Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР - Владимир Иванович Щербаков

Я не хотел идти на эту трибуну. Когда мы на заседании Кабинета Министров 24 августа обсуждали, кому поручить выступить от имени Правительства, я отказался. Совсем не потому, что боюсь отвечать за действия Правительства или свои собственные. А потому, что ещё не успел глубоко осмыслить происходящее.

Президент, внося вопрос о доверии, а точнее, о недоверии Правительству СССР, нашёл формальную причину, и она, естественно, у многих из нас вызвала недоумение и обиду.

Действительно, я думаю, это уникальный случай в истории, когда исполнительную власть обвиняют в том, что она не выступила открыто против законного Вице-президента, действия которого, по нашим сведениям, были санкционированы главой законодательной власти. Мы ведь не знали, что на самом деле произошло с Президентом СССР, следовательно, суть предъявленного всем нам обвинения в том, что Правительство СССР не пошло против Закона и Конституции СССР. Я не силён в области истории, но думаю, что это первый такой прецедент в мире.

Но я вышел на эту трибуну совсем не для того, чтобы оправдывать действия Правительства, тем более свои собственные. Следствие покажет, что Правительство как коллегиальный орган незаконных действий не совершило. Более того, 19, 20 и 21 августа мы отказались от требований ГКЧП вновь сделать экономику заложницей политики, отказались вводить цензуру, перерегистрировать средства массовой информации, возвращать командно-административное управление, разрабатывать непродуманные программы типа «Жильё-95» и т. д. Но ещё раз говорю, что я вышел на эту трибуну не оправдывать, не обвинять, но и не каяться, как на судилище 30-х годов.

Хочу высказать свое ЛИЧНОЕ, и я подчёркиваю это – личное – понимание произошедшего. Сейчас оно несколько глубже, чем 22 августа, когда я отправил Президенту и в сокращённом тексте Верховному Совету своё заявление об отставке.

Думаю, в целях анализа полезно восстановить хронологический ход событий последних месяцев.

Все мы давно видели, что кризис в обществе, народном хозяйстве, экономике нарастает. Стране реально грозят холод, голод, остановка производства, безработица, политический и социальный хаос. Стремительно падает уровень жизни. Страна на грани финансовой катастрофы, товарооборот в крайне угрожающем состоянии, традиционные валютные ресурсы исчерпаны. Правительство это понимало глубже всех. Я думаю все осознавали – в одиночку из этого кризиса не вылезти. Нужна консолидация сил. Именно этим были продиктованы усилия представителей 15 республик договориться. Так родилась Программа совместных действий Правительства СССР и союзных республик по выводу экономики из кризиса. Я возглавлял рабочую группу и хочу подтвердить: необходимость консолидации понимали все республики. Эту Программу критикуют, нередко справедливо, но до событий 19 августа она могла сыграть свою положительную роль и стабилизировать экономику страны. Однако реальная её реализация торпедировалась со всех сторон: как из Центра, так и из республик.

На совещании с руководителями республик у Президента СССР 2 августа я откровенно говорил (и есть стенограмма, можно проверить), что нерешительность политического руководства страны, экономический популизм, отсутствие политической воли ведут к тому, что в ряде принципиальных проблем экономики, прежде всего в области финансов и товарного обращения, страна на грани катастрофы. До неё осталось 3–4 месяца. Я в категорической форме предупреждал: если за этот период мы не укрепим рубль, не преодолеем барьеры, мешающие нормальному функционированию экономики, то страна будет ввергнута в хаос и СССР может быть разрушен. Не американцами из ЦРУ, не врагами народа, а нашими собственными усилиями, усилиями наших политических элит. Я предупредил, что ждать этого не буду. Если в ближайшее время не будут приняты подготовленные Правительством СССР и правительствами союзных республик решения, я уйду в отставку и в оппозицию. Договорились срочно доработать предложенные меры и 21 августа обсудить их на специальном и первом после подписания Союзного договора заседании Совета Федерации. Казалось, принятие остро необходимых, болезненных, но неизбежных решений по экономической стабилизации уже близко. Но, оказывается, не все искали согласие.

Здесь была наша первая ошибка – политическое руководство и Кабинет Министров СССР не смогли подняться до уровня понимания силы, существа и остроты развивающихся тенденций общественной жизни. У одних членов Правительства и политиков эти процессы не встретили понимания, других прямо раздражали, мешая привычному стилю и формам работы.

Видели мы все и противоречивое отношение к ряду политических процессов в обществе со стороны Премьера. Неприятие этих процессов становилось всё сильнее, проявлялось во всё более острых и раздражительных формах. Здесь была вторая ошибка. Мы вовремя не осознали этого, считали реакцию Премьера проявлением свойственной ему прямоты и нестандартности. К сожалению, не осознал вовремя этого и я, самый близкий к нему в Правительстве человек. Как вы знаете, я активно способствовал выдвижению В. С. Павлова в Премьеры. Считал и считаю его одним из наиболее серьёзных финансистов и экономистов в нашей стране. Исходя из этого, постоянно защищал его перед Президентом. Всё это я говорю не за тем, чтобы, «вытерев ноги» о Павлова, стать более чистым. Нет. Я уже говорил, что считаю и, пока не будет представлено достоверных свидетельств иного, буду считать, что Павлов в этой ситуации стал жертвой ложной информации и своего ошибочного восприятия происходящего как развала Союза, а не его обновления. Думаю, что здесь лежит суть ошибки, нашей совместной и Президента СССР особенно. При всей своей действительно огромной занятости он должен был найти время поднять Премьера до уровня понимания происходящего.

Наконец, третья ошибка, самая опасная в стратегическом плане.

Все члены Правительства и я в том числе сформированы как личности в старой системе. К тому времени, когда хороший специалист становился Министром, послушание политическому руководство было его важным качеством. Что-что, а уж муштровать в старой системе умели. Наши братья, отцы и деды прошли через горнило сталинских репрессий. Многие Министры видели это своими собственными глазами, многие из них лично пострадали в этот период. Мой дед был уничтожен в лагерях. Да и я до сих пор с содроганием вспоминаю, что пришлось пережить в 1985 году, уже в начале перестройки, после опубликования в «Правде» нашей с профессором Г. Поповым статьи о крупных ошибках, допущенных ЦК КПСС и Правительством СССР в механизме управления экономикой. Дошло до исключения из КПСС с формулировкой «за подрыв экономической политики». Вы хорошо знаете, что это означало в те годы. Что пережили другие Министры – знают только они. У каждого была своя суровая школа.

Одно могу сказать твёрдо – через это прошли все. Орденов раньше Министрам просто так не давали. Они их зарабатывали. И не личной преданностью, как здесь говорили некоторые выступающие. Всё это чушь. Сталин говорил Байбакову, что «главное качество министра – бычьи нервы». После четырёх лет работы в