Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

После одержанной победы римскому правительству предстояло привести в порядок дела в Малой Азии и Греции. Если предполагалось прочно утвердить там римское владычество, то для этого еще вовсе не было достаточно отказа Антиоха от владычества над передней частью Азии. Политическое положение этих стран уже было описано ранее. Греческие вольные города, стоявшие на берегах Ионии и Эолии, и в сущности однородное с ними пергамское царство были естественными опорами римской верховной власти в этой новой области, носившей и здесь характер протектората над соплеменными эллинами. Но династы, владычествовавшие внутри Малой Азии и на северном побережье Черного моря, уже давно перестали вполне подчиняться царям Азии, а договор с Антиохом еще не давал римлянам никакой власти над внутренними странами. Было крайне необходимо провести какую-нибудь границу, внутри которой должно было впредь преобладать римское влияние. При этом прежде всего следовало принять в соображение отношения, установившиеся между жившими в Азии эллинами и поселившимися там за сто лет перед тем кельтами. Эти последние формальным образом разделили между собой малоазиатские страны, и каждый из их трех округов собирал установленную дань с той области, которая была отведена ему для поборов. Правда, пергамское гражданство не подпало под это унизительное иго благодаря энергии своего вождя, который был за это награжден званием наследственного монарха; а эта последняя борьба эллинов, поддержанная национальным духом их граждан, вызвала вторичный расцвет эллинского искусства, незадолго перед тем снова появившегося на свет. Но это был лишь сильный отпор, а не решительный успех; пергамцам беспрестанно приходилось охранять с оружием в руках спокойствие своего города от нашествий диких орд, которые спускались с восточных гор, а большая часть остальных греческих городов, по всей вероятности, оставалась в прежней зависимости 208 . Если римляне желали, чтобы их протекторат над эллинами не был и в Азии лишь номинальным, то они должны были положить какие-нибудь пределы для такой податной зависимости своих новых клиентов; а так как римская политика старалась в то время избегать в Азии еще более, чем на греко-македонском полуострове, всяких территориальных приобретений и связанной с ними необходимости содержать там постоянные армии, то не оставалось ничего другого, как пройти с оружием в руках до предположенных пределов римского преобладания и на самом деле подчинить своей верховной власти вообще малоазиатов и особенно кельтские округа.

За это дело взялся новый римский главнокомандующий Гней Манлий Вольсон, заменивший Луция Сципиона в Малой Азии. Его осыпали за это тяжелыми обвинениями: те члены римского сената, которые не сочувствовали новому направлению римской политики, не сознавали ни цели последней войны, ни ее необходимости. Особенно необоснованны были упреки относительно цели азиатской кампании; после того как римское государство вмешалось в эллинские дела, азиатская кампания была неизбежным последствием такой политики. Конечно, со стороны римлян едва ли было благоразумно принимать под свой протекторат всех эллинов, но с той точки зрения, на которой стояли Фламинин и подчинившееся его влиянию большинство сенаторов, и благоразумие и честь требовали покорения галатов. Более обосновано было обвинение в том, что в то время не было никакой прямой причины для войны с галатами, так как они не были в союзе с Антиохом и по своему обыкновению лишь не мешали ему набирать в их стране наемные войска. Но против этого приводилось то веское соображение, что римскому гражданству могла быть предложена отправка войск внутрь Азии только вследствие самой экстренной необходимости, а если экспедиция против галатов оказывалась необходимой, то ее следовало предпринять немедленно и с теми победоносными войсками, которые уже находились в Азии. Итак, весной 565 г. [189 г.] был предпринят поход внутрь Азии без сомнения под влиянием Фламинина и разделявших его мнение сенаторов. Консул выступил в поход из Эфеса, ограбил города и владетельных князей на верхнем Меандре и в Памфилии и потом направился к северу для нападения на кельтов. Принадлежавшие к западному кантону толистоаги переселились со всем своим имуществом на гору Олимп, а принадлежавшие к среднему кантону тектосаги — на гору Магабу; они надеялись, что будут в состоянии обороняться там до тех пор, когда зима заставит чужеземцев удалиться. Но высоты, где они укрылись, не защитили их от тех метательных снарядов римских пращников и стрелков, употребление которых им было незнакомо и которые так же часто бывали причиной их поражения, как в новые времена огнестрельное оружие бывало причиной поражения диких народов. Кельты были разбиты в одном из таких же сражений, какие нередко происходили на берегах По и Сены и прежде того и после, но в Азии такое сражение кажется столь же странным, как и вообще появление этого северного племени среди греческих и фригийских народов. Число убитых и в особенности взятых в плен было громадно и на той и на другой стороне. Все, что осталось в живых, укрылось за Галисом в третьем кельтском округе у трокмеров, на которых консул не предпринимал нападения: эта река была той границей, за которую решили не переступать руководители римской политики того времени. Фригию, Вифинию и Пафлагонию было решено поставить в зависимость от Рима, а страны, лежащие далее к востоку, были предоставлены самим себе.

Новые порядки были введены в Малой Азии частью мирным договором с Антиохом (565) [189 г.], частью постановлениями римской комиссии, в которой председательствовал консул Вольсон. Антиох обязался выдать заложников, в числе которых находился его младший сын, носивший одно имя с отцом, и уплатить соразмерную с богатством Азии военную контрибуцию в 15 тысяч эвбейских талантов (25½ млн. талеров), из которой пятую часть следовало внести немедленно, а остальная сумма была рассрочена на двенадцать лет; кроме того Антиох был принужден уступить все свои владения в Европе, а в Малой Азии все владения к северу от Тавра и к западу от устьев Кестра, между Аспендом и Перге в Памфилии, так что в передней Азии остались в его власти только восточная Памфилия и Киликия. Его патронат над государствами и владетелями передней Азии естественным образом прекратился. Азия, или, как стало с тех пор обыкновенно и более правильно называться царство Селевкидов, Сирия, лишилась права вести наступательные войны с западными государствами, а в случае оборонительной войны приобретать от них земли по мирному договору; ее военным кораблям было запрещено заходить на запад от устьев Каликадна в Киликии иначе, как для доставки послов, заложников или дани; ей было также запрещено содержать более десяти палубных кораблей кроме случая оборонительной войны и не дозволялось дрессировать для войны слонов; наконец, она лишилась права набирать в западных государствах солдат или принимать к себе оттуда политических беглецов и дезертиров. Она выдала те военные корабли, которые превышали установленное число, а также слонов и укрывавшихся у нее политических эмигрантов. В вознаграждение за это великий царь получил титул друга римской гражданской общины. Таким образом, сирийское государство было совершенно и навсегда вытеснено из западной Азии и на суше и на море; до какой степени царство Селевкидов было слабо и лишено всякой внутренней связи, видно из того факта, что оно было единственной из всех побежденных Римом великих держав, которая после первого поражения уже ни разу не пыталась вернуть оружием то, что было ею утрачено. Обе Армении, которые до того времени были, по крайней мере номинально, азиатскими сатрапиями, превратились в независимые государства если не в силу заключенного с Римом мирного договора, то под его влиянием, а владетели этих стран Артаксиад и Зариадрис сделались основателями новых династий. Так как Каппадокия находилась вне той черты, которою была обведена сфера римского влияния, то ее царь Ариараф отделался пеней в 600 талантов (1 млн. талеров), уменьшенной впоследствии наполовину по ходатайству его зятя Эвмена. И царю Вифинии Прузию и кельтам были оставлены их владения в прежнем размере; но эти последние обязались не высылать за свою границу вооруженных шаек, чем был положен конец позорной дани, которую они собирали с малоазиатских городов. Эту ценную услугу азиатские греки глубоко сознавали и не преминули вознаградить за нее римлян золотыми венками и напыщенными похвальными речами. Распределение территориальных владений в передней Азии не обошлось без затруднений главным образом потому, что династическая политика Эвмена сталкивалась там с политикой греческой Ганзы; соглашение наконец состоялось на следующих условиях. Всем греческим городам, которые были свободны в день битвы при Магнезии и которые приняли сторону римлян, были предоставлены прежние вольности, и все они за исключением только тех, которые до того времени платили дань Эвмену, были на будущее время освобождены от уплаты дани разным династам. Таким образом, сделались вольными городами старинные соплеменники римлян со времен Энея — Дардан и Илион, затем Кима, Смирна, Клазомены, Эрифры, Хиос, Колофон, Милет и многие другие знаменитые с древних времен города. Фокея, которая была разграблена солдатами римского флота в нарушение условий капитуляции, была за это вознаграждена в виде исключения возвратом ее территории и свободы, хотя и не подходила под означенную в договоре категорию. Сверх того, большинству городов греко-азиатской Ганзы были предоставлены некоторые новые земельные владения и другие выгоды. Само собой разумеется, что римляне лучше всего обошлись с Родосом; они предоставили ему Ликию, за исключением Телмисса и большую часть Карии к югу от Меандра; сверх того, Антиох обеспечил родосцам в своих владениях неприкосновенность их собственности, взыскание по их долговым претензиям и такое же освобождение от таможенных пошлин, каким они до того времени пользовались. Вся остальная и, стало быть, самая значительная часть добычи досталась Атталидам; их старинная преданность Риму, равно как напасти, вынесенные Эвменом во время последней войны, и его личное участие в счастливом окончании решительной битвы были награждены Римом так щедро, как никогда еще ни один царь не награждал своих союзников. Эвмен получил в Европе Херсонес вместе с Лисимахией, а в Азии, кроме уже прежде принадлежавшей ему Мизии, провинции: Фригию на Геллеспонте, Лидию вместе с Эфесом и Сардами, северную часть Карии до Меандра со включением Тралл и Магнезии, великую Фригию и Ликаонию с частью Киликии, Милийскую область между Фригией и Ликией и в качестве порта на берегах южного моря ликийский город Телмисс; относительно Памфилии впоследствии возник между Эвменом и Антиохом спор о том, находится ли она по сю или по ту сторону проведенной границы и кому из них должна принадлежать. Сверх этого Эвмену был предоставлен патронат над теми греческими городами, которые получили неполную свободу, и ему было дано право собирать с этих городов дань; но и в этом случае было постановлено, что эти города сохраняют свои льготные грамоты и что размер уплачиваемой ими дани не может быть увеличен. Антиоха также обязали уплатить Эвмену 350 талантов (600 тыс. талеров), которые он задолжал отцу Эвмена Атталу, и вознаградить его 127 талантами (218 тыс. талеров) за недоставленные хлебные запасы. Наконец, Эвмен получил царские леса и выданных Антиохом слонов; военные корабли Антиоха были сожжены: римляне не допускали, чтобы в соседстве с их владениями существовала морская держава. Таким образом, владения Атталидов в Восточной Европе и в Азии сделались тем же, чем была Нумидия в Африке — зависимым от Рима сильным государством с абсолютно монархической формой правления; оно было предназначено сдерживать как Македонию, так и Сирию в указанных им пределах и было способно исполнять это назначение, прибегая к помощи римлян лишь в крайних случаях. С расширением этого государства, вызванным политическими расчетами, римляне постарались по мере возможности согласовать освобождение азиатских греков, которого требовали их республиканские и национальные симпатии и их тщеславие. В положение дел на дальнем Востоке по ту сторону Тавра и Галиса, было решено не вмешиваться — это ясно видно из условий мирного договора, заключенного с Антиохом, и еще более из решительного отказа сената даровать городу Солы в Киликии вольности, которых испрашивали для него родосцы. Римляне также непреклонно держались принятого ими основного принципа не приобретать в непосредственную собственность никаких заморских владений. После того как римский флот предпринял экспедицию в Крит и добился там освобождения проданных в рабство римлян, морские и сухопутные силы римлян покинули Азию в конце лета 566 г. [188 г.]; но сухопутной армии, возвращавшейся прежней дорогой через Фракию, пришлось много страдать на пути от нападений диких племен вследствие небрежности главнокомандующего. Римляне не принесли с собой с Востока ничего кроме славы и золота, которые сочетались в то время в практической форме благодарственных адресов — в золотых венках.