Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Сунд

Алабама, подумала она. Аляска, Арканзас и Британская Колумбия. Нет, это канадская провинция. А столица – Колумбус. Нет, опять ошиблась.

Она попыталась говорить вслух, но из заклеенного скотчем рта звуки не выходили. Голосовые связки вообще не действовали.

Коламбия, начала она. Уорнер, Коламбия и НЛС.

Ни звука, хотя внутри она кричала. Мозг начинал атрофироваться, следом за телом.

Уорнер – не штат и не канадская провинция. Она подумала об американской кинокомпании. “Коламбия Пикчерз”, “Уорнер Бразерз” и “Нью Лайн Синема”.

Она попыталась напрячь мышцы, но ничего не почувствовала. Тела не было, но все-таки она ощущала боль и, видимо, шевелилась – она слышала звук, с которым ее голова терлась о дерево. Сухое поскрипывание. Языком она тоже не могла пошевелить. Она заподозрила, что близится конец, что тело готово раствориться в нигде.

“Уорнер Бразерз”, НЛС, “Нью Лайн Синема”.

Перед внутренним взглядом пошли сцены из фильма “Семь”, с Брэдом Питтом и Морганом Фрименом, продукция “Нью Лайн Синема”.

Фильм был у нее на компьютере, и она видела его бессчетное число раз, так что усмотрела в этом факте новый шанс дать мозгу работу и принялась вспоминать семь смертных грехов в том порядке, в каком происходили убийства в фильме, начиная с чревоугодия, когда убийца заставляет толстяка объесться до смерти.

Потом алчность, когда из бизнесмена выпускают кровь.

Потом – праздность…

Дальше она не пошла, потому что вдруг поняла, что с ней сделают.

В фильме человека, наказанного за лень, привязали к кровати в темной комнате, и ей стало плохо, когда она вспомнила, как он выглядел.

Кости черепа почти порвали серо-бурую кожу, вены и кости выпирали наружу. Казненный грешник выглядел как трупы, которые находят в разных местах Дании, в торфяниках или где там еще.

Им тысячи лет, но лица почти нетронуты.

Она тоже сейчас так выглядит?

Думая о трупе лентяя из “Семи”, она снова услышала гул. С изумлением увидела перед собой большой, ритмично покачивающийся металлический блок вместо обычного лифта.

В фильме вокруг кровати с тем человеком были развешаны ароматизаторы, чтобы заглушить вонь от его тела. Полиция ворвалась с оружием наизготовку. Может, шаги полицейских она сейчас как раз и слышит. Брэда Питта и Моргана Фримена.

Тяжелые шаги, все громче и громче.

Она уставилась вверх, в черноту. Полоску света на потолке – Млечный Путь, звездную ленту – торопливо поглотила темнота. Потом она услышала скрежет, за которым последовал металлический грохот такой силы, что у нее заложило уши.

Полиция, подумала она. Полицейские ломают дверь, чтобы вытащить меня отсюда.

Когда Брэд Питт и Морган Фримен обнаружили того человека в кровати, он был еще жив, но бывший с ними судебный врач сказал, что тело стало настолько хрупким, что несчастный может умереть, если на него всего-навсего посветят фонариком.

Свет, падавший теперь туда, где лежала привязанная к кровати Ульрика Вендин, был таким сильным, что роговицы ее глаз полыхнули огнем.

Хундудден

Ворота гаража Вигго Дюрера не открывались – изнутри их держал крепкий железный засов. В гараже было абсолютно пусто, других дверей нет, есть только окошко, в которое и ребенок не пролезет.

Классическая детективная загадка. “Убийство на улице Морг” Эдгара По – самый известный пример.

Запертая изнутри комната.

Когда Хуртиг в машине сказал, что одолеть ворота оказалось затруднительно, Жанетт пришло в голову, что должен быть еще какой-то ход в гараж. И вот они с Хуртигом и командиром опергруппы стояли в гараже. Когда Жанетт начала объяснять ход своих мыслей, все трое обернулись и посмотрели на массивный деревянный стеллаж. За ним должна скрываться дверь.

Командир распорядился принести лом, и двое бойцов побежали к фургону, оставленному на дороге.

Жанетт осмотрела стеллаж поподробнее. Торцы толстые, добротные, сантиметров пять толщиной, с внутренней стороны около тридцати крупных надежных заклепок – сзади и даже на уровне потолка и пола, словно один большой металлический прямоугольник. Почти видно было, что стеллаж закреплен с той стороны – в металлических элементах торчали толстые болты. Зря мы повелись на то, что в гараже ничего нет, вздохнула Жанетт.

А вдруг время уже упущено?

Оба спецназовца вернулись, каждый со своим ломом, и принялись отламывать металлические крепления. Вскоре по бетону пошли трещины, наметившие контур двери. Третий полицейский дернул один из болтов, вся конструкция рухнула, и дверь на несколько сантиметров приоткрылась. Еще несколько рывков – и дверь открылась сантиметров на десять.

Ульрика, подумала Жанетт, за несколько минут успевшая нарисовать в уме ужасную картину того, что находится за стеллажом. Тело Ульрики Вендин, замурованное в стену. Страшная картина исчезла, когда полицейский рванул дверь и она распахнулась настежь.

За дверью в стене оказалась тесная ниша, с полметра в глубину, и очень узкая лестница, круто уводящая налево в темноту. С потолка ниши свисал сломанный крючок в петле. Жанетт почувствовала, как растет напряжение в каждой мышце, в каждой жиле.

Спецназовцы снова взялись за работу.

Командир захватил двух своих самых опытных людей. Жанетт показалось, что прошло минут десять, прежде чем снизу, из-под пола, донеслось: “В подвале чисто!”

Жанетт с Хуртигом тут же заторопились вниз по тесной лестнице. Сухой спертый запах ударил в ноздри. Ничего, уговаривала себя Жанетт. Они там ничего не нашли.

Она вызвала в памяти образ Ульрики. Лицо, голос, движения. Если бы полицейские нашли ее внизу, живую или мертвую, они не сказали бы, что в подвале чисто.

Лестница спускалась в почти квадратную комнату, примерно пять на пять метров, в дальней стене – закрытая дверь. С потолка свисала лампочка, на полу стояли две большие клетки для собак, а все стены были увешаны картами, фотографиями, вырезками из газет и, слой за слоем, клейкими листочками всевозможных размеров.

– Что за… – простонал Хуртиг при виде клеток, и Жанетт поняла: он подумал о том же, что и она.

С потолка на веревочках свисали игрушки, Жанетт насчитала двадцать, в том числе деревянную собачку на колесиках и целый букет изорванных кукол “Братц”. Но главным впечатлением была бумага и снова бумага. L’homme du petit papier, подумала Жанетт.

Вигго Дюрер – человек с записками. Откуда София могла это знать?

В комнате была полочка, на которой выстроились банки и бутылки, а также низкий открытый шкафчик, тоже заваленный толстыми кипами бумаги. На шкафчике стояли две игрушечные обезьянки – одна с тарелками, другая с барабаном.

Жанетт присмотрелась к стоящим на полке бутылкам. На некоторых были химические обозначения, на других – надписи кириллицей, но у Жанетт уже имелись предположения насчет их содержания. Бутылки были закрыты, но от них распространялся слабый едкий запах.

– Жидкости для бальзамирования, – пробормотала она и повернулась к Хуртигу, который побледнел еще больше.

Дверь в дальней стене открылась.

– Мы нашли другой ход и еще одно маленькое помещение, – сказал командир, и Жанетт показалось, что у него дрожит голос. – Кажется, там… – Он замолчал и снял свою балаклаву. – Там сушилка или вроде того… – Лицо его было белым как бумага.

Сушилка? – подумала Жанетт.

Их проводили в узкий коридор, едва в метр шириной и метров шесть-семь в длину. Весь забетонированный, он резко заканчивался пожарной лестницей, которая вела в отверстие на потолке.

Луч света падал на блестящий металл лестницы.

Посреди левой стены была железная дверь.

– Сушилка? – Жанетт показала на дверь, и командир группы кивнул.

– Выход над пожарной лестницей ведет на задний двор, – сказал он, словно чтобы отвлечь Жанетт от закрытой двери. – Может быть, вы обратили внимание…

– Сточный люк в полу? – ворвался в разговор Хуртиг. – Я стоял на нем меньше получаса назад.

– Все верно, – подтвердил командир, – если бы мы сдвинули крышку люка, то увидели бы только решетку и темную дыру под ней.

Жанетт подошла к дальней стене коридора и посмотрела вверх. Примерно в метре над ней находилась решетка стока, а еще метром выше – сдвинутая в сторону крышка. В полумесяце отверстия виднелись силуэты двух полицейских на фоне вечернего неба. Жанетт показалось, что кто-то плачет.

Она повернулась к Хуртигу и командиру группы, которые стояли, опустив руки, перед дверью.

– Я ее открою, – объявила она. – Почему она закрыта, кстати?

Командир только покачал головой, глубоко вздохнул и медленно выговорил:

– О ком, мать его, вообще речь? Что за долбанутого мы ищем? – Нам он известен как Вигго Дюрер, – ответил Хуртиг. – И нам примерно известно, как он выглядит, а в остальном мы понятия не имеем, что за человек…