Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий

DCL. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIII, 44]

Тускульская усадьба, 20 или 21 июля 45 г.

1. О приятное твое письмо! Впрочем, шествие3204 противное; тем не менее знать всё — не противно, даже насчет Котты3205. Но народ прекрасен, раз из-за дурного соседа3206 не рукоплещут даже Победе. Брут был у меня; он очень стоял за то, чтобы я кое с чем к Цезарю3207. Я согласился, но шествие пугает меня.

2. Ты все-таки решился отдать Варрону3208! Жду его суждения. Но когда он прочтет? Насчет Аттики одобряю. Есть кое-что даже в том, что на душе легче как благодаря зрелищу, так и благодаря мысли и молве о том, что это — религиозный обряд.

3. Пожалуйста, пришли ко мне Котту; Либон со мной, а ранее был Каска3209. На основании слов Тита Лигария Брут сообщил мне, что в речи о Лигарии призыв к Луцию Корфидию — ошибка с моей стороны. Но это, как говорят, ошибка памяти3210. Я знал, что Корфидий очень близок к Лигариям, но он, вижу я, умер раньше. Поэтому, прошу, поручи Фарнаку, Антею, Сальвию3211 удалить это имя из всех книг.

DCLI. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIII, 34]

Астурская усадьба, 28 июля 45 г.

В Астуру я приехал вечером за семь дней до календ. Ведь я три часа отдыхал в Ланувии, чтобы избежать жары. Если не будет обременительно, устрой, пожалуйста, чтобы до нон мне не понадобилось приезжать туда (ты можешь это через Эгнация Максима); главное — закончи с Публилием в мое отсутствие3212. Какая молва об этом, — напишешь.

Охоч народ до сплетен этаких3213.

Клянусь, не думаю; и в самом деле, это была надоевшая басня, но я хотел заполнить страницу. О чем еще? Ведь я сам буду с тобой, разве только ты на сколько-нибудь оттянешь. Ведь я пишу тебе из садов.

DCLII. Квинту Лепте, в Рим

[Fam., VI, 19]

Астурская усадьба, июль 45 г.

Цицерон Лепте.

1. Радуюсь, что Макула3214 исполнил свой долг; его фалернская усадьба всегда казалась мне удобной, как заезжий двор, если только в ней достаточно крова для приема моих спутников. В прочих отношениях место не противно мне, но я не потому покину твою петринскую усадьбу3215; ведь усадьба и приятное расположение достойны продолжительного пребывания, а не заезда.

2. Насчет некоторого попечения о царских дарах3216 я говорил с Оппием. Ведь Бальба я не видел после твоего отъезда: он страдает такими болями в ногах, что не хочет посещений. Как мне кажется, ты поступил бы благоразумнее, если бы вообще не старался обо всем деле. Ведь того, чего ты хочешь достигнуть ценой этого труда, ты никак не достигнешь. Ведь приближенных такое множество, что скорее выскочит кто-нибудь из них, чем будет доступ для нового, особенно если он не принесет ничего, кроме старания, по поводу которого тот3217 — если только он об этом будет знать — сочтет, что оказал услугу, а не принял ее. Но все же кое-что буду иметь в виду, — на что может быть надежда. Иначе, считаю я, не только не следует добиваться, но даже следует избегать. В Астуре думаю пробыть дольше, пока он3218, наконец, не приедет3219. Будь здоров.

DCLIII. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XII, 9]

Астурская усадьба, 27 июля 45 г.

Право, я жил бы здесь с удовольствием и с каждым днем — большим, не будь той причины, о которой я написал тебе в последнем письме3220. Не было бы ничего приятнее этого уединения, если бы несколько не мешал сын Аминты3221. О противная, бесконечная болтовня! Что касается прочего, будь уверен — ничто не может быть приятнее усадьбы, берега, вида на море, холмов, всего этого. Но и это не заслуживает более длинного письма, и мне не о чем писать, и клонит ко сну.

DCLIV. Марку Туллию Тирону, в Рим

[Fam., XVI, 22]

Астурская усадьба, 27 июля 45 г.

Туллий шлет большой привет Тирону.

1. На основании твоего письма надеюсь, что тебе лучше; во всяком случае желаю этого. Старайся всячески способствовать этому и не вздумай подозревать, что ты поступаешь против моего желания, раз ты не со мной: ты со мной, если заботишься о себе. Поэтому предпочитаю, чтобы ты служил своему здоровью, а не моим глазам и ушам; ведь хотя я охотно и вижу и слушаю тебя, тем не менее это будет гораздо приятнее, если ты будешь здоров.

Я здесь живу праздно, так как сам ничего не пишу; но читаю очень охотно. Ты там покажешь, если переписчики не поймут чего-либо, написанного моей рукой. Вообще трудна одна вставка, которую я даже сам обычно нелегко читаю, — о Катоне в четырехлетнем возрасте3222. Насчет триклиния3223 позаботься, как ты и поступаешь. Терция будет присутствовать, только бы не был приглашен Публий3224.

2. Тот твой Деметрий вообще никогда не был Фалерским, но теперь он вполне Беллиен3225. Поэтому назначаю тебя заместителем; ты будешь наблюдать за ним. «Хотя», «тем не менее», «что касается их»3226... прочее ты знаешь. Однако, если у тебя будет разговор с ним, напишешь мне, чтобы у меня появилось содержание для письма и чтобы я прочел возможно более длинное твое письмо. Береги, мой Тирон, здоровье. Ты не можешь сделать ничего более приятного мне, чем это.

DCLV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XII, 10]

Астурская усадьба, 28 июля 45 г.

Клянусь, дурно насчет Афаманта3227. Но твою скорбь, хотя она и человеческая, все-таки следует всячески умерять. Для утешения есть много путей, но вот самый подходящий: пусть разум доставит то, что должно доставить время3228. Но позаботимся об Алексиде3229, подобии Тирона, которого я отослал больным в Рим, и если на холме3230 есть что-нибудь заразное, переведем его ко мне с Тисаменом. Вся верхняя часть дома свободна, как ты знаешь. Считаю это очень важным обстоятельством.