Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

И старик умолк.

По мере того, как он рассказывал, все больше и больше становилось очевидно, что это племя и люди Дома раньше были одним целым. Это племя откололось когда‑то от тех, кто бежал от контроллеров. Все точно так, как и сказал на последнем инструктаже Важняк. «Именно оттуда почти сто лет назад пришли и мы» – эти его слова Серега, казалось, запомнил навечно. Оттуда, с пятидесятого горизонта, ушло очень много людей. Где‑то ниже – что такое рисунок палки и двух кружков?.. не обозначение ли сотового горизонта? – часть откололась и решила остаться. «Место, где хранится много всего…» Склады? Вероятно. Но контроллеры продолжали преследовать людей и спустя какое‑то время вышли на сотый. И снова людям пришлось бежать. Дальше были месяцы – а может, и годы, кто знает – скитаний. И однажды они добрались до триста тридцатого. Не дотянув до Дома каких‑то двадцать горизонтов. И решили осесть на берегу ручья. Не имея возможности укрыться от выбросов, не имея оружия для защиты от Кощея, они очень скоро стали его стадом. Он берег их – и жрал. А они, регулярно попадая под прорывы, мутировали и дичали. А что еще им оставалось?..

– Я ничего не понял, – сказал Илья. Тряхнув головой, он огляделся по сторонам… – Это что же получается?.. Мы… Они… И тогда же… – он беспомощно умолк, хлопая глазами. – Это что же… наши предки?!!

– Да. После все скажу, – ответил Серега. Знайка аж в лице изменился. – Дальше. Что случилось, когда ушел Кощей?

– Мы долго ждал… – продолжал Хранитель. – Надеялись, он вернется. Он уходил раньше – за железными или людьми машин. Он уходил за детьми, пополнял племя. Но долго – никогда. А теперь – дни, годы. И мы поняли, что он ушел навсегда.

Он был нужен нам. За много лет железные знать – логово Кощея опасно. Но они могли знать, что Кощей ушел. И прийти убивать. Мы понимал – надо искать. Мы собрал запас. Мы подготовил жертва. Вот жертва, – старик ткнул пальцем в кучу. – Мы пошел. И снова железные. И люди машин. И мы пытались драться. Но плохо. Они всегда сильнее. И нас почти не стал. И опять пришел люди огня… – и старик, ткнув пальцев в грудь Сереге, снова замолчал.

Вот теперь стало понятно исступление, с которым дикари бросилось на чужаков! Обойма посягнула на то, что предназначалось Кощею! То, что племя несло в надежде, что божество увидит подношения, вернется – и все будет по‑прежнему! Возвращение Кощея означало возрождение племени. Обойма забирала не материальные блага – надежду.

Эта история… Он вряд ли сумел бы подобрать определение. Очень уж двойственно получалось. Люди, которые сдались, кому не хватило сил идти дальше вместе с «людьми огня», кто пожелал остаться у кормушки, несмотря на предупреждение – и тем самым обрек себя на деградацию. Да, их было жаль. Но не сами ли они выбрали судьбу?..

Но Хранителю было еще что сказать.

– Подожди, подожди… – хрипло пробормотал вдруг Знайка, вцепившись в свой ирокез. – У меня щас башка треснет… Я не понял… Ты сказал – пополнить племя детьми… Тебя хрен разберешь, дед, у тебя всё в одно сливается… Какими детьми? Откуда в этой преисподней дети? Есть еще племена? Общины? Откуда он их таскал?!

– Кощей показал, – медленно подбирая слова, кивнул старик. – Внизу, ниже нас, есть место. И на восток. Дыра. Дети падал сверху. Совсем мелкие. День… два… неделя родом. Такие же как дети племени. Неправильные. Мертвые. И важно оживил сразу. Кощей умел. Тогда хорошо. Тогда жить. Иногда он ловить их. Иногда нет. Иногда – живут. Иногда – нет. Уже много‑много лет дети только оттуда. Неправильные люди племени – это те, кого принес Кощей.

Серега не сразу сообразил, что к чему. Не сразу сопоставил. Но по тому, как охнул Илья – понял, что упустил что‑то важное… Ниже и восточнее стойбища. Дыра, откуда падают младенцы… Безобразные. Мертвые. Младенцы, которых нужно оживить – и чем скорее, тем больше шансов на успех… И вдруг он понял.

Это были дети Дома.

Судорожно вздохнув – полные легкие, до отказа – он замер, пытаясь осмыслить новую оплеуху паутины. Джунгли снова ударили своим коварством, изменчивостью, непредсказуемостью. Да и не оплеуха это, а самый настоящий апперкот. Удар под дых, так что с ног вон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На какое‑то время его выбило из реальности. В башке только фоновый шум, в котором, набирая постепенно силу, вибрировала пронзительная нота. Не дикари это – свои, люди Дома, пусть и одичавшие. И сделанного не воротишь. Не отмыться теперь. И назад не отмотать. Это за гранью добра и зла – не имел он шкалы, по которой можно измерить содеянное.

Но… так ли это?

И снова на помощь пришла злость. Злость – и какое‑то упругое упрямство, из ямы, полной растерянности, потянувшее наверх. Да, отдавая приказ, он не знал. Но если б знал?.. Изменилось бы что‑то?.. Больше сомнений, больше мучений – и только. В конце концов, он все равно пришел бы к этому решению. Случившееся было неизбежно, и они просто оказались заложниками обстоятельств, когда любое решение является злом и выбирать приходится между большим и меньшим. Тот самый принцип, о котором говорил Знайка. Но было во всей этой истории и другое зло. Куда большее. Дом словно греческая Спарта избавлялся от увечных – в их положении община не могла позволить себе кормить бесполезных членов общества. Это куда милосерднее, чем оставлять в живых. Один короткий укол – и человечек засыпал. И бездыханное тельце провожали в Отработку. Но Кощей… Эта тварь, ползая по нижним горизонтам, собирала тела и снова вдыхала в них жизнь. Реанимировала – и пополняла поголовье стада. Именно Кощей и был самым настоящим злом.

Минуты через полторы, когда чуть стихло в голове, колоколом гудящей от мыслей, Серега наконец смог вернуться в реальность. Старик уходил, его мелкая фигурка маячила вдали, и он не стал его останавливать. Хранитель сказал все. Да и не до расспросов уже. Нужно было продолжать погрузку. Несмотря ни на что. Жутко хотелось убраться из этого проклятого места и попытаться забыть, как кошмарный сон… Сотников повернулся, собираясь отдать приказ… сзади стоял Гришка. Стоял и молча смотрел на товарища.

– Гриш, давай по местам. Сейчас догружаемся и… – устало вздохнув, начал Серега… и осекся. Что‑то не то было во взгляде товарища. Неправильное что‑то…

– Не послушал меня?.. – угрюмо спросил Гришка. – Ведь я же предупреждал… Ведь я говорил – поворачивать надо! А ты?.. Эх ты. Вот и живи теперь с этим.

Это были злые слова, и Серега не сразу нашелся, что ответить. Сейчас как никогда он ждал поддержки – и услышать такое… Не ожидал от друга. Никак не ожидал.

– Будь спокоен, – после паузы ответил он, чувствуя, как холод паутины забирает все больше и больше места в груди. – Уж ты‑то не замарался. Чистеньким вышел. Специально тебя в транзитной оставил, чтоб не коснулось. Так что расслабь булки. Это нас душить будет. Не тебя.

Гришка, уже набравший было воздуха – ответить едким, колким и злым – моргнул… и выдохнул. Словно вышел запал. Плечи его опустились – и, сгорбившись и развернувшись налево кругом, он медленно побрел прочь. А Серега с отвратительной беспомощностью смотрел ему вслед и чувствовал, как между ним и товарищем, осыпаясь камнем в бездонную пропасть, пролегла большая извилистая трещина.

Глава 8. ЛЕГЕНДА

Две недели ушло, чтобы подняться на очередную ступень – до трехсотого горизонта. Переход оказался разделен на три каскада: триста десятый – триста шестой, шестой – третий, третий – нулевой – и шел все теми же воздухопроводами и вспомогательными системами. И не поимей обойма скального снаряжения – подняться было бы просто невозможно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За четырнадцать дней они всего два раза выходили в Джунгли – на шестом и третьем, когда пришлось делать короткие переходы до следующей дыры на Тропы. За короткие вылазки невозможно оценить плотность движения контроллеров – но здесь она, кажется, была невысока. Всего и контактов: наткнулись на группу из четырехсотых и паука, сверкающих сваркой вдали на изгибе галереи. Да и то без боя обошлось – опознали издали, свернули, переждали в боковом тоннеле. Можно и валить – но обойма теперь не чувствовала нужды, и Серега предпочел затаиться.