Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

Хаггисберг был евреем, которого белые враги называли «другом ниггеров»[2902]. Он верил в продвижение африканцев на ответственные посты. Но губернатор последовал за Лагардом, предпочитая умудренных опытом старых вождей, а не толковых молодых людей или так называемых «мальчиков с веранды» — бедных юношей, которые спали на верандах городских богачей. Хаггисберг признавал, что является сторонником «бабушкиной администрации», и говорил: «Ее цель — не дать ребенку бегать, пока он не научился ходить»[2903].

Это клише вызывало гнев и распаляло образованных африканцев. Все большее местных жителей рассматривало колониальное правление в качестве благопристойного фасада, едва ли скрывающего гниль угнетения и притеснения. Типичной в этом смысле была Аккра, где «огромные, вульгарно показные правительственные здания, с балюстрадами, фронтонами и каменными показными украшениями»[2904] затеняли муравейник бетонных коробок с крышами из рифленого железа, хижины с соломенными крышами и глинобитные домики, стоявшие среди колдобин и развалин. Несмотря на всю европейскую архитектурную пышность и размах, там не имелось современной системы канализации. Трущобы чернокожих вокруг форта Усшер перемежались открытыми сточными канавами, которыми пользовались свиньи и собаки. В бунгало белых в Викториабурге имелись баки со стоячей водой, песчаная почва вокруг сильно загрязнялась. Рабочие, выделенные городским советом (танкас) собирали загрязненную испражнениями почву, после чего ее на поездах перевозили к морю. К отчаянию сэра Алана Бёрнса, который стал губернатором в 1941 г., в его собственном штабе, замке Кристиансбург, имелись только «ночные горшки».

Губернатор быстро установил ватерклозеты, и это стало одной из многих модификаций укрепленного торгового поста, построенного голландцами в XVII веке из камней, доставленных с родины в качестве балласта на рабовладельческих кораблях. Кристиансбург часто менял владельцев, время от времени страдал от землетрясений и даже короткое время служил сумасшедшим домом. Теперь он состоял из группы белых деревянных зданий, расположенных на массивной вершине горы, окруженной крепостным валом, усыпанным ржавыми пушками, где зимородки вили гнезда. Предполагалось, что там живут привидения.

В этом месте было постоянно влажно, поскольку долетали брызги от огромных волн с Атлантики. Кроме строительства птичьего двора тучный, но деятельный Берне сделал мало улучшений. Он ранее работал секретарем и у Лагарда, и у сэра Хью Клиффорда, и ни в коей мере не считался твердым поборником прогресса. Например, этот чиновник терпеть не мог неудачное пристрастие африканцев к европейским танцам, особенно — к «джиттербаг», известному, как «Веселая жизнь»[2905].

Бёрнсу приходилось справляться с большим количеством волнений и беспорядков среди рабочих в период войны, однако он заметил националистический дух за рубежом. Губернатор отреагировал на это, одновременно пытаясь сохранить инициативу. «Секрет хорошей администрации заключается в том, что всегда нужно быть на один шаг впереди народа, — говорил он. — Дайте им то, что они хотят, но до того, как они поймут, что именно хотят»[2906]. Поэтому Берне убедил осторожное Министерство по делам колоний, все еще «уверенное, что мы располагаем неограниченным временем для работы в Африке»[2907], продвигать аборигенов Золотого Берега в местные и центральную администрации. И в 1946 г. он обеспечил новую конституцию, позволившую выбрать восемнадцать членов его Законодательного совета из тридцати человек. (Правда, большинство этих новых депутатов выбирались не напрямую, а назначались вождями).

У губернатора оставалось достаточно резервной власти. Однако африканцы теперь оказались в большинстве, они сделали значительный шаг к самоуправлению. Берне надеялся предупредить проблемы, которые может создать образованная элита. Он признавал: «Они менее сговорчивы, менее охотно соглашаются на наши предложения, менее дружелюбны и в меньшей мере хотят считать нас суперменами»[2908].

«Люди на самом деле счастливы, — хвастался Берне. — Они счастливы и удовлетворены новой конституцией»[2909]. Он рассматривал ее в качестве результата своего напряженного труда. Конечно, Министерство по делам колоний продолжит «показательную работу строительства нации»[2910]. Африканцев будут постепенно обучать, чтобы они могли заполнить государственные должности. Белые администраторы во все большей и большей степени станут играть роль советников, а не исполнителей. Но это будет существенная и трудная роль.

Цитируя Гиббона, Берне сравнивал британцев с римским чиновником, честность и неподкупность которого гарантировалась исключением его из провинций, где «он имел интересы или какие-то привязанности».

Золотой Берег не мог легко отделаться от диктаторства. В 1947 г., вернувшись в Лондон, Берне отверг предположения, что «наша империя идет к концу, а колонии хотят жить сами по себе»[2911]. Но ложность этого заявления показали растущие беспорядки на Золотом Берегу. Причин было много, в основном, инфляция, высокие цены на продукты питания, обязательная вырубка деревьев какао при появлении набухших пораженных участков в целях контроля за распространением болезни, безработица среди семидесяти тысяч демобилизованных. Более того, интеллигенция опасалась, что новая конституция станет препятствием, а не мостом к независимости.

Под предводительством либерала-юриста Джозефа Данкуа они сформировали Объединенный конвент Золотого Берега — движение, которое требовало предоставления самоуправления в самые короткие сроки[2912]. Это едва ли звучало в виде призыва на баррикады. Но новый секретарь стимулировал и оживил Объединенный конвент. У этого человека отдыхом являлась работа, его мечтой было (как сказала Элспет Хаксли) основать великую Африканскую империю, в которой он сам станет Цезарем[2913].

Его звали Кваме Нкрума. Он был сыном золотых дел мастера из Кот-д'Ивуара, ходил в колледж в Ачимоте и говорил своим друзьям: «Если мне не удастся освободить свою страну, похороните мне заживо»[2914]. Нкрума учился в университете Линкольна в Пенсильвании, зарабатывая на обучение мойщиком посуды, посыльным в гостинице, производителем мыла и торговцем рыбой. Из-за того, что ему было негде ночевать, он иногда спал в поездах метро, катаясь между Гарлемом и Бруклином.

Среди прочих предметов Нкрума изучал теологию. Он читал проповеди в негритянских церквях, улучшил дикцию путем замены редких передних зубов на искусственные. Когда мать снова увидела его, то не узнала.

В 1945 г. в возрасте тридцати шести лет Нкрума уехал из США в Соединенное Королевство, чтобы вести крестовый поход против империализма в сердце Европы. Он носил серые костюмы, отличался спокойствием, но был революционером. Романист Ричард Уайт говорил о нем, как о «худощавом, черном, словно уголь; с крупным лицом, с задумчивыми, почти что испуганными глазами, полными, мягкими губами. На его голове выделялись густые курчавые волосы. Руки этого человека двигались медленно, но беспокойно, отражая сдерживаемое напряжение».

Когда он вернулся в Золотой Берег в 1947 г., ничто не могло скрыть тот факт, что Нкрума возложил на себя миссию по изгнанию европейцев из Африки[2915].

Его пыл и энтузиазм беспокоили юристов из среднего класса и процветающих бизнесменов из Объединенного конвента Золотого Берега — особенно, когда он обращался к ним как к «товарищам». Они хотели представителя, который станет продвигать их претензии на то, чтобы стать правителями Золотого Берега, а Нкрума, судя по всему, нацелился сделаться еще одним Лениным. Британцы думали, что он скорее напоминает Сталина, организуя диктаторство секретариата, хотя они обвиняли этого политика в «обезьяньем подражании Гитлеру»[2916].

Он, несомненно, был марксистом. Нкрума считал, что империализм — это последняя стадия капитализма, жестокая форма экономической эксплуатации, против которой должны восстать колонии. И он надеялся использовать интеллигенцию Объединенного конвента Золотого Берега в качестве авангарда в борьбе против чужеземного влияния[2917].

Но он был христианским марксистом. На собраниях его сторонники пели «Вперед идут христианские солдаты». На Нкруму повлиял Ганди, он отказывался от яростной революции. Вместо этого лидер выступал за политику политического образования, организации, а через какое-то время — за мирный отказ от сотрудничества. Используя Объединенный конвент Золотого Берега в качестве своей базы, он обращался к широкому кругу избирателей — клерков, фермеров, занимающихся выращиванием какао-бобов, учителей начальных школ, рыночных торговцев, ремесленников, бывших солдат, молодых мужчин и женщин. Но даже когда Нкрума пытался мобилизовать эти недовольные классы и ездил по стране на ветхом автомобиле, они выплеснули свое недовольство в бойкоте слишком дорогих европейских товаров. Это привело к спонтанным мятежам.