Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697 - Михаил Михайлович Богословский

десяти часам. «Я исполнил это в назначенное время, — пишет Бозе, — и был принят весьма учтиво при выходе из кареты дворянами, а на лестнице самими посланниками. Здесь мне подали руку и повели через различные покои в маленькую комнату, которую я счел за спальню первого посланника Лефорта, по причине стоявшей там очень дорогой постели (так как, между прочим, одеяло было опушено соболями), там посадили меня на первое место за стол, за которым не было никого, кроме трех посланников, занявших места напротив меня. Тут же оставалось два переводчика: один немец, изучивший русский язык (Вульф), и один москвитянин, изучивший немецкий язык (Шафиров), а также секретарь, который записывал свинцовым карандашом все происходившее».

Бозе выразил благодарность за предложение царя, сделанное самим царем в разговоре с Вильгельмом III, выставить на литовскую границу 60 000 человек для помощи Августу. Король Август надеется подчинять непокорных скорее снисхождением, чем силой, и без самой крайней необходимости не решится вовлечь царя в войну, тем не менее помощь была бы полезна ввиду агрессивных действий принца де Конти, который, возбудив внутренние волнения в Польше, может помешать ей направить все силы против природного врага христианства — Турции. Чтобы ускорить самый ход дела, Бозе просил послать царский приказ генералу, командующему 60-тысячным корпусом, стоявшим на литовской границе (князю М. Ю. Ромодановскому), о движении в Литву и о повиновении предписаниям польского короля. Послы, поговорив между собой на своем языке, отвечали через переводчика, что царь употребит все силы, чтобы доставить королю Августу спокойное обладание короной не только к общих интересах всего христианского мира, но и из уважения к личности короля. Царь уже ранее думал об этом, велел своим войскам придвинуться к литовской границе, писал Речи Посполитой и датскому королю, а с курфюрстом Бранденбургским имел устный разговор. Царь, уверяли они, будет содействовать делу единственно в целях сокрушения врага христианского имени — турок, а не по другой какой-либо причине. На замечание Бозе об опасности для России соседства француза Конти, причем он сказал, что печальный вид выжженных и опустошенных городов и сел на Рейне достаточно ясно свидетельствует, чего можно ожидать от французского соседства, послы ответили, что великий царь — такой могущественный государь, который никого не боится, кроме Бога. Он богат казной и деньгами, не нуждается в навербованных солдатах, вполне может положиться на мужество своих подданных, которых должен снабжать только порохом и пулями. Что же до приказа к генералу, командующему корпусом на границе Литвы, то послы сказали, что должны предварительно хорошенько обсудить это дело и подать о нем всеподданнейший доклад царскому величеству, обещая уведомить Бозе о решении к пяти часам вечера. «Я с благодарностью, — пишет Бозе, — принял это объяснение и был сопровожден первым посланником до начала лестницы, вторым — до середины, а третьим — до самого низу». В «Статейном списке» заключительные слова послов изложены, разумеется, без упоминания о всеподданнейшем докладе царю. «Да великие ж и полномочные послы, — читаем мы там, — спрашивали (Бозе): долго ль он в Амстердаме побудет? И посол говорил, что он хочет ехать в Гагу сего числа. И великие и полномочные послы ему говорили, чтобы он забавился в Астердаме нынешний день, а они, помысля между собою, на предложение его отповедь учинят ему совершенную. И посол говорил, что он будет их, царского величества великих и полномочных послов, ответу ждать покамест как воля их будет»[1001].

Действительно, после разговора с Бозе послы выезжают на Ост-Индийский двор к Петру с докладом, как о том свидетельствует опять «Расходная книга»: 10 сентября — «ездили великие и полномочные послы к великому государю на Остинской двор в яхте со объявлением о бытии у них, великих послов, новобранного полского короля курфистра саксонского посла ево, и той яхты, в которой ездили, дано сарам в почесть 3 ефимка»[1002]. Обещанного ответа посольство, однако, в тот же день, 10 сентября, дать Бозе не могло. «В 5 часов, — пишет он в своем донесении, — посольство велело извиниться и просило отсрочки до 9 часов вечера. Около 10 часов они опять прислали ко мне дворянина и вторично извинялись, что и на этот раз не могут явиться по важным причинам, и откладывали до завтрашнего утра. В этот вечер между простым народом в Амстердаме разнесся слух, будто царь инкогнито сделает мне визит, а потому, чтобы видеть его, перед моим домом собралось множество народу, и, конечно, если бы московское посольство исполнило данное мне обещание, то из этого могло бы произойти много неудобств. По этой причине я предложил на другой день самому явиться в дом посольства, чтобы выслушать ответ на свое предложение, на что они и согласились»[1003].

11 сентября Бозе, вновь посетив послов, получил ответ, в котором послы неоднократно уверяли его в уважении царя к польскому королю и обнадеживали в помощи 60-тысячным войском. Относительно же пункта, который Бозе считал главным, именно царского приказа командующему этим войском генералу, то послы вновь ответили, что царь не задумается исполнить просимое, если и король, и республика обратятся к нему с письменными просьбами, и подробно аргументировали это требование: «…так как его царское величество заключил вечный мир с королем и королевством Польским и имеет обыкновение держаться данного слова, то он не решается послать свои войска в Польшу, разве только если будет в состоянии представить письменное доказательство того, что это случилось по собственному их желанию, чтобы таким образом заставить молчать противников, которые иначе стали бы искать случая объявить, будто его царское величество нарушил заключенный с Польшей мир и вторгнулся как неприятель в страну… Справедливость этого ответа, — пишет Бозе, — была так очевидна, что я не мог ни на что возразить им, только поблагодарил и после взаимных уверений в дружбе откланялся им с большой вежливостью». Эта большая вежливость польского посла отмечена и «Статейным списком», где говорится, что Бозе, окончив разговор и «встав, за показанную чрез них, послов, великого государя милость бил челом и кланялся ниско и говорил, что он рад всеконечно во всяких случаях великому государю, его царскому величеству, и им, великим и полномочным послом, всегда служити со всяким усердным намерением». «Эти послы, — заключал Бозе свою депешу, передавая произведенное на него московскими послами впечатление, — люди большого ума, хорошо знающие состояние Европы и приятные в обхождении. В особенности первый из них, г. Лефорт»[1004].

И после этого второго визита Бозе 11 сентября послы также ездили с докладом к царю на Ост-Индский двор[1005]. При этих свиданиях послы, надо