Солнечный змей - Токацин

— Постой, — сармат сжал его плечо. — Не надо шуметь. Я сюда ненадолго. Нужна помощь в небольшом эксперименте…

Над каждой крышей поднимался дымок, вдали горели костры кочевников, переулки были пусты и тихи, только из окон доносились ещё голоса и смешки. Здание, отведённое под скотобойню, стояло на отшибе, дома повернулись к нему глухими стенами, и никто не видел сармата, осторожно вырезающего в глинобитной постройке ниши и закладывающего в них чёрные кристаллы. Рядом мешал в ведре глину и резаную солому сиригн.

— Ты один прилетел? — спросил он, в последний раз оглянувшись, и принялся заделывать ниши. — Это камни Кейденса-Некроманта, я их узнал… Он сам не захотел прийти?

— Кейденс ранен, — нехотя ответил Гедимин, высыпая в нишу последние кристаллы мориона. — Он… просит прощения, что не смог прибыть.

— Кто его обидел? — вскинулся Йизгар, чуть не выронив ведро. — Сейчас очень неспокойно в степи, но это не значит, что мы спустим такое с рук. Если нужна помощь, я ещё до рассвета соберу отряд. Весь квартал пойдёт со мной!

— Ни к чему, Йизгар, — покосился на него Древний. — Это был несчастный случай… Ты не закончил свой рассказ. Какой эксперимент вы задумали?

— Да ну, какой эксперимент… — вспыхнул сиригн и полез в карман. — Один дальний-дальний родич из Мертагула сболтнул недавно, что знает некромантскую присадку — ту, из-за которой к их железу ржавчина не липнет. Наврал, понятно, однако мы подумали вшестером — и кое-что вышло. Делали вчера пробную плавку, три бруска оставили на погляд. Я со вчерашнего дня носил вот это в мокрой тряпке. Взгляни-ка!

Что-то небольшое, но увесистое полетело в Гедимина, ударилось в плечо и отскочило с глухим стуком, упав в чёрную траву. Древний сквозь гул в ушах различил испуганный крик сиригна, скрежет фрила по металлу и шипение перегретой и внезапно охлаждённой плазменной спирали.

Он стиснул зубы и медленно, с трудом разжал пальцы, вцепившиеся в сфалт. Оружие упало на траву, сармат опустился следом, жмурясь и стискивая кулаки. Броня тихо похрустывала, багровый туман перед глазами нехотя рассеивался, но кровь ещё гудела в ушах, разрывая виски. «Не прикасаться к нему. Не прикасаться. Это не враг. Спокойно, Гедимин, спокойно…»

— Бездна и все её отродья! — выдохнул над его головой сиригн, испуганно наклоняясь над сарматом и неловко гладя броню. — Гедимин, что же ты молчал весь вечер?! Что с плечом? Там, под бронёй, небось, мясо наружу и кость пополам, а ты молчишь… Если бы я знал, я бы и не подумал… Ты сиди тут, не двигайся, я мигом лекаря найду!

Сармат поднял голову и изумлённо мигнул, растерянно ощупывая собственное плечо. Кусок металла не оставил и щербинки на броневой пластине. Древний мигнул ещё раз и еле успел поймать убегающего сиригна за пояс.

— Йизгар, не надо ничего. Я не ранен, ты… не пугайся, Йизгар. Это моя оплошность, — он поднялся с земли, закидывая за плечи сфалт и на всякий случай спуская его за спину так, чтобы наверняка не дотянуться. Кусок серого металла лежал на его ладони, тряпка с него слетела, но следы жидкости и маленькие пятна ржавчины сохранились. Древний, не глядя на сиригна, сомкнул на бруске «усы» анализатора. Шум в ушах унимался, но слишком медленно, и скафандр снова стал тесен в груди. Дозиметр показывал что-то странное — зыбкую пляску показателей на самой грани нормы, чуть-чуть повыше обычного местного фона…

— Ты смотри, Гедимин, — недоверчиво покачал головой сиригн. — Представить не могу, как у тебя должно болеть, чтобы ты так вскинулся. Лекарь взаправду не нужен?

Он стоял совсем рядом — если что, не успел бы и дёрнуться.

— Что-то в воздухе носится, — продолжил он, не дождавшись ответа. — Я в голову не брал, но… Вчера мои повздорили прямо у печи, замешкайся я немного — одного бы в жерло затолкали. А позавчера… стыдно сказать — самого за руки оттаскивали. Ведь сломал бы я шею этому треплу, а на что?! Он с рождения такой, раньше же никто его за болтовню не калечил… Мертагульские, они через одного…

Сармат на мгновение оцепенел, потом очень медленно и осторожно развернулся к Йизгару.

— Давно у вас нелады с Мертагулом?

Тот растерянно мигнул.

— Да нет, какие нелады… — промямлил он, отводя взгляд. — Мы же не знорки безголовые — друг на друга кидаться. Так, мелочь всякая… то тут, то там. Это из-за жары, наверное. Похолодает — все уймутся.

Гедимин порадовался, что сиригн смотрит в сторону — прятать темноту, залившую глаза, Древний не умел.

— Да, лето жаркое, — кивнул он. — Скажи, Йизгар, вам часто снятся кошмары?..

Глава 30. Мвакидживе

— Напрасно ты, Фрисс, не пошёл в гости к родичам Тарикчи, — покачал головой Нецис, оторвавшись ненадолго от созерцания воды и багряных ветвей цветущей Гхольмы, отражённых в тёмной реке. — Угощение было отменным.

— Мрряф, — в знак согласия шевельнул ухом Алсаг. Кот лежал поперёк панциря сонной Двухвостки, свесив хвост и лапы, безвольный и недвижный, как тюк сена. Он не двинулся с места даже тогда, когда Нецис убрал его голову со своего живота и спустился на край плота, к красновато-бурой воде.

— Знаю я, чем там угощают, — поморщился Речник, вытягивая шест из воды и опускаясь на тёплый тростник. Над рекой, почти смыкаясь, свисали широкие ветви, над плотом покачивался на тонких опорах плотный лиственный навес, но лучи солнца всё равно просачивались, и от циновок шло ровное тепло, как и от яркого панциря Флоны. Двухвостка дремала на середине плота, во сне размеренно пережёвывая пучок тростника, и места для людей оставалось немного — края у самой воды или панцирь с привязанными к нему тюками.

Шест был уже не нужен — река расширилась, островки и тростниковые кочки сгинули, и колдовское течение неспешно тащило плот вдоль стремнины. Вода, окрашенная прелой листвой и опадающими лепестками, пахла терпко и горьковато и была тёплой, как нагретый солнцем навес над плотом. Фрисс давно снял доспехи и стянул сапоги, и болтал теперь ногами в медлительной реке, и мысли его были так же неспешны и спокойны. Путь предстоял неблизкий, но куда более приятный, чем прокладывание тропы в Великом Лесу, сквозь все корни, лианы и мхи. И ещё было немного времени до полдня и неистовой солнечной вспышки, от которой Нецис снова сползёт на циновки и будет лежать, судорожно хватая воздух. Фрисс жалел, что Некроманта некуда спрятать — под каменной крышей такие сполохи он переносил не в пример легче… но хорошо и то, что полдень застанет его за отдыхом, а не в бою или с колдовским лезвием, рассекающим корни и стволы, в руках. Так ведь и покалечиться недолго…