Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

Пробираясь, как ему казалось, в правильном направлении, через несколько минут Даксель снова увидел свет, мелькнувший где-то справа среди деревьев. Инстинктивно свернул влево, он вдруг оказался на открытом месте. Роща кончилась, и он вышел на грунтовую проселочную дорогу, вливавшуюся метрах в четырехстах от него в широкое асфальтированное шоссе.

По другую сторону шоссе находился тот самый источник света – длинный трехэтажный дом, похожий на коробку, с ровными рядами окон. Некоторые из них светились странным бело-лиловым светом. Дом был окружен внушительной на вид оградой из нескольких рядов проволоки и проволочной сетки, а за оградой ворочалось и взревывало, словно исполинский зверь, некое транспортное средство, похожее на грузовой трейлер, но чуть ли не с дюжиной пар широченных колес.

Даксель поспешно отпрянул обратно и присел за кустами, думая только об одном: увидели его или нет. За оградой были видны несколько пришельцев, суетившихся вокруг металлического монстра. Ему открыли ворота, и он с достоинством выехал на шоссе и, напоследок взревев мотором, не спеша покатил куда-то вправо. Ворота заперли и пришельцы один за другим скрылись в таинственном здании. Даксель облегченно перевел дух и, держась в тени деревьев, двинулся вдоль обочины дороги, подальше от пришельцев.

Примерно через полкилометра он опять оказался в поле. Даксель снова огляделся по сторонам и чуть не рассмеялся. Он знал, где находится, и куда идти. Вон та группа деревьев слева была ничем иным, как веленсиновым садом, через который он недавно проходил. Он сделал большой крюк по роще и потерял немало времени, но, по крайней мере, усвоил урок.

Теперь Даксель шел по дорогам вдоль лесопосадок, узкими полосами отделявших одно большое поле от другого. Там, где посадка сворачивала в сторону, он перебежками преодолевал открытое место – до новой посадки, ведущей в правильном направлении. Наверное, он должен был испытывать какие-то положительные эмоции по поводу вновь обретенной свободы, но на самом деле он чувствовал только беспокойство и страх, гнавшие его все дальше и дальше. И еще его очень раздражали испачканные землей руки. Несколько раз он пытался вытереть их об одежду, но полностью очистить их так и не получилось.

"Час приходит… любой ценой… человек добывает волю. Умереть бы – но за стеной… застрелили б, но в чистом поле…" – вспомнились ему строчки из прочитанного в юности стихотворения забытого автора. "Нет, только не это. Мне совсем, ну никак нельзя умирать. Я должен дойти…" Но назойливый рефрен продолжал звучать в голове, как тиканье часов.

Часы… Сколько уже времени? Даксель поднес руку к глазам, но практически ничего не увидел, хотя ему показалось, что часовая стрелка уже смотрит почти точно вниз. В любом случае, скоро рассвет, и пора подумать о том, что делать днем.

Сколько он уже отмахал за эту ночь? Пятнадцать? Двадцать километров? Наверняка, не меньше пятнадцати. А сколько еще надо пройти, чтобы почувствовать себя в безопасности?

Где умный человек прячет лист? В лесу. А где лучше всего спрятаться самому человеку? Среди других людей. И пока он не выйдет к людям, не будет ему ни отдыха, ни покоя. Кроме того, Даксель хорошо помнил слова Собеско о боевом охранении пришельцев. Где оно? За всю ночь он ни разу не видел и не слышал ничего подозрительного. Преодолел ли он уже линию патрулей, или она еще впереди? Тогда идти дальше днем слишком опасно, надо переждать светлое время суток в каком-то укрытии…

И все же, он еще слишком близко от корабля пришельцев. Когда его хватятся? Как будут искать? Собак у пришельцев он не видел и сомневался, что они у них есть. Однако пришельцы – это такие ребята, что могут додуматься и до механического пса.

Хорошо бы набрести на какую-нибудь речку. Тогда можно было бы уйти по воде, оборвав след. Но пока ему попадались только заросшие травой канавы, к которым не хотелось даже спускаться, чтобы помыть руки…

Очередной сад кончился, и Даксель оказался на окраине деревни, вернее, того, что от нее осталось. На месте домов, садиков, сараев и гаражей было одно большое пожарище, от которого даже сейчас еле заметно тянуло горелым. Скелеты обгоревших высоких деревьев торчали, как надгробные памятники.

Чтобы не тратить время на обход, Даксель пошел напрямик через развалины. На другом конце деревни, пострадавшем менее сильно, ему посчастливилось наткнуться на уцелевшую колонку. Нажимая рычаг, он извлек из погнутого крана тонкую струйку воды и с наслаждением вымыл руки, ополоснул лицо и всласть напился из горсти. Невдалеке в разбитом и поваленном набок почтовом ящике он заметил полуобгоревший клочок газеты и взял его с собой. Дакселя сильно беспокоило, что он до сих пор не знает, даже в какой стране находится, и с помощью газеты он надеялся получить ответ на этот вопрос.

Рассвет наступил быстро. Солнца не было видно за тучами, но полоска неба почти прямо за спиной Дакселя окрасилась в оранжевый цвет. Вначале это вызвало у него чувство законной гордости – ночью, без каких-либо ориентиров он точно выдержал направление. Однако затем он вспомнил, что в это время солнце встает, скорее, на юго-востоке, чем на востоке, и понял, что немного отклонился к северу.

Вокруг стало совсем светло, и Даксель решил, что ему не стоит маячить на дороге между рощей и сжатым полем. Кроме того, ему не мешало бы передохнуть и слегка подкрепиться.

Устроившись на небольшом и поэтому слегка неудобном пеньке, Даксель съел несколько веленсин из своего запаса, выбросил корки подальше в кусты и приступил к изучению клочка газеты. Язык, на котором она была напечатана, не был ни картайским, ни шуанским, но благодаря характерным рисочкам над гласными Даксель узнал в нем венсенский. Это привело его в некоторое замешательство – от столицы Венселанда города Пюйк до Эррела было немногим менее трех тысяч километров – это он помнил точно, – а от Эррела до Макьелина – еще четыреста с лишним.

Только сейчас Даксель с полной ясностью почувствовал, какое огромное расстояние отделяет его от дома. Однако делать было нечего – он сам выбрал этот путь. Нужно было только помнить, что каждый пройденный километр приближает его к цели.

Наверное, под впечатлением этих мыслей Даксель решил не ждать вечера, а двигаться дальше, пока усталость не так велика и не хочется спать. Он снова вышел на дорогу, но пошел не по ней, а по кромке травы на обочине, готовый при малейшей опасности спрятаться в посадке.

И дойдя до перекрестка, сразу же увидел на проселочной дороге следы танковых гусениц.

Это неприятное открытие снова поставило перед ним ту же дилемму. Что делать – идти вперед, чтобы постараться преодолеть боевое охранение пришельцев засветло, или передохнуть или дождаться темноты? Поразмыслив, он склонился ко второму варианту. Чтобы играть в прятки с танками пришельцев, нужно быть бодрым и отдохнувшим, поэтому ему необходимы хотя бы несколько часов сна для восстановления сил. Да и, как подумал Даксель, хотя днем танки пришельцев заметны издали, они сами тоже могут его увидеть, а оптика у них наверняка мощная. Темнота же – его истинный друг и союзник.

Рассуждения Дакселя были логичными и правильными, однако основывались на неполных предпосылках. Даксель не знал, что помимо обычной оптики танки пришельцев были оснащены инфракрасными датчиками и биоискателями, для которых темнота – не помеха.

Возвращаться к месту завтрака Даксель не стал, справедливо полагая, что в такой близости от корабля пришельцев безопасного места для отдыха не может быть по определению. Забравшись в самую глубину очередной лесополосы, то есть, туда, где поля в промежутках между стволами деревьев просматривались с обеих сторон, он отыскал неглубокую ямку, сгреб в нее сухие листья, снял и положил под голову куртку и лег спать, понадеявшись, что комбинезон, выданный пришельцами, не пропустит ни влаги, ни холода.

Предпоследней мыслью, посетившей его перед сном, было то, что он раньше никогда не спал прямо на голой земле. А последней – что в ближайшие дни и недели ему наверняка придется делать впервые и многие другие вещи.