Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– Ну извините! – нахохлился Григорий.

– А может, они того… просто попугать хотели? И вовсе не ставили целью ликвидацию Гурцелая? – Павел Андреевич держался за эту версию как за единственную спасительную соломинку.

– Попугать, говорите? – прищурился Игнаткович. – Хорошо, Григорий Степанович, вы можете быть свободны.

– Гришка, ты нас не дожидайся, – вдогонку напутствовал подчиненного Мешок. – Поезжай домой, отсыпайся. Теперь уже в понедельник судить-рядить станем.

Холин молча кивнул и покинул кабинет.

– Просто не хотел при нем говорить, – пояснил причину демонстративного отсыла Алексей Дмитриевич. – Кстати, напомните при случае своим сотрудникам, что против автоматического оружия использовать пистолет крайне неразумно. В подобной ситуации табельная пукалка годится лишь для того, чтобы пустить пулю в лоб, дабы избегнуть позорного разоружения с последующим пленением… Так вот, возвращаясь к вопросу за «попугать»: рядом с местом происшествия уже после того, как там закончила работу оперативно-следственная бригада ГУВД, наши люди обнаружили закладку. Вернее, две. Вот такие, понимаешь, попугаи.

– Мать моя женщина! – ахнул Мешечко. – Где?!

– За поворотом шоссе. В пятидесяти метрах по правой обочине первый заряд, а еще через двадцать пять – второй. Суммарная мощность около двух килограмм в тротиловом эквиваленте. И поскольку джип у Гурцелая не целиково-бронированный, шансов уцелеть практически не было. Ни у кого из пассажиров.

Впитав в себя такое сообщение, Павел Андреевич резко изменился в лице и покрылся испариной. Забыв о приличиях, он без спроса подхватил со стола Игнатковича бутылку с минералкой. Жадно отпил.

– Ах ты, черт!.. Прости господи!.. Извини, Алексей Дмитриевич! Просто тут не захочешь – уверуешь!

– Закладки были установлены очень грамотно. Для своевременного дистанционного включения цепи покушавшимся даже не нужно было находиться точно на линии визирования цели по отношению к зарядам. А при диверсиях на дорогах самый сложный момент – это подорвать СВУ так, чтобы основные поражающие факторы пришлись на проезжающую машину. А в данном случае первый взрыв должен был стать отсекающим – после него взрывной волной джип неминуемо выбросило бы к месту второго взрыва. В общем, в этой истории за версту угадывается накачанная рука спецназёра.

– Я такое только в кино видал! – потрясенно выдавил из себя Мешок.

– А я в Чечне и в Дагестане, – как бы между прочим заметил Игнаткович. – Вот если бы… – подполковник ФСБ секундно потерял бдительность и позволил себе мечтательно расслабиться, – если бы Володя Квачков этих парней с собой на дело взял, думаю, толку было бы больше.

– Так ты полагаешь, что Квачков все-таки причастен к истории с покушением на Чубайса?

Павел Андреевич и Игнаткович были «не первый год замужем», а потому полковник Жмых порою позволял себе тыкать «старшему брату».

– Я думаю, что он причастен к истории «как не надо покушаться на Чубайса», – спохватившись, соскочил со скользкой дорожки Алексей Дмитриевич. – Ладно, это уже лирика. Посему вернемся к нашему барану. Я про Гурцелая. Забираем мы этого пассажира: и от вас, и от эскапэшников, и от греха подальше. Потому как, если с ним что случится… Ну да ладно.

– Оттуда просили? – дерзко предположил Жмых, глазами указывая на линейку портретов на стене.

– Без комментариев. – Подполковник ФСБ подтянул к себе телефонный аппарат, ткнулся в три кнопки. – Александр Львович, это Игнаткович. Поднимитесь ко мне. С бумагами по Гурцелая. Да…

– Да какая, собственно, разница: откуда просили? – мрачно высказался Мешечко. – Даже ежу понятно, что без деятельного раскаяния Гурцелая Литва соскочить может. Великой государственной тайной, короче, не является.

Игнаткович посмотрел на него поверх очков с легкой укоризной:

– Боюсь, что стараниями ваших подчиненных Гурцелая как раз таки сто раз теперь подумает, продолжать ли ему деятельно каяться.

– То есть, по-вашему, лучше было, если б джип на воздух взлетел? – не на шутку завелся Андрей. – А что? Потом, на скорую руку да на долгую муку, может, удалось бы и подготовку терактика на Литву натянуть.

– Я это не говорил.

– Но подумали?

– Андрей Иванович, по-моему, вы начинаете забываться!

– Боюсь, что эту паскудную историю я, даже если очень сильно захочу забыть, до скончания дней помнить буду, – понуро пробормотал Мешечко…

…Отстрелявшись у чекистов, верховные «гоблины» покинули Большой дом не в самом лучшем раположении духа. Состояние внутренней опустошенности и обреченности охватило обоих, поскольку поведанная Игнатковичем информация и шокировала, и нагнула одновременно. Ведь, если верить, что подобное состояние является предвестником скорых перемен, делалось очевидным, что перемены эти будут исключительно с отрицательным знаком.

– Андрей, угости сигареткой.

– Вы же на той неделе вроде как снова бросили? – напомнил Мешок, доставая пачку.

– А теперь вот снова решил поднять. От таких дел не то что курить – колоться начнешь.

Они свернули на Чайковского. Остановились, закурили и медленно направились к стоянке, где на приколе стояла служебная машина Павла Андреевича.

– Я сейчас вот о чем подумал, Андрей: получается, если бы не Гришкина сентиментальность, его, пафосно говоря, желание помочь ближнему, мы бы на сегодняшний день имели на балансе три трупа.

– Пять.

– Четыре. Водила действительно здесь не при делах, а вот на господина Гурцелая мне наплевать с высокой колокольни… Андрюх, а может, там, наверху, – полковник Жмых задумчиво поднял глаза к небу, – в самом деле кто-то есть?

– Не уверен. Но вот даосы, похоже, не вполне правы, утверждая, что «отвечать добром на зло – дает зло».

– А если отвечать злом на зло?

– По их версии: «зло на зло – дает добро».

– Глубоко, – оценил Павел Андреевич.

– Но можно и помельче.

– Это как?

– Да так, что с небес – да об землю! – с болью произнес Мешок. – Решение о перевозке Гурцелая в Громово было согласовано только вчера, причем в середине дня.

– Ты хочешь сказать?..

– Я хочу сказать, что у нас снова протекло. Как тогда, в истории с убийством Айрапетяна. И потом. Позднее.

Лицо Жмыха сделалось каменным.

– Кто из наших знал?

– Все. Включая Афанасьева, который вчера днем заходил в контору посмотреть на Анечкиного отпрыска. Ну и саму Анечку, разумеется. Равно как очень вовремя появившуюся отпускницу Северову.

– Плохо. Это всё очень плохо.

– Да уж чего хорошего.

– Честно тебе скажу, Андрюха, я уже сто раз пожалел, что в свое время повелся на твои доводы и не стал подключать к этой истории УСБ, – угрюмо признался Павел Андреевич. – Хотя чего уж теперь, после драки-то! Как говорится: как получишь в жопу – морду не сберечь. Имеются какие соображения?

– Кое-что есть.

– Я сейчас в Главк, продолжать огребать за вчерашнее. А вечерком тогда плотно засядем в конторе и всё обмозгуем. Да, и обязательно высвистай Кульчицкого. Что-то в последнее время Олег Семенович совсем задембелевал – занимается чем угодно, но только не прямыми служебными обязанностями. Надеюсь, ты не на него грешишь?

– Нет. Не на него. К слову, его единственного вчера днем и не было.

– Хоть это радует. Тогда всё, до вечера.

Полковник Жмых загрузился в машину и убыл в направлении Суворовского, а Мешечко затушил сигарету и набрал номер Прилепиной, которая, судя по количеству непринятых, пробивалась к нему уже трижды.

– Привет, Олька! Звонила? Чего хотела?.. Как прошло? Лучше не спрашивай!.. Да… Уже переслал? Молодца… Понял. А когда ты сможешь?.. Отлично. Тогда ровно через час я тебя жду. Да хотя бы все в той же «Музыке крыш»… Принято…

Из динамиков монотонно бубнил агрессивный англоязычный рэп, никак не сочетающийся с камерным, почти домашним стилем заведения, в котором пересеклись Андрей и Ольга. Но в этот довольно ранний для любителей кафешантанных посиделок час они здесь были чуть ли не единственными посетителями, а потому, пользуясь случаем, скучающий молоденький бармен с удовольствием крутил «свою» музыку. Крутил и сам же, что называется, «перся». Причем делал это столь эмоционально и искренне, словно бы все свое детство провел в молодежных бандитских группировках негритянских кварталов Нью-Йорка, где, собственно, сей жанр и зародился…

– …Погоди, Олька, дай с духом собраться. – Мешечко отхлебнул обжигающе горячий кофе и достал сигарету. – Вижу-вижу: глаза горят, пальцы по столу нервно постукивают. Накопала?

– Накопали! – азартно кивнула Прилепина. – А все благодаря Певзнеру!

– Уфф! Боюсь, еще одного сенсационного сообщения за минувшие сутки я просто не переживу. Ладно, добивай. Сделай так, чтобы я угорел плотно.