Капитан Немо - Жюль Верн

До сих пор ходу яхты благоприятствовал западный ветер, но в последние дни он мало-помалу стал слабеть, а 13 декабря и совсем упал. Паруса неподвижно повисли вдоль мачт. Не будь у «Дункана» мощной машины, он был бы скован океанским штилем.

Такое состояние атмосферы могло продержаться неопределенно долгое время. Вечером Гленарван заговорил об этом с Джоном Манглсом. Молодой капитан, видя, как быстро опорожняются угольные ямы, казалось, был очень раздосадован наступившим штилем. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать даже самое ничтожное дуновение, но, выражаясь по-матросски, «ветром и шляпы наполнить нельзя было».

– Во всяком случае, нам не следует слишком жаловаться на наше положение – штиль все же лучше противного ветра, – заметил Гленарван.

– Вы правы, сэр, – ответил Джон Манглс, – но подобное затишье обычно наступает перед переменой погоды, а мы плывем у границы муссонов,[94] дующих с октября по апрель с северо-востока, и если они нас захватят, то это сильно задержит нас в пути.

– Ничего не поделаешь, Джон. Если возникнет такое препятствие, придется покориться. В конце концов, ведь это будет только задержка.

– Конечно, если только не разыграется буря.

– Разве вы опасаетесь непогоды? – спросил Гленарван, поглядывая на совершенно безоблачное небо.

– Да, – ответил капитан, – но я говорю это вам, сэр. Я не хочу тревожить миссис Гленарван и мисс Грант.

– Вы действуете благоразумно, Джон. Что же вас тревожит?

– Верные признаки надвигающейся бури. Не доверяйте, сэр, внешнему виду неба. Оно очень обманчиво. Вот уже два дня, как меня тревожит непрерывное падение барометра. В настоящий момент он стоит на двадцати семи дюймах. Это такое предупреждение, которым не приходится пренебрегать. Я же особенно опасаюсь ярости южного океана – мне приходилось уже выдерживать борьбу с ним. Водяные пары, сгущающиеся в огромном количестве над громадными ледниками Южного полюса, вызывают движение воздуха страшной силы. Отсюда борьба экваториальных и полярных ветров, рождающая циклоны, ураганы и всякие другие виды бурь, бороться с которыми для кораблей далеко не безопасно.

– Джон, – ответил Гленарван, – «Дункан» – прочное судно, а капитан его – искусный моряк. Пусть налетает буря – мы сумеем справиться с ней.

Опасения, которые высказывал Джон Манглс, подсказывал ему инстинкт моряка. Он был, как говорят англичане, искусным знатоком погоды – weather-wise. Упорное падение барометра заставило молодого капитана принять на своем судне все доступные ему меры предосторожности. Джон Манглс ждал сильнейшей бури: хотя небо еще и не предвещало этого, но непогрешимый барометр не мог ввести его в заблуждение. Воздушные течения устремляются из мест с высоким давлением, где барометр, следовательно, стоит высоко, в такие места, где барометр падает. И чем ближе друг от друга эти места, тем скорее устанавливается единый уровень атмосферного давления, но зато тем больше и скорость ветра.

Джон Манглс пробыл на своем мостике всю ночь. Около одиннадцати часов южная сторона неба начала заволакиваться тучами. Джон Манглс вызвал наверх всю команду и приказал спустить малые паруса. Он оставил только фок, косой грот, марсель и кливера. В полночь ветер стал крепчать: скорость ветра достигла шести саженей в секунду. Треск мачт, шум, производимый работой команды, сухое щелканье парусов, скрип внутренних переборок яхты – все это дало знать пассажирам о том, о чем до сих пор они еще не подозревали. Паганель, Гленарван, майор, Роберт появились на палубе: одни из любопытства, другие – готовые принять участие в работе. По небу, которое было ясным и звездным перед тем, как они разошлись по своим каютам, теперь неслись густые тучи, разделенные полосами, пятнистыми, словно шкура леопарда.

– Ураган? – коротко спросил Гленарван Джона Манглса.

– Еще нет, но он близок, – ответил капитан.

Тут же он приказал взять марсель на нижние рифы. Матросы бросились исполнять его приказание. Не без труда, борясь с ветром, они уменьшили поверхность паруса и прикрепили свернутую его часть к спущенной рее. Джон Манглс считал необходимым сохранить возможно большую парусность, чтобы яхта была устойчивее и ее меньше качало.

Приняв эти предосторожности, капитан отдал приказ Остину и боцману готовиться к встрече налетающего урагана. Найтовы шлюпок и швартовы запасного рангоута были удвоены. Укрепили боковые тали пушек. Натянули крепче ванты и бакштаги. Заколотили люки. Джон Манглс, словно офицер, стоящий над пробитой в укреплениях брешью, не покидал подветренной стороны яхты и, стоя на мостике, пытался вырвать у грозового неба его тайну.

Барометр упал до двадцати шести дюймов: редкий случай. Штормгласс[95] показывал бурю.

Был час ночи. Элен и Мэри Грант, которых жестоко качало в их каютах, отважились подняться на палубу. Ветер дул уже со скоростью четырнадцати саженей в секунду. Он бешено свистел в снастях. Металлические тросы, подобные струнам музыкального инструмента, гудели, словно их привел в быстрое колебание какой-то гигантский смычок.

Блоки ударялись друг о друга. Снасти с шумом двигались по своим шероховатым желобам. Паруса зычно щелкали, как пушечные выстрелы. Чудовищные волны уже шли на приступ яхты, а она, как бы смеясь над ними, взлетала, подобно морской птице, на их пенившиеся гребни.

Завидев пассажирок, Джон быстро пошел им навстречу и попросил их вернуться в кают-компанию. Волны уже хлестали через борт и каждую минуту могли прокатиться по палубе. Грохот разбушевавшихся стихий был так оглушителен, что Элен еле слышала слова молодого капитана.

– Опасности нет? – успела она задать ему вопрос в минуту относительного затишья.

– Никакой, миссис, – ответил Джон Манглс. – Но ни вам, ни мисс Мэри нельзя оставаться на палубе.

Элен Гленарван и Мэри Грант не стали противиться этому приказу, правда больше походившему на мольбу, и вошли в кают-компанию в ту самую минуту, когда волны с такой яростью разбились о корму яхты, что задрожали стеклянные иллюминаторы. Ветер еще более усиливался. Мачты погнулись под напором парусов, и яхта, казалось, приподнялась над волнами.

– Фок на гитовы! – крикнул Джон Манглс. – Спускай марсель и стакселя!

Матросы кинулись выполнять приказание. Были отданы фалы, стянуты вниз гитовы, спущены кливера – с таким грохотом, который заглушил даже бушевание бури. Из трубы «Дункана» валили клубы черного дыма. Корабль неровно бил воду своим винтом, лопасти которого порой поднимались над водой.

Гленарван, майор, Паганель, Роберт созерцали с восхищением и ужасом эту борьбу «Дункана» с волнами. Вцепившись изо всех сил в ванты, не будучи в состоянии обменяться ни единым словом, они глядели на буревестников: эти зловещие птицы стаями носились кругом, как бы тешась неистовством стихии.