Трое из Леса. Вторая трилогия - Юрий Никитин

столкнуть их с места было так же непросто, как врытые в землю осмоленные бревна.

– Я с ними не ссорился, – сказал тцар нерешительно.

– Да? – прорычал Волк. – А кто не платит за службу еще с зимы? Ты посмотри, как обнищали! Взгляни на их оружие, которое надо заменить, подправить, а оружейники за все денег требуют! Я объявляю во всеуслышание: у тебя нет денег, дабы заплатить!

Мрак быстро посмотрел на тцаря. Тот съежился на троне бледный, лоб покрылся капельками пота. Во взгляде было затравленное выражение и жажда держаться на троне до конца. Но если денег в самом деле нет, если казначей с двадцатью сундуками золота бежал в Артанию, как говорят в народе, если даже челядь наполовину пришлось отпустить на прокорм в ближайшие села…

Воины грозно роптали. Оружие начало позвякивать громче и громче. Вроде бы никто не бил рукоятями топоров в щиты, но бронза звенела как перед боем.

На губах Волка проступила зловещая улыбка. Она была как щель на каменном лице, как волчий капкан, но ширилась, и Мрак видел, как бледнел тцар, как дрожала Светлана. Кузя пролезла обратно между ногами взрослых, требовательно ухватила Мрака за руку:

– Сделай же что-нибудь!

– Я?

– Да! Ты же самый сильный, ты все умеешь! Только ты все умеешь.

Мрак услышал далекий шорох и треск, словно большой червь полз под землей, рвал коренья деревьев и жрякал на ходу. Шорох становился громче. Еще никто не слышал, только волчье чутье и обостренный слух заставили Мрака насторожиться, и, когда Кузя снова дернула за руку, он прошипел:

– Ш-ш-ш!.. Смотри вон туда.

– Куда? – переспросила Кузя подозрительно.

Он указал, и Кузя уставилась на мраморные плиты. Там задрожало, две плиты вспучились, встали шалашиком. Снизу пошел оранжевый свет. Пахнуло теплым воздухом, чуялся запах гари. Показалась голова огромного полоза: с крупный валун, ярко-желтая, пышущая жаром, как разогретая для поковки глыба металла.

Он выдвигался с пугающей неподвижностью, будто его что-то выталкивало снизу. Тело было толщиной с бревно, янтарно-желтое, полосы исчезли на светлом брюхе. Когда выбрался весь, голова была уже почти у противоположной стены. Он оглянулся на истончившийся хвост, раскрыл пасть, на миг полыхнул ослепляюще оранжевым огнем. Зашипело, волна жара ударила в людей с такой силой, что послышались крики. Кто-то упал, закрываясь руками. Остальные отступили к стенам, ладони держали у лица, прикрывались от жара.

– Жи… лу… у… вел, – проскрипел полоз жутко. – Жи… лу…

Затем с размаху ударил головой в стену, начал погружаться прямо в треснувшие камни. Гости, замерев, смотрели, как гигантское тело втянулось следом, а в месте исчезновения осталось оранжевое пятно с человечью голову. От пятна несло жаром, а капельки еще стекали по стене, застывая, как натеки воска.

И лишь тогда кто-то ахнул:

– Полоз!..

– Тцар-полоз! – вскрикнул другой голос.

Толпясь, все жадно смотрели на то место, где прополз Тцар-полоз. Каменные плиты просели, через всю палату желтела оплавленная борозда. Кое-где вздымались легкие дымки, быстро растворялись. Полоса была широка, будто по плитам из старого коричневого воска прокатили горячий котел. По всей борозде блестели раздавленные комья желтого металла. А в том месте стены, куда уполз Тцар-полоз, пятно все еще горело оранжевым светом.

Кузя счастливо прижалась к Мраку:

– Спасибо! Какой ты у меня замечательный!

– Я? – удивился Мрак. – Тот большой червяк был совсем не я.

– Ты, – сказала Кузя убежденно. – Это ж ты его позвал! Я сама видела, как ты пальцами шевелил!

Волхв бросился вперед, поспешно кинул священные травы в след Тцаря-полоза, все-таки один из древних богов, которых новые низвергли до демонов. Однако воины, похоже, в этот момент были сторонниками старой веры. Смотрели жадными глазами, губы их шевелились. Во взглядах был расчет, плату на этот раз стоит взять и на полгода вперед. Пока золота хватает…

Рогдай вскинул руки, гаркнул, враз обретя властный голос царского воеводы:

– Тихо, все!.. Власть тцаря крепка, воины верны, а воеводы служат верой-правдой! А что отыскался настоящий спаситель тцаря, то что ж… А тебе, Волк, я говорю от имени тцаря-батюшки: запятнал ты воинскую честь. Не дозволено никому присваивать чужие заслуги. Даже во имя укрепления тцарства. Честь дороже. Посему тебе надлежит немедля покинуть царские палаты и удалиться в… ну, подальше от стольного града. Тцар-батюшка укажет куда. А куда б я тебе указал, сам знаешь.

Грянула мертвая тишина. Все замерли, боясь шевельнуть даже пальцем. Всяк смотрел на Волка. Тот всегда был грозен, а воины с ним ходили матерые, как один, рослые, в бронзе, с суровыми лицами, но сейчас Волк был страшен настолько, что даже его свирепые горцы отступили.

– Покинуть… – прохрипел Волк, и каждый содрогнулся от его наполненного жаждой крови голоса. – Это мне покинуть?.. Да ты хоть знаешь, старик, кому такое пищишь, как жалкая мышь?

За спиной Додона началось движение. Один за другим пятились, высокая спинка царского трона уже не казалась надежной защитой. Воевода бесстрашно взглянул в грозные очи воителя:

– Знаю. Что тебе захватить дворец, город и даже страну? У тебя вон сколько мечей! Но как заставишь замолчать всех… всех!.. кто видел Хозяйку и слышал, что сказала?

– Боги врут! – вскрикнул Волк бешено.

– Это им скажи, – воевода указал на молчаливую толпу. Под взглядом Волка люди опускали головы и пятились. – Ты помнишь, как ты с сотней воинов, что шли за тобой, с легкостью побил две тысячи ратников Тюпаря, ибо те шли за ним по нужде?

Волк бешено пожирал взором старого воеводу. Глаза налились кровью. Он весь раздулся, воздух вокруг него заструился, задрожал. Затем сквозь сумасшествие в глазах проглянуло что-то новое. Он оглянулся на своих, отшатнулся, вгляделся снова. Плечи медленно опустились. Чужим голосом прохрипел:

– Ладно. Я уйду.

– Ты поступишь правильно, – сказал Рогдай.

– Но на этом наш разговор не закончится, – добавил Волк зловеще.

– Я уже стар, – сказал Рогдай. – Мой смертный час близок.

– Ты услышишь обо мне раньше, – пообещал Волк. – Это и будет твоим смертным часом. Как и других.

Он повернулся и быстро пошел к выходу. Толпа расступалась с такой поспешностью, что кто-то упал, запутавшись в своих ногах, отползал с пути грозно шагающего Волка на карачках, но никто не засмеялся.

Рогдай повернулся к застывшему Додону:

– Великий тцар, боги помогли выявить правду!

Все взоры повернулись в сторону трона. Додон подвигался, почерневший от горя и тревоги, простонал тоскливо:

– Кому нужна правда? Люди бьются за счастье, а не за правду. Простое человеческое счастье.

– Счастье стоит на правде, – ответил Рогдай, но уверенности в голосе не было.

Люди неуверенно зашумели. Додон отмахнулся с брезгливостью:

– До седин дожил, а речешь как младенец. Заяц