Красный шторм поднимается - Том Клэнси

– Сукин сын! – Капитан поднял трубку телефона прямой связи с боевой рубкой.

– Рубка, это мостик. Две ракеты попали в Стиккисхоульмур. Пошлите вертолет, там могут оказаться пострадавшие.

Тоуленд наблюдал за тем, как на большой скорости прокручивали видеозапись воздушного сражения. Компьютеры вели подсчет сбитых самолетов. Все теперь было автоматизировано.

– Это да, – пробормотал про себя офицер разведки.

– Не то что в прошлый раз, верно, сынок? – заметил Джейкобсен. – Спеллинг, мне нужна информация о десантных кораблях.

– Уже обрабатывается, сэр. «Чарлстон» взорвался и переломился пополам. Легкие повреждения у «Гуама» и «Понса» – это все, адмирал!

– И еще «Уэйнрайт», – тяжело вздохнул Джейкобсен. Итак, потеряно два ценных корабля, погибло полторы тысячи моряков, а он вынужден считать это успехом.

– Налет, наверно, уже закончился.

Андреев не ожидал, что сведения поступят быстро. Американцам удалось, наконец, вывести из строя его последний радиолокатор, и это лишило его возможности наблюдать за воздушным сражением. Операторы радиоперехвата сумели записать многочисленные переговоры между самолетами, но голоса были слишком отдаленными, а записанные отрывки слишком короткими, чтобы сделать какие-то выводы – если не считать того, что воздушный бой действительно произошел.

– Прошлый раз, когда наши бомбардировщики атаковали авианосное соединение НАТО, нам удалось разгромить его, – произнес начальник оперативного отдела с надеждой в голосе.

– Наши подразделения у Боргарсена по-прежнему подвергаются обстрелу, – послышался голос. Американские линкоры вели огонь по русским позициям из артиллерии главного калибра уже больше часа. – Они несут тяжелые потери.

– Товарищ генерал, я принимаю – вам следует выслушать, это передают по каналу нашей радиосвязи.

Генерал Андреев услышал обращение на русском языке, повторенное четыре раза:

– Командующему советскими войсками в Исландии. К вам обращается командующий ударного соединения Атлантического флота. Если вы не слышите наше обращение, пусть его текст передаст вам тот, кто слышит. Может быть, вашим бомбардировщикам в следующий раз повезет больше. До скорой встречи. Конец связи.

Пошатываясь от усталости, Сергетов успел добраться до контрольно-пропускного пункта в тот момент, когда по шоссе в сторону Альфельда двигался танковый батальон. Он стоял, согнувшись, тяжело дыша, опершись руками о колени, и наблюдал за тем, как мимо катятся танки.

– Кто такой? – послышался голос лейтенанта КГБ. Теперь контроль за движением транспорта перешел в руки секретной полиции. КГБ быстро освоил, что нарушителей нужно расстреливать на месте.

– Я – майор Сергетов. Мне нужно немедленно видеть коменданта района.

– Из какой части, Сергетов?

Иван выпрямился. Не товарищ майор, не товарищ, а просто Сергетов.

– Я – адъютант генерала Алексеева, заместителя главнокомандующего Западным фронтом. А теперь отведите меня, черт побери, к своему начальнику!

– Документы. – Лейтенант протянул руку. На его лице появилась гримаса холодного высокомерия.

Сергетов чуть улыбнулся. Все его документы находились в герметически запечатанном пластмассовом пакете. Он открыл его и передал находящееся в пакете удостоверение лейтенанту КГБ. Этот документ сумел раздобыть для него отец перед самой мобилизацией.

– Каким образом у вас оказалось удостоверение высшей формы допуска? – неуверенно спросил лейтенант.

– А кто ты такой, долбанный шибздик, чтобы задавать мне вопросы? – Сын члена Политбюро наклонился вперед, глядя в глаза офицера секретной полиции. – Немедленно отведи меня к командиру – иначе я потребую, чтобы сегодня же вечером тебя расстреляли, идиот!

Чекист мгновенно съежился и повел Сергетова к крестьянскому дому. Командовал контрольно-пропускным пунктом майор КГБ. Неплохо.

– Мне нужно немедленно установить связь с командованием армии! – резко бросил Сергетов.

– По моей рации можно выйти только на штабы полков и дивизий.

– Где находится штаб ближайшей дивизии?

– Штаб Сороковой танковой в…

– Он уничтожен. Немедленно найдите мне машину. Действуйте! В Альфельде американские войска.

– Мы только послали туда танковый…

– Я знаю. Отзовите его.

– Не имею права.

– Слушай, кретин, этот батальон движется в ловушку! Сейчас же отзови его!

– Я не имею…

– Ты что, немецкий шпион? Неужели не видишь, что происходит вокруг?

– Но ведь это был воздушный налет, верно?

– В Альфельде американские танки, идиот. Нужно организовать контратаку, но батальона для этого мало. Мы… – Послышались первые взрывы километрах в шести. – Вот что, майор, выбирайте, – холодно произнес Сергетов, – или вы немедленно дадите мне машину, или сообщите свое имя, фамилию и должность, чтобы я мог сообщить о вашем отказе подчиниться вышестоящему начальству.

Офицеры КГБ переглянулись, не понимая, что происходит. Еще никто не осмеливался так разговаривать с ними, но тот, кто решается на это… Тут же подкатила машина, и Сергетов уехал. Через полчаса он был в пункте командования тыла в Холле. Там была радиостанция.

– Где вы, майор? – спросил Алексеев.

– Я в Холле, товарищ генерал. Американцы прорвали наш фронт. По крайней мере один американский танковый батальон находится в Альфельде.

– Что? – Наступило молчание. – Вы уверены в этом?

– Товарищ генерал, мне пришлось переплыть чертову реку, чтобы добраться сюда. Я насчитал колонну из двадцати пяти танков в нескольких километрах к северу от города. Они разгромили танкоремонтную мастерскую и уничтожили больше сотни наших грузовиков. Повторяю, товарищ генерал, в Альфельде находятся американские танки силой до батальона.

– Найдите машину, отправляйтесь в Стендаль я лично доложите главнокомандующему Западным фронтом.

– Добрый вечер, майор Чапаев. Как ваша нога? – спросил Toy-ленд, садясь рядом с койкой в медсанчасти. – С вами хорошо обращаются?

– У меня нет оснований жаловаться. Вы неплохо говорите по-русски.

– Мне редко приходится разговаривать с русскими. Надеюсь, вы поможете мне исправить этот недостаток. – «Майор Александр Григорьевич Чапаев, – значилось в компьютерной распечатке. – Возраст – 30 лет. Сын генерала Георгия Константиновича Чапаева, командующего Московским округом ПВО. Женат на младшей дочери члена Центрального комитета КПСС Ильи Николаевича Говорова.» Да, подумал Тоуленд, поэтому этот молодой человек имеет доступ к массе полезной информации, не предназначенной для широкого пользования…

– Помогу вам? В чем? В овладении грамматикой? – фыркнул Чапаев.

– Вы командовали МиГами? Не волнуйтесь, майор, с ними мы покончили. Вы ведь знаете это.

– Да, я командовал МиГами.

– Меня просили передать вам восхищение наших летчиков. Сам я не летчик, но мне сказали, что ваши тактические действия при обороне Кефлавика были великолепными. Насколько мне известно, у вас было пять истребителей. Вчера мы потеряли в общей сложности семь самолетов – три сбиты МиГами, два зенитными ракетами и еще два зенитными орудиями. Принимая во внимание наш громадный перевес, понесенные потери поразили нас.

– Я выполнял свой долг.

– Понимаю. Мы все выполняем свой долг, – согласился Toy-ленд. – Вам не следует беспокоиться о том, что произойдет с вами дальше. Обращение будет безупречным. Не знаю, о чем вас предупреждали, вы, наверно, и сами заметили, что не все, что говорила партия, соответствует действительности. Судя по вашим документам, у вас жена и двое детей. У меня тоже есть семья. Мы оба – вы и я – увидимся со своими семьями. Наверно, увидимся.

– А что произойдет, когда прилетят наши бомбардировщики?

– Налет закончился три часа назад. Разве вы не знаете этого?

– Чепуха! В прошлый раз…

– В прошлый раз я был на «Нимице». В нас попали две ракеты. – Тоуленд вкратце описал советскому летчику результаты того полета. – Теперь все произошло иначе. Сейчас ведутся спасательные операции. Вы лично убедитесь в том, что произошло, когда сюда доставят спасенных русских летчиков. Ваша авиация больше не представляет для нас сколько-нибудь серьезной угрозы. Вот подводные лодки – это другое дело, но разговаривать о них с летчиком-истребителем не имеет смысла. Более того, наша беседа не является допросом.

– Тогда зачем вы пришли сюда?

– Просто проведать вас и познакомиться. Вопросы будем задавать позже. Вы нуждаетесь в чем-нибудь?

Чапаев не понимал, что происходит. Он ожидал, что его могут расстрелять сразу после захвата в плен, но этого не произошло. Он присутствовал на лекциях, где говорили о необходимости сделать попытку спастись, но это было невозможно, пока корабль находится в море.