Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Возле алтаря Обрядов громоздилась бронированная фигура, в которой Тарвиц без труда узнал Древнего Риланора. Капитан остановился на пороге.

— Входи, — раздался механический голос Риланора.

Тарвиц осторожно приблизился к Древнему. При ближайшем рассмотрении темный прямоугольник, напоминающий очертаниями танк, оказался почти квадратным саркофагом, взгромоздившимся на пару поршневых ног. На широких плечах дредноута с одной стороны была установлена скорострельная пушка, а с другой — могучий таран с гидравлическим усилителем. Корпус Риланора медленно повернулся по центральной оси фронтальной броней к Тарвицу, оставив «Книгу Церемоний» открытой на алтаре.

— Капитан Тарвиц, почему ты не остался со своими воинами? — спросил Риланор.

Смотровая щель в корпусе не могла выразить никаких эмоций.

— Они и без меня хорошо отпразднуют, — ответил Тарвиц. — Кроме того, я слишком часто слышал рассказы о былых сражениях в изложении Люция, чтобы узнать из них что-то новенькое.

— Да, мне это тоже не по вкусу, — сказал Риланор, и из его вокс-узла раздался грохочущий кашель.

Сначала Тарвиц решил, что система Риланора дала сбой и канал вокса воспроизвел помехи, но затем понял, что так прозвучал смех Риланора.

Риланор был в Легионе распорядителем обрядов и в промежутках между боями проводил церемонии, отмечающие постепенное продвижение Астартес от новичка до избранника Фулгрима. Несколько десятилетий назад, в сражении с коварным эльдаром, Риланор получил тяжелое ранение, с которым не смогли справиться апотекарии Легиона, и тогда воина заключили в корпус дредноута, чтобы он мог продолжать службу. Наряду с Люцием и Тарвицем он был одним из старших офицеров, назначенных штурмовать дворцовый комплекс в Хорале.

— Я бы хотел поговорить с тобой, уважаемый Риланор, — сказал Тарвиц. — Поговорить о высадке.

— Операция начнется через несколько часов, — ответил Риланор. — Осталось не так уж много времени.

— Да, я слишком задержался на празднестве и приношу за это свои извинения. Но я хотел поговорить о капитане Одовокаре.

— Капитан Одовокар мертв, он погиб на истваанском Экстранусе.

— И в этот день Легион лишился великого воина, — кивнул Тарвиц. — И не только воина, поскольку он был старшим офицером штаба Эйдолона на борту «Андрониуса» и передавал приказы командира на поверхность. После его гибели некому выполнять эту обязанность.

— Эйдолон осведомлен о смерти Одовокара. Он найдет ему замену.

— Я прошу оказать мне честь и назначить на эту должность, — торжественно произнес Тарвиц. — Я хорошо знал Одовокара и хотел бы отдать должное его памяти, закончив ту работу, которую он начал в этой кампании.

Бронированный корпус склонился к Тарвицу, холодная поверхность металла не выражала никаких эмоций, как не выражал их и находящийся внутри покалеченный воин, который сейчас решал судьбу капитана.

— И ты согласен отказаться от чести занять место в штурмовой группе ради выполнения его обязанностей?

Тарвиц смотрел в прорезь корпуса Риланора и старался сохранить безучастное выражение лица. Риланор видел все, что пришлось пережить Легиону с самого начала Великого Крестового Похода, и, как говорили, был способен распознать ложь в тот самый момент, когда ее произносили.

Желание остаться на борту «Андрониуса» было слишком необычным, и Риланор, несомненно, мог заподозрить Тарвица в неискренности относительно причин, по которым он отказывался участвовать в битве. Но когда Тарвиц узнал, что Эйдолон не намерен лично руководить высадкой штурмгруппы, он понял, что этому должны быть серьезные основания. Лорд-командир никогда не упускал возможности продемонстрировать свое воинское искусство, а чтобы он позволил кому-то другому занять его место — это было просто невероятно.

Кроме того, приказ о формировании штурмовой группы, оглашенный Эйдолоном, выглядел совершенно абсурдно.

Вместо досконально продуманного боевого порядка, характерного для Детей Императора, для первой атаки были выбраны случайные подразделения — так могло показаться с первого взгляда. Только одно обстоятельство было для них общим: среди них не было ни одного отряда, которым командовали бы офицеры, пользующиеся благосклонностью Эйдолона. Но для них это было бы величайшим оскорблением со стороны лорда-командира.

Что-то в планировании этой операции казалось Тарвицу ужасно неправильным, и он никак не мог отделаться от ощущения, что необычный выбор подразделений преследует какую-то мрачную цель. Он должен был узнать, в чем дело.

Наконец Риланор выпрямился.

— Я прослежу, чтобы тебе нашли замену. Ты решился на великую жертву, капитан Тарвиц, и этим оказываешь достойные почести погибшему Одовокару.

Тарвиц с трудом сдержал вздох облегчения, сознавая, что сильно рисковал, отважившись солгать Риланору.

— Прими мою благодарность, Древний, — произнес он.

— А я пойду к воинам штурмгруппы, — сказал Риланор. — Их праздник уже скоро закончится, и я должен удостовериться, что все готовы к сражению.

— Покажите совершенство горожанам Хорала, — пожелал ему Тарвиц.

— Хорошенько направляйте нас, — ответил Риланор, и в его тоне послышался непонятный намек.

Внезапно Тарвиц почувствовал уверенность в том, что Риланор хотел оставить его на корабле.

— Выполняй волю Императора, капитан Тарвиц, — напутствовал его Риланор.

— Слушаюсь, — ответил Тарвиц и отдал честь. Древний Риланор, тяжело и громко ступая, пересек Ритуальный зал и направился на банкет.

Тарвиц проводил его взглядом, гадая, увидит ли Древнего снова.

В крошечных закутках, прячущихся в толстых стенах вдоль сигнального мостика, было темно и душно. От самого входа Мерсади видела расположенное ниже машинное отделение, где блестящие от пота рабочие трудились в адской жаре и красноватых отсветах плазменного реактора. Они сновали по мосткам, перекинутым между гигантскими машинами, и карабкались в зловещем полумраке по массивным трубопроводам, напоминавшим огромную паутину.

Мерсади смахнула с бровей капельки пота. В пересушенном неподвижном воздухе с непривычки трудно было дышать, а к горлу подкатывала тошнота.

— Мерсади! — окликнул ее знакомый голос.

Кирилл Зиндерманн выглядел сильно исхудавшим, грязное одеяние свободно болталось на его узких плечах, но взгляд лучился радостью при виде старой знакомой. Они дружески обнялись и долго не могли найти слов. У Мерсади при виде старика защипало глаза, и только тогда она поняла, как сильно по нему скучала.

— Кирилл, как я рада видеть вас снова, — всхлипнула она. — Вы так неожиданно исчезли, я уже подумала, что они добрались и до вас. Я не знала, что произошло.

— Ну-ну, Мерсади, — постарался успокоить ее Зиндерманн. — Все в порядке. Мне очень жаль, что я не сумел послать тебе тогда весточку. Только пойми, если бы у меня был выбор, я бы сделал все что угодно, лишь бы не втягивать тебя в это дело, но я уже не знаю, что еще предпринять. Мы не можем вечно прятать ее здесь.

Мерсади заглянула за дверь спаленки, возле которой они стояли. Она очень хотела бы набраться смелости и поверить, как верил Кирилл.

— Итератор, не говорите глупостей. Я рада, что вы со мной связались. Я думала… Я думала, что Малогарст или Маггард вас убили.

— Маггард был очень близок к этому, — сказал Зиндерманн. — Но святая спасла нас.

— Она спасла вас? — удивилась Мерсади. — Как?

— Я точно не знаю, но это выглядело примерно так же, как в третьем зале Архива. В ней была сила Императора. Мерсади, я видел это так ясно, как сейчас вижу тебя! Как бы я хотел, чтобы ты тоже это видела!

— И я бы этого хотела, — неожиданно для себя искренне ответила Мерсади.

Она вошла в спальню и посмотрела на неподвижное тело Эуфратии Киилер, лежащее на узкой кровати. Любой, кто ее увидел бы, решил, что она просто спит. Маленькая комната выглядела тесной и грязной, а рядом с кроватью было расстелено тонкое одеяло.

Через небольшой иллюминатор падал мерцающий звездный свет. Иллюминатор был большой редкостью для нижних палуб огромного корабля. Мерсади поняла, что кто-то с радостью отдал эту привилегию святой и ее спутнику.

Даже здесь, в темных и затхлых отсеках, вера процветала.

— Я бы хотела поверить, — сказала Мерсади, наблюдая, как ритмично поднимается и опускается грудь Эуфратии.

— А ты не веришь? — спросил Зиндерманн.

— Не знаю, — призналась она, качнув головой. — Скажите, почему я должна верить? Что вам дает вера, Кирилл?

Он улыбнулся и взял ее за руку.

— Она дает нечто, за что я могу держаться. На корабле есть люди, которые хотели бы ее убить… и я как-то, только не спрашивай, как именно, понял, что должен ее спасти.