Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1. - Владимир Топоров

97

Тот же внутренний мотив собирания–соединения определяет и важнейшее понятие православного богословия — Соборности как онтологического единства, единства любви в Боге, как «мистической глубины Церкви».

98

Ср. в переводе Солунской легенды (Слово Кирилла; Oratio Sacra Cyrilli, см. Бильбасов 1871:218–220, 313–314); «…услышал я голос из алтаря ко мне: "Кирилл, Кирилл! иди в землю обширную, к славянским народам, именуемым болгарами! Господь велит тебе обратить их в христианскую веру и научить их заповедям!" Я сильно восскорбел, потому что не знал, где болгарская земля… Я вышел на рынок и слушал болгар говорящих и устрашился сердцем, и был как бы в аду и в тьме. И однажды, в неделю Пасхи, выйдя из церкви…, увидел я голубя говорящего и в клюве держащего свиток… и бросил мне на плечи, и я прочел их и нашел всех тридцать пять букв; когда я положил их себе на грудь и понес к митрополиту, то они скрылись в моем теле; и я истребил греческий язык; когда митрополит послал звать меня к трапезе, то я не уразумел их языка… Когда прошла молва о чудесах, бывших со мною в Солуни, то все стали искать меня…, и молва дошла до великого князя… Болгаре… привели меня… Я написал им тридцать пять букв…» — Более конкретный аспект «буквенной» проблемы дан в сказании черноризца Храбра «О письменах» (см. Гошев 1933; Снегаров 1963 и др.; ср. Флоря 1981:102–104, 174–189).

99

Иногда это «высвечивание» само соотнесено в «Прогласе» с темой света.

100

Причем не только в связи с разными зонами, но и в пределах одной и той же зоны (ср., например, обычную крупномасштабность фигуры Христа по сравнению с окружающими его фигурами).

101

Здесь кубики смальты по необходимости размещены под разными углами наклона, что вызывает искрение разной интенсивности, разнонаправленность световых лучей, приводящих к эффектам дисперсии, дифракции, диффузии.

102

См. Frolow 1951:205; Лазарев 1971:41. Здесь же упоминается о строке из характерной надписи в вестибюле Архиепископской школы в Равенне (конец V — начало VI в.): «Aut hic nata est, aut capta hic libera regnat». — «Мир вам. Я свет миру» стоит в надписи на Евангелии, которое придерживает Христос на мозаике заполняющей люнетту над дверью из нарфика в храм в константинопольской Св. Софии (см. Лазарев 1947:86).

103

Что лежало в основе этого диалогического диспута, не вполне ясно. В свое время было высказано мнение (Dvornik 1933:70–73), что в данном диалоге нужно видеть запись частной беседы, состоявшейся, вероятно, в монастыре Клейдион, месте заточения Иоанна Грамматика. Но эта конструкция относится скорее всего к сфере догадок и отдельные ее детали вызывают возражение (ср. Vavrinek 1963:68–71; Lemerle 1971:144–145 и др.). По другому мнению (Dujčev 1970), настоящий отрывок «Жития» является заимствованием из сочинения самого Константина, направленного против иконоборцев и написанного в форме диалога. Не исключено, что эта точка зрения соответствует действительному положению вещей. В самом деле, борьба с иконокластами в эти годы была вполне актуальной, и полной уверенности в окончательной победе иконопочитателей, вероятно, еще не было. Сам Фотий, будучи еще патриархом, выступал с трактатами против иконоборцев (Dvornik 1953), и Константин, его ученик и сподвижник, вполне естественно, мог и в этой области следовать за своим наставником. Это предположение не опровергает, конечно, сомнений большинства исследователей по поводу агиографического рассказа о диспуте Константина и Иоанна Грамматика (ср. Флоря 1981:111).

104

Об иконе и иконопочитании в православии см. также Булгаков 1930; 1970:297–307; 1911, 297–307 и др.

105

Можно напомнить, что для Платона σοφία «есть нечто великое и приличествующее лишь божеству» (Phaedr. 278 D), что она присуща бытию, что она мыслит самое себя (ср. неоплатонизм). — О σοφία в древнегреческой традиции см. Burkert 1962; Gladigow 1965; Kleine Pauly 5, 1979:270–271 и др., в патристике— Jaeger 1961:90–106 и др.; ср. также Аверинцев 1970:61–63.

106

См. Шмеман 1973:26 (в связи с символом в литургии — Евхаристия как таинство Царства и таинство Церкви как вхождение в Царство Божие, 24–35).

107

Можно напомнить, что гимнодическая «Память святого и великого мученика Христова Димитрия», по мнению ряда специалистов, была составлена Константином или Мефодием, см. уже Горский 1856; 1865; Малышевский 1877 (ср. также Воронов 1878), не говоря о целом ряде современных исследователей (Vasica 1966; 1966а; 1967; Jakobson 1985:286–346 и др.). Моравская миссия распространила славу о мученичестве Димитрия далеко к северу от Балкан.

108

С наличием личностного облика Софии–Премудрости, неизвестного греческой философии, связана особая напряженность этого таинственного образа и сложность его структуры. В ветхозаветной традиции и у гностиков София антропоморфна (ср. «Пистис–София»), но лишена смысловой полноты, характеризующей это понятие у Платона, Аристотеля, неоплатоников. — О «софийной» теме в еврейской религиозной традиции см. Scholem 1952:45–107; Лайтман 1993 и др.; в гностической — Ionas 1934; 1959; 1978; Puech 1978; Lattke 1979 и др.

109

Почти наверное они должны были принадлежать к числу мозаичных композиций.

110

См. Флоренский 1976:12. О русских софийных иконах см. Антонова, Мнева 1963:20 (№ 356), 38–39 (№ 384), 100–101 (№ 482), 121 (№ 513), 239 (№ 660), 277 (№ 726), 361 (№ 852), 482–483 (№ 1010), 500 (№ 1045), а также 25–26 (№ 365), 482 (№ 1010) — тип «Премудрость созда себе дом». Ср. илл. 4, 5, 28, 126. Наиболее обычная композиция софийных икон — в центре (на среднике) «огнезрачная и огнекрылая» дева София, над нею Спас (нередко и ангелы), справа и слева соответственно ей предстоят Богоматерь, держащая на груди диск с изображением младенца Еммануила, и Иоанн Предтеча со свитком. Но некоторые иконы с Софией построены значительно сложнее. Ср., например, икону «Премудрость созда себе дом» (ок. 1548 г. Новгор. школа), 365 по каталогу Антоновой и Мневой: слева, в тройном круге с 9 чинами ангельскими и символами евангелистов, — «Божия сила и Божия крепость» София (она в белых одеждах, с семиконечным звездчатым нимбом); над нею палаты, на одной из открытых башен — царь Соломон с развернутым свитком в руках, слева внизу — слуги, закалающие тельцов, черпающие вино и раздающие его жаждущим; над ними справа — Иоанн Дамаскин, тоже с развернутым свитком, указывающий на земное воплощение Премудрости — Богоматерь с младенцем (в двойном круге славы); в верхней части иконы — одноглавая церковь, под ее арками — семь Вселенских Соборов, над нею — семь поясных ангелов с развернутыми свитками. Эта композиция соотносится с текстом «Притчей Соломоновых», 9:1–6 — о гостеприимстве Премудрости. Некоторые другие особенности софийных икон — мотив слова, текста, божественной игры художественного творчества (свитки с текстом, красные сияющие лучи из уст Саваофа, Давид с гуслями; софийные иконы типа «Отрыгну сердце мое» отсылают к словам из Псалтири 44:2: «Излилось из сердца моего слово благое; я говорю: песнь моя о Царе; язык мой — трость скорописца»); атрибуты Софии — крылья, свиток, мерило, крест, слава, корона, она сидит на троне (престоле) и ноги ее утверждены на круглом камне (София изображается как Царица, ср. образ русских народных сказок — Василису Премудрую [чаще — Прекрасную], буквально Царица [βασιλεία] Премудрая, как трансформацию Софии, сохраняющую, однако, ряд ее особенностей); — ее одежды и символика цвета (царская одежда белого цвета, золотой, пурпурный далматик, сияющая слава, золотые лучи, огненный лик, белый свиток, черные мерило и крест; о бирюзовом окружении Софии и символике голубого и синего цвета на софийных иконах см. Флоренский 1914:552–576, 798–803 — воздух, Небо, Горний мир); — ее окружение (Богоматерь и Иоанн Предтеча; Соломон и Давид; Вера, Надежда, Любовь; Софию осеняют Саваоф и ангелы). К связи Софии–Премудрости на иконах с образами Соломона и Давида см. известный эпизод из «Жития Константина» (XIII), когда Константин сумел прочитать надписи на еврейском и самаритянском языках на чаше, сделанной Соломоном и хранившейся в храме Святой Софии (о связях этого текста см. теперь Турилов 1986:99–100). На одной из граней упоминается царь Давид; написанное здесь же число 909, по догадке Константина, является пророчеством о Христе: от двенадцатого года правления Соломона до наступления Царства Христова 909 лет (об ошибке в расчете лет см. Ševčenko 1967). — Об иконографии Софии–Премудрости, в частности о сюжете, см. Кондаков 1905:74–76; 1933:375–377; Флоренский 1914:370–388: о Новгородском, Ярославском и Киевском типах софийных икон (ср. Арциховский 1948:99–106 и др.). — Особая тема — иконография самого Константина–Кирилла (Василиев 1963: 393–488; Hemmerdinger 1968, 1:331–346 и др.), в частности — его иконные образы как источник реконструкции личности, ее духовной структуры. Согласно «Житию» (XVIII) первая икона Константина была написана и поставлена над его гробницей в церкви св. Климента в Риме («…и написавше икону его надъ гробомъ его…»). Долгое время считали, что это изображение сохранилось на фреске IX в. в названной церкви (Константин и Мефодий в виде двух коленопреклоненных духовных, представляемых св. Климентом и Андреем Христу, восседающему на престоле). В настоящее время эту фреску и фигуры духовных толкуют иначе, видя здесь типичную патрональную композицию (Cibulka 1967:173–177). В связи с темой иконографии Константина–Кирилла особый интерес представляет попытка Климента Охридского описать его «божественно–человеческую» сущность («Похвальное Слово»), ср. подобный подход у Константина в «Похвале Григорию Богослову»: «О Григоре, теломъ чловече, в душею aнгеле!» При этом Климент Охридский сочетает «портретность» (с особым вниманием к лицу, глазам) с установкой на воспроизведение ее как бы одним «цветом» — светом (ср. светозарность как явление соприродное божественному Свету), см. Лекомцева 1986:102–103. — О почитании Святой Премудрости Божьей в Византии и на Руси см. Флоровский 1932.