Железная маска (сборник) - Теофиль Готье

– Если вы любите женщину страстно, она немедленно к вам охладевает; если же она сама испытывает подобное чувство к вам, то в самом скором времени ее общество становится для вас невыносимым.

– Не могу поверить, милый Рауль!

– Это уж как вам будет угодно. И тем не менее любовь чахнет и угасает на широкой и свободной дороге, где нет ни препятствий, ни ревности, ни измен. На самом деле ей просто необходимы всевозможные затруднения и тысячи адских мук, без которых она начинает походить на рыбу, выброшенную волной на берег, или певчую пташку, угодившую в воду.

– Не кажется ли тебе, что образ любви, нарисованный тобой, выглядит отталкивающе?

– Возможно, зато он правдив, и, если ваше высочество позволит, я докажу, что это совершеннейшая правда.

Не проронив больше ни слова, Анна Лотарингская бросила на юношу властный и одновременно чарующий взгляд. Рауль тотчас преклонил колени перед герцогиней и взял ее руку. Анна не отняла ее даже тогда, когда дерзкий юноша покрыл ее запястье поцелуями.

– Итак, слушаю тебя, мой разочарованный рыцарь! – произнесла она с тонкой улыбкой.

– Ваше высочество! – с горячностью продолжал Рауль. – Вам было угодно одарить меня, ничтожного и безвестного, своей благосклонностью и приблизить к себе. Здесь, в этом покое, мы одни, и наступил миг, когда гордая лотарингская принцесса исчезла, уступив место прекрасной женщине…

С этими словами Рауль, обняв герцогиню, припал к ее устам долгим поцелуем.

– И что же далее? Я хочу слышать!

– Сейчас, когда мы остаемся с глазу на глаз, мы всего лишь пара возлюбленных. Но уже завтра или, возможно, нынче вечером улицы Блуа заполнятся толпами простонародья, и во главе блистательной свиты, в окружении благороднейших представителей знати, в город вступит герцог де Гиз. Народ с приветственными кликами склонится перед герцогиней Анной, дочерью лотарингских владык, внучкой Людовика Святого, но никто не удостоит даже взглядом нищего дворянина, чья роль – всегда оставаться в тени!

Герцогиня обхватила ладонями голову юноши, зарывшись тонкими, унизанными кольцами пальцами в его шелковистые кудри, и вернула ему поцелуй.

– И оттуда, из этой тени, – продолжал Рауль, – ежеминутно ласкать вас взглядом, тайно боготворить вас в минуты, когда все остальные станут выражать вам свой восторг и преклонение, – это и есть мука, истинный ад, но в то же время и счастье…

– Ну, так будь же счастлив! – воскликнула герцогиня, снова награждая молодого человека поцелуем.

Рауль уже готовился развить свою любовную теорию, но в этот момент послышался стук в дверь. Прислуга мэтра Гардуино внесла ужин.

– Друг мой Рауль, – шепнула герцогиня, – ради того, чтобы доказать тебе, что любовь, которую ты приравниваешь к адской пытке, иной раз может превратиться в рай, приглашаю тебя поужинать вместе со мной!

Юноша ответил на приглашение радостным и взволнованным возгласом. Заперев дверь, он перенес уставленный яствами столик к креслу герцогини, а сам уселся напротив и, продолжая оживленно болтать, принялся ухаживать за своей госпожой.

– Не желаете ли отведать вот этого? – спросил он, берясь за хрустальный графин с белым вином.

– Что это за лоза?

– Луарское белое! Я предпочитаю его любому другому.

– Вот и пей его сам. А я верная поклонница журансонского! – с этими словами Анна взяла другой графин и наполнила свой бокал.

Ужин сопровождался милыми шутками и нежной пикировкой. Слушая остроумные речи пажа, герцогиня мелкими глотками попивала вино. Внезапно она проговорила:

– Как это странно!.. Меня нестерпимо клонит ко сну!

– Что же тут странного? – возразил Рауль. – Ваше путешествие было крайне утомительным, и я полагаю, что вы еще не вполне отдохнули!

Однако с каждой минутой Анна Лотарингская выглядела все более сонной и усталой, а часом позже уже спала глубоким сном без сновидений.

Как только ее дыхание стало ровным, а лицо разгладилось, Рауль покинул покои герцогини и направился к мэтру Гардуино. При виде юноши старик поднялся, глаза его вспыхнули:

– Итак?

– Она спит!

– Слава Всевышнему! Теперь мы можем без опасений впустить наваррского короля!

Рауль едва ли не бегом кинулся к входной двери и отпер ее.

На протяжении всего дня король Генрих III не имел возможности повидаться с Крильоном и обсудить с ним услышанное от наваррца. Но прибывший с большой помпой герцог де Гиз вел себя с такой глубокой почтительностью, так рассыпался в уверениях в безраздельной преданности, что король окончательно согласился с графом де Келюсом и пришел к выводу, что Генрих Наваррский – не кто иной, как мелкий провинциальный интриган.

Ближе к вечеру, оставшись наедине с де Келюсом, король оперся о стол и спросил напрямик:

– Итак, друг мой, ты не изменил своего мнения о моем кузене?

– Я уверен, государь, что будет большой ошибкой упустить этого наваррского проходимца, пытающегося рассорить ваше величество с верными друзьями!

– И ты полагаешь, что это так просто?

– Арестовать Генриха Наваррского? Видит бог, для этого достаточно трех ландскнехтов и капитана вашей гвардии.

– Но что скажет Крильон?

– Чепуха! Случай чрезвычайный, можно хотя бы раз обойтись в таком деле и без него. К тому же Крильона сейчас нет в Блуа!

– Вот это новость! И где же он?

Приняв таинственный вид, де Келюс беззастенчиво солгал:

– По моим сведениям, генерал срочно отправился в Орлеан, где у него есть на примете весьма состоятельная вдова. Ведь он недавно овдовел и намерен снова жениться!

– Вот как? Это даже забавно!.. Следовательно, Крильон не сможет нам помешать… Хм, это весьма существенно… Но как поступить с пленником, если я все-таки приму решение его арестовать?

– Отправьте его в Венсен, только и всего!

– Он может сбежать, и тогда ситуация резко ухудшится. Мой покойный брат, будучи на троне, однажды заключил Генриха Наваррского в тот же Венсенский замок, а он скрылся оттуда, и это, похоже, не составило для него особого труда.

– В таком случае остается единственный выход – без всякого шума отделаться от гасконского зазнайки! – Заметив, с каким отвращением король отшатнулся от него король, де Келюс поспешно добавил: – О, мне известно, сир, что вы не хотите оказаться замешанным в такие дела! Но разве у вас нет преданных друзей, владеющих шпагой? Мало ли какие ссоры происходят на ночных улицах, и никто не обязан знать, что перед ним – король Наварры, а не какой-нибудь заносчивый южанин! Невелика беда – одним покойником больше или меньше на дне Луары, тем более что об этом никто никогда не узнает!