Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

Утром Гончаров, который в наркотических играх не участвовал, но принуждаемый Омаром вынужден был выхлебать изрядное количество местной «огненной воды», проснулся с болевыми ощущениями в груди. Открыв волевым усилием слипшиеся глаза, он обнаружил себя лежащим на палубе, по пояс обнаженным и с грудью, забинтованной грязными тряпками. Сорвав их, он сразу и не понял, что прячется под ними. Вся грудь была залита иссиня-черной липкой гадостью вперемешку с кровью и еще какими-то цветными вкраплениями. Что с ним делали этой ночью, офицер так и не смог вспомнить, но уже через несколько дней, когда опухлость спала, засохшая масса начала отваливаться и на груди обнаружилась татуировка. Воспользовавшись беспомощностью напоенного Олега и будучи под действием наркотической вседозволенности, бандиты решили выразить свое восхищение белокожим механиком яхты очень своеобразным образом. Среди фотографий, которые Омар вместе с паспортом изъял у Олега, был снимок, на котором его подводный крейсер проекта 667 А бурунил волну. С полного одобрения атамана пираты мастерски скопировали эту фотографию на грудь Гончарова и недолго думая вытатуировали ее, причем, как и положено настоящим африканцам, в веселеньком цветном изображении. К сожалению, фотография была черно-белой, так что цвета пиратам пришлось додумывать самим. С тех пор на довольно безволосой груди капитана 3 ранга Гончарова сине-красный ракетный подводный крейсер стратегического назначения «К-…», рвался от правого соска к левому, раздвигая зеленовато-желтые воды. С этим пришлось смириться, но с тех пор на таких «дружеских» вечерах, которые Омар проводил довольно часто, Олег старался любым образом избежать выпивки, боясь проснуться в следующий раз с изображением паспорта или, того хуже, всей своей бывшей семьи с тещей вместе на фоне памятника погибшим кораблям в Севастополе на пока еще свободной от рисунков спине.

Потом пираты быстренько вооружили яхту, расставив на корме, носу и по бортам несколько крупнокалиберных пулеметов, среди которых был и наш «Утес». А потом начались недели непрерывных столкновений и боев.

Омар и его компания, получив в свое распоряжение самый крупный и довольно быстроходный корабль на близлежащем побережье, устроили натуральную кровавую баню всем своим конкурентам, безжалостно топя, сжигая и расстреливая плавсредства сопредельных бандформирований. Во время всех этих походов Гончаров находился в рубке рядом с предводителем, прикованный за ногу длинной цепочкой, только и позволяющей передвигаться по помещению и максимум справить малую нужду за борт, ступив одной ногой на мостик.

Справлять малую нужду с борта Олег сначала стеснялся, памятуя флотские традиции, но потом сдался, резонно рассудив, что его мочевой пузырь в данных обстоятельства гораздо важнее кастовых ценностей. У штурвала во время боя стоял сам Омар, а вот все остальное время яхтой рулил Олег, все уверенней и уверенней осваивавший азы управления этим надводным кораблем. На стоянке Омар приставлял к Олегу вооруженного нукера, который следовал за ним, как приклеенный, и в машину, и в трюм, и даже до гальюна, правда, уже не пихая стволом в спину, а даже проявляя некое подобие вежливости. В одном из таких набегов в куче добычи, сваленной на борт яхты, Олег совершенно неожиданно для себя обнаружил засаленный и грязный, непонятно каким образом оказавшийся у пиратов Военно-морской флаг Советского Союза. Офицер забрал его себе. На одной из стоянок тщательно его выстирал, высушил, и после всего оказалось, что флаг, в общем-то, совершенно новый, настоящий, просто брошенный кем-то, как уже ненужный символ рухнувшей державы. Флаг Олег припрятал в своей каюте, в шконке, подспудно чувствуя, что он ему еще пригодится.

После еще одного побоища Гончаров умудрился спереть и спрятать в машинном отделении небольшой никелированный пистолет неизвестной ему модели, явно женский, но зато с полной обоймой и одним патроном в стволе. Постепенно сомалийские «борцы за независимость» прониклись своего рода уважением к плененному бывшему офицеру. И было за что. Руки у Гончарова росли не из задницы, и матчасть их катеров и флагмана стала работать как часы. Сам же Олег, выжидая момент для побега, вел себя на редкость смирно, обеспечивая бесперебойную работу ходовых механизмов их флотилии, а особенно флагманской яхты. Его уже не шпыняли за спиной Омара, как в первые дни, когда каждый старался залепить ему прикладом в спину, а все чаще, хохоча, хлопали по спине, угощали фруктами, сигаретами, что по большому счету напоминало отношение скорее к ручной обезьянке, чем к человеку. Но затаившийся Гончаров был рад и этому, старательно и планово подготавливая себя к побегу, у которого могло быть только два исхода: либо удачный, либо смертельный.

Через полгода такой жизни Олег уже был полностью готов осуществить свой замысел. Мешало только одно: он не знал, куда ему плыть. Никаких карт у пиратов не было просто по определению, а если они и были где-то, то ими никто не пользовался. Далеко в море они не выходили, ограничиваясь только расстоянием, в пределах которого была видна береговая полоса, а потому в них не нуждались. Воевали они с такими же «революционерами», которым такая роскошь, как карты, тоже была ни к чему, а поэтому Олегу оставалось лишь пожевывать бананы и терпеливо ждать оказии, которой в итоге он так и не дождался.

К этому времени Омар уже довольно здорово вычистил ряды своих береговых конкурентов, став на пару сотен миль береговой полосы некоронованным королем. Противников вблизи почти не осталось, а дальше Омар благоразумно не совался, довольствуясь правилом: лучше синица в руке, чем журавль в небе, а потому через какое-то время лидер «армии» заскучал. И тогда его взор неожиданно обратился к линии горизонта, где довольно часто проплывали силуэты больших и малых торговых судов неафриканской принадлежности. И вот однажды, заправив топливные цистерны яхты под завязку и даже загрузив на палубу пяток дополнительных бочек солярки, Омар, посадив на борт свою постоянную абордажную партию, в сопровождении двух лучших его катеров рано утром двинулся к линии горизонта. С самого начала этого похода Олега охватило какое-то чувство возбуждения и нервного напряжения.

К обеду из-за горизонта вынырнул небольшой сухогруз под неизвестным Гончарову флагом. Омар, пропустивший к этому времени уже два судна значительного водоизмещения, уверенно повел свой отряд к нему. Катера ловко подрезали нос торговцу, вынудив того сбавить ход, а с подошедшей яхты одной длинной очередью из «Утеса» по борту корабля подтвердили серьезность своих намерений. Сухогруз остановился. Оба катера резво подрулили к его бортам, и на палубу полезли «борцы за свободу», щедро поливая автоматными очередями поверх голов смертельно испуганных моряков сухогруза. Их было совсем немного, человек десять, но этого хватило, чтобы согнать весь экипаж на палубу под стволы автоматов и начать грабеж. Но основная масса пиратов оставалась на борту яхты и, наблюдая с нее картину начавшегося разграбления торговца, эта самая масса начала волноваться, боясь остаться обделенной при дележе добычи. Видно, азарт от такой вот легкой удачи с первого раза захватил и самого Омара, который после нескольких минут колебаний направил яхту прямо к борту сухогруза и, встав борт о борт с ним, выпустил к нему на палубу почти всех своих бойцов, да и сам полез туда же, оставив на борту всего трех человек, с завистью поглядывавших в спины уходящим.

В итоге диспозиция сложилась такая: в рубке рядом с прикованным Гончаровым один человек. На носу у бесполезного в таком положении пулемета, еще один и третий на корме. Прямо по носу яхты болтался пиратский катер, на котором сидел еще один человек, поворачивавший задранный вверх ствол ручного пулемета. Никогда до этого не участвовавший в настоящих боевых действиях, инженер-механик вдруг отчетливо понял: сейчас или никогда. Пираты совершили стратегическую ошибку, рванув почти все разом на борт сухогруза и не оставив ни одного катера на расстоянии, чтобы, держа под прицелом захваченное судно, контролировать ситуацию со стороны.

Решение пришло моментально. Отмычку для замка своих оков Олег соорудил еще несколько месяцев назад из разогнутой пружины своей койки, и даже для тренировки пару раз открывал замок глубокой ночью, когда его охранник подремывал с автоматом в обнимку. Олег, пользуясь тем, что охранник, выйдя на мостик, что-то увлеченно рассматривал, задрав голову вверх, выдернул свою мини-отмычку из шва штанины и за пару секунд освободился от цепи. Потом, одним движением поставив машинный телеграф на самый полный вперед, прыгнул к переборочной двери, ведущей на мостик. Двигатели яхты взревели, и она рванула с места вперед вдоль борта, царапая его и подминая под себя катер с одиноким пулеметчиком. Летя к двери, сквозь шум двигателя Олег краем уха расслышал его резко прервавшийся крик и хруст разламываемого корпуса катера. Охранник на мостике, инстинктивно вцепившийся в ограждение, даже не успел повернуться, когда Гончаров, подхватив его руками под колени, одним рывком отправил за борт. Яхта тем временем, оторвавшись от сухогруза, удалялась от него и никем не управляемая дугой уходила к далекому берегу. Олег, выкинув своего часового за борт, вильнул снова в рубку и оттуда кубарем скатился в помещение яхты, чтобы побыстрее добраться до спрятанного пистолета, пока остававшиеся на носу и корме негры не поняли, что случилось на мостике. Вытащив и зажав в руке дамскую игрушку, Олег набрал воздуха в легкие, чтобы хоть немного унять сердцебиение, и осторожно двинулся обратно в рубку. Там, к его удивлению, никого не было. Осторожно выглянув, он заметил валявшийся на носу АКМ и опрокинутый пулемет «Утес». Пирата не было. Вероятно, от резкого толчка его просто выкинуло за борт, так как пираты обожавшие свое оружие, почти никогда добровольно не выпускали его из рук. Убедившись, что на носу засады нет, Гончаров по-пластунски пополз вдоль борта на корму. Через несколько минут он понял, что можно было идти в открытую. Бочки с соляркой, которыми Омар заставил всю корму, от резкого старта опрокинулись и похоронили под собой второго незадачливого пулеметчика. Олег еле вытащил из-под бочек расплющенное тело и, стараясь сдерживать тошноту, отправил его за борт. Затем он помчался в рубку и застопорил ход, так как неуправляемая яхта за это время уже успела описать полукруг и снова приближалась к сухогрузу, только с другой стороны. Самое удивительное, что бандиты, оставшиеся на сухогрузе, так и не поняли, в чем дело и, судя по всему, просто ждали, когда яхта вернется обратно, даже не посылая вдогонку оставшийся катер. Скорее всего, они и не предполагали, что плененный и, как им казалось, очень смирный механик что-то может выкинуть, а такой кульбит своего флагмана рассматривали как какую-то досадную случайность.