Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

Не оглядываясь больше на этот дом, душа которого улетела вместе с душой Эдуарда, Орхидея вышла на лестничную площадку. Вокруг было пусто и тихо. Она слегка потянула тяжелую дубовую дверь, хорошо ухоженный замок которой сработал без малейших щелчков. Первое препятствие пройдено... Орхидея, вся натянутая, как струна, сделала глубокий вдох, прежде чем начать спускаться. Преодолеть нужно было лестницу всего одного этажа, которая была устлана ковром, укрепленным медными багеточками. Помолившись всем богам, чтобы внизу не оказалось привратника, Орхидея пошла вниз. К счастью, там никого не было.

Осталось выйти наружу. Но это было непросто. Комиссар сказал, что дом охраняется одним из его агентов. Мелькнула мысль, что разумнее было бы пройти через сад, но как перелезть через стену, разделявшую его с соседним жилым домом, в этом одеянии? Затем она подумала, что нет никакого повода для того, чтобы ее окликнули, когда она выйдет. Ведь жители двух других этажей не подвергнуты домашнему аресту. И, не видя никакой униформы за стеклами, защищенными бронзовыми украшениями, она приоткрыла дверь и посмотрела наружу. Тот, кого она опасалась, находился там. Это был сержант муниципальной службы в темно-голубой форме. На плечах у него была накидка, а форменная фуражка натянута на самые уши. Вообще-то их было даже двое, они топтались возле металлической ограды, разделявшей улицу от бульвара Малерб, разговаривали, и в ее сторону они даже не смотрели.

Собравшись с мужеством, Орхидея вышла и быстро направилась к парку, где скрылась за изгородью. Позади все спокойно, ее никто не окликнул. Она немного постояла, совсем не двигаясь, чтобы унять дрожь в теле...

Зимний день был настолько серым, настолько темным, что казалось, будто он еще и не наступил. Желтоватое небо тяжело нависало снегом, время от времени оно мрачнело. Еще час, и наступит мрак. В парке было пусто, за исключением одной старой отважной дамы, кормившей голубей и воробьев.

Зная, что ее уже не видят, Орхидея пошла под деревья и вышла к ротонде Леду, ограда которой выходила на бульвар Карусель, где Орхидея стала искать свободный экипаж, но чтобы найти его, ей пришлось пройтись пешком до площади Терн.

– На Лионский вокзал, – бросила она кучеру, прежде чем села на суконное сидение, от которого, несмотря на то, что оно было новое, несло неприятным запахом охлажденного табака.

– Надеюсь, ваш поезд отходит не через десять минут, – ответил ямщик, – по такому снегу мне неудобно просить мою Лань идти галопом.

– Нет, нет... У нас времени предостаточно!

Она знала, что путь будет неблизкий. Она была уже на этом вокзале, когда вместе с ее дорогим Эдуардом возвращалась из Марселя после поездки в Йер и Канны, куда они ездили две последние зимы. Все было прекрасно тогда, а цветы и морские пейзажи, казалось, были сотканы из красок самой любви. Тогда они не обошлись одной коляской, им потребовался, причем оба раза, большой фургон, с четырьмя лошадьми, чтобы перевезти их вещи... А теперь у Орхидеи и багажа-то было всего что на ней и простая сумка. И то спасибо, что удалось убежать. По прибытии на место, у нее, возможно, найдется время, чтобы купить себе одно или два платья для поездки.

Пока фиакр крутил по бульварам, молодая женщина задавала себе вопрос, а не нашли ли ее жертву. И если нет, то сколько у нее еще есть времени пока ее хватятся?

Ответ получить было невозможно, и она решила отдаться во власть убаюкивающих покачиваний экипажа, двигавшегося, из-за мороза и гололедицы крайне осторожно. Кончилось тем, что она уснула, и это было самое лучшее, так как она смогла забыть на какое-то время ситуацию, в которой находилась.

Она не заметила, когда коляска остановилась у вокзала. Кучеру пришлось слезть со своего сидения и слегка потрясти ее, чтобы она проснулась:

– Эй... мадам! Приехали, – сказал он. – Я правильно вас привез, туда, куда вы просили?

Она вскочила, посмотрела вокруг еще совсем мутным взглядом, странно улыбнулась своему Автомедону и произнесла:

– Мы на Лионском вокзале?

– Совершенно точно!

Она порылась в кошельке, который хранила в муфте, чтобы рассчитаться с ямщиком:

– Спасибо большое и извините меня, я, кажется, слегка заснула...

– Уф... – мы все, как сурки, по такой погоде! Я вам скажу, что я сам, когда валит снег, так хочу дрыхнуть! Позвольте, помогу вам спуститься.

Она опустила ноги на землю и щедро заплатила кучеру, поблагодарившему ее от всей души. Затем он взял сумку Орхидеи и помог отнести ее в большой зал вокзала:

– Вот, мадам!.. Счастливого пути! Поберегите себя!

Она поблагодарила его кивком головы и улыбнулась. Однако ему не пришлось увидеть ее улыбки: лицо было скрыто под вуалью. После этого Орхидея направилась к кассам за билетом.

– В котором часу ближайший поезд на Марсель? – спросила она.

Служащий, рассматривая то, как одета спрашивавшая его элегантная дама, подумал, что имеет дело с дамой из общества, но ответ его был более чем сдержан:

– Хм... смотря какой!

– Смотря от чего?

– Смотря от цены, какая вас устроит...

– Что вы такое говорите?! Я вас не понимаю.

– Извините! Если вас устроит люкс, то есть Средиземноморский экспресс, отходящий через сорок пять минут. Но он очень дорогой. Там только спальные вагоны, зато...

– Если есть места, я беру.

Орхидея оплатила билеты, при этом вела себя, как дурочка. Ведь она прекрасно знала об этом поезде, так как ездила на нем уже два раза. Более того, это именно тот поезд, на котором она должна была ехать завтра. Неужели она до такой степени взволнована и растеряна, что могла забыть об этом?

К ней подошел носильщик:

– У вас есть багаж, мадам?

– Вот только эта сумка.

Однако она протянула ему ее, подумав, что тому, вероятно, покажется странным, что богатая пассажирка ничего больше с собой не имеет, кроме муфты, которую держит в руках. Он взял также перонный билет, и она последовала за ним через пеструю вокзальную толпу. Шел он довольно быстро, и ей было трудно за ним поспевать на высоких каблуках. Чтобы не потерять его из вида, она почти бежала. Если бы на нем не было голубой униформы и перевязи, украшенной медной овальной бляхой, то это могло бы вызвать какое-то беспокойство. В действительности же благодаря быстрому продвижению он прокладывал себе путь как среди приезжающих, так и среди отъезжающих, образовывавших встречные потоки. Огромный черный локомотив недавно прибывшего поезда еще продолжал выплевывать дым, громко пыхтел и заполнял высокий вокзальный свод черным