Время для жизни - 2 - taramans

Косов не мог придумать, что ему сейчас делать? Варе и Калошину он, в общем-то соврал, слова песен он уже записал на бумаге, мотив — помнил, и рассчитывал подбирать аккорды на ходу. Все же его уровень, как гитариста существенно вырос. Не Сеговия, конечно, и даже не Дидюля, но все же! Послонялся в раздумьях и забрел на кухню — кофе попросить! Очень уж редко ему удавалось его испить. И пусть не великий поклонник этого напитка Елизаров был в будущем, но ведь как? Чего нету — того и больше всего хочется!

На кухне его встретила все та же пожилая женщина, да еще двое женщин помладше. Обе этих «помладше» были типичного такого вида — повариха профессиональная. Невысокого роста, и весьма приличных размеров в ширину.

Женщины предоставили ему большую кружку с ароматным напитком, а старшая махнула рукой на стоящий в сторонке стул возле стола:

— Садись, пей здесь! Да хоть поболтать будет с кем. А то с этими…, - кивнула она на коллег, — Уже наболтались! А ты все же новый человек! Сейчас еще пирожков тебе подам.

«Хорошо! И кофе — хорош, а пирожки — еще лучше!».

— Ты же в нашем училище учишься, да? — присела напротив старшая, представившаяся, как тетя Зина.

Косов кивнул, прожевывая вкусняшки.

— А как к этим артистам попал?

— Так я же тоже с Красно-Сибирска. Мы и раньше знакомы были, даже немного работали вместе, — кое-как прожевав, получилось ответить у Ивана.

— Так ты что — тоже артист? — продолжался допрос.

Косов засмеялся:

— Скажите тоже — артист! Не… немного так играю, да и все.

— Так как же все-таки — с ними?

— Да как… вспомнили про меня, вот… договорились с начальством. Меня на недельку отпустили с ними. А за это они концерт дадут в училище.

— Ишь как…

Одна повариха, пихнув другую в бок, фыркнула:

— Знакомы, говорит, были! Слыхали мы сегодня… как вы раньше знакомы были!

И обе расхохотались!

— Ну-к цыц! Ишь… раскудахтались, все бы им… хиханьки, да хаханьки! Вон, засмущали парня, весь покраснел…, - постаралась пресечь веселье тетя Зина.

— Он покраснет, как жа! Покраснет, пожалуй! — еще пуще развеселились поварихи, — Вон он как седня девку укатывал! Как жа она орала-то!

«А вот сейчас и правда почувствовал, как загорелись щеки! Неудобно, блин! Надо допивать, да сваливать отсюда! А то эти хохотушки окончательно вгонят в краску!».

— Да не слушай ты их! Это же… курицы! Им палец покажи — они день хохотать будут! — с досадой сказала женщина, — А ты вот… взял бы да развлек нас. Говоришь, играть же умеешь?

— А чего же вы на концерт-то не поехали? Неужели вас в ДК не пустили бы? — удивился Косов.

— Ну почему же… мы в среду туда собрались! — ответили ему.

— Хорошо, сейчас гитару принесу! — согласился Иван.

Так он и пел этим веселушкам-хохотушкам песню за песней.

— А говоришь — не артист! Вон как здорово поешь! — оценила старшая.

— А ты что же… эта красотка певица… она что — дролечка твоя, да? — подмигнула ему одна из поварих.

— Дролечка… ну как сказать… мы давно знакомы с ней. Но… как-то все не складывалось, — пожал плечами Косов.

— А теперь — вон как сложилось! — опять захохотали поварихи.

— Так она же старше тебя, видно же! — заявила вторая хохотушка.

— Ну и что? — не понял Косов.

— Ну как что? Ты ж жениться собрался? Или — нет?

— Жениться… Она — известная певица. Все время по концертам, по разным городам мотается. Я через год — командир. Пошлют меня… на кудыкину гору, или еще куда… куда Макар телят не гонял. Какая уж тут семья…

— Да-а-а… как-то нескладно у вас выходит…

— Да что ж такое-то! — возмутилась пожилая, — Ты, Иван, этих дурех не слушай! Давай я тебе сейчас супчику налью! Хороший супчик у нас сегодня — солянка!

«О! А это — чудно! Даже после тех пирожков, для солянки у меня в брюхе всегда место найдется!».

Солянка и впрямь была — ах! И даже лимон присутствовал. Правда — маслин не было. Ну да ладно!

— А за такую солянку… Вот вам песенка… про дролю! — Иван снова взял в руки гитару:

Гарью, дымом да быльем все судьба куражится.

Или вьюга бьется в дом, или только кажется.

Без тебя и дом пустой, без тебя мне мается.

Дроля мой, ах, дроля мой, где же ты шатаешься?

Дроля мой, ах, дроля мой, где же ты шатаешься?

Поварихи, рассевшись на стулья-табуреты, и грустно улыбаясь, покачивали головами, слушая песню. Пригорюнились.

— Ты, Ваня, если что захочешь — всегда заходи, голодным не оставим! Душевно ты с нами посидел, спасибо тебе! — напутствовала его пожилая.

— И это… вечерком загляни. Мы тебе чё-нить с собой на ночь дадим на перекус! С такой ночной работой-то… силы ж нужны! А ну как обессилишь, да не совладашь! — провожал его все тот же хохот веселушек.

Вернулись артисты довольно поздно, уже после десяти часов вечера. Были заметно уставшие, неразговорчивые. Но солянка и их несколько взбодрила, тем более Калошин позволил всем принять «по сто»!

Сам Игорь был хмур и зол.

— Ты чего злой как собака? — поинтересовался Иван.

— Да, блядь такая, организаторы эти сраные! Ты представляешь — они до сих пор афиши по нашему выступлению в горсаду не развешали! Уроды, мать их…

— М-да… хреново! А когда у вас должно быть выступление?

— В пятницу, в семь вечера…, - чуть выпустил пар Калошин.

— Игорь… а может это и к лучшему? — раздумывал Косов.

— Что ты имеешь виду — вообще нам не выступать? — возмутился Игорь.

— Ну сам посуди — в субботу вы даете концерт у нас в училище. Кстати… я что-то упустил — а во сколько? В пять? Ага… нормально! А вот в горсаду — назначь на воскресенье, скажем —