянии сдвинуться с места: это он погубил сына. Он предал его палачам из разведки Харвуда, больше того, – в глубине преступной души своей Рахитов тогда, на бульваре понимал ведь, что, передавая «Егорову» подробности своей беседы с Тимуром, предает его. И вот они убили Тимура, сына, а он ничего не может сделать, должен молчать, если не хочет, чтобы разделались и с ним самим. Рахитов повис, обняв руками столб у калитки, обмяк, сполз на землю. Здесь и нашла его жена.

– Что с тобой? – встревоженно вскричала она.

Он не ответил. Женщина склонилась: с ним что-то случилось. Она испуганно закричала и бросилась к соседям за помощью.

Глава шестнадцатая

В министерстве обороны у Шулленбурга строго определенных обязанностей не было, он выполнял лишь отдельные поручения министра. Занятый различными политическими манипуляциями, Штрадер его пока не беспокоил – рано… Шулленбург понимал, – его еще и еще проверяют. И он ничуть не сомневался в роли, которую играл приставленный к нему оберст Дитц. Да, у него есть тайны, но Дитцу в них не проникнуть.

С большим интересом встретил он предложение министра – совершить поездку в Москву и там на месте ознакомиться с деятельностью аппарата военного атташе. Шулленбург вылетел на восток, его сопровождал Дитц.

В полдень самолет совершил посадку на Внуковском аэродроме. Подали трап, и Шулленбург с волнением вступил на русскую землю. Зимний день дышал свежим ветром, полоскал алый флаг над аэровокзалом. Его встречал сотрудник посольства. Шулленбург уселся на заднее сиденье, и автомобиль тронулся. Поворот направо, потом налево – и машина рванулась к Москве.

По обе стороны отличного широкого шоссе в сугробах утопали лиственные рощи. Среди очаровательных белых берез и бледно-желтого осинника то и дело поднимались, стройные темно-зеленые ели-красавицы. За лесами и перелесками расстилались обширные, уходящие за горизонт поля.