Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

— Ты требуешь чего-то от нас, человек? — поинтересовался Морвокс. В его вопросе не прозвучало никаких эмоций, но Раиф все равно ощутил беспримесную, смертельную угрозу. Дженумарий сглотнул, бессильно сжимая кулаки. Появилось нелепое ощущение, будто он — ребенок, который мешается под ногами у взрослых и заставляет обратить на себя внимание. Не сдаваясь, Раиф неожиданно нашел в себе силы возразить.

— Никаких требований, — ответил он, раздраженный тем, как робко прозвучал его голос, — но, господин, мы не сумеем уничтожить оставшихся врагов собственными силами. Вы не можете бросить нас сейчас.

— Ты говоришь так, словно ваша битва здесь — единственная наша забота. Ты ничего не знаешь о войне, что полыхает в Галактике. Ты ничего не знаешь о том, что требуется от нас. Если вы хотите заслужить спасение, то сдерживайте врага на своей земле. Император защищает тех, кто не сдается.

А потом Морвокс просто обошел Хамеда и отправился назад по пути, которым прибыл в бункер, вверх через тысячи шахт и коридоров, к необитаемым зонам на вершине шпиля. Воины его отделения, один за другим, поворачивались и следовали за сержантом.

Раиф в отчаянии смотрел на уход Железных Рук. Он знал — и был уверен, космодесантники тоже это понимали — что оставить защитников улья сейчас значило почти уверенно обречь их на гибель. Мутанты вновь соберутся в стаи. Смертные солдаты не могут в одиночку противостоять ужасам, все ещё обитающим в подулье, последние шесть месяцев не раз это доказывали.

— Гронд! — крикнул Хамед, пытаясь схватить за руку воина, спасшего ему жизнь. — Неужели вы это всерьез? Улей может быть очищен! Не оставляйте нас! Император Милосердный, не покидайте нас!

Ралех Гронд бросил на него один лишь взгляд. Хамед посмотрел вверх, на собственное неясное отражение в линзах шлема, и понял, что не имеет представления о том, что за создание скрывается под этой маской. Никакого представления.

— Ты можешь сражаться? — спросил космодесантник.

Это был риторический вопрос, и Хамед знал ответ на него. Возможно, во время их первого разговора Гронд пытался предупредить человека о чем-то подобном. Железные Руки ценили только лишь силу.

Циничный старина Намог был прав. Прав с самого начала.

Хамед опустил голову, и его пальцы соскользнули с наруча космодесантника. Снизу уже доносился скрежещущий шорох, мутанты готовились возобновить атаки.

Не оборачиваясь, Гронд присоединился к боевым братьям, и вместе они направились к выходу мимо иостарцев, не обращая внимания на неверящие взгляды людей. Звуки тяжелых шагов Железных Рук медленно стихали, пока они поднимались вверх, минуя один соединительный коридор за другим.

Хамед поднял взгляд лишь после того, как в бункер ворвался отряд Намога.

— Что здесь творится? — потребовал объяснений его заместитель. — Мы только что промаршировали мимо твоих любимых космодесантников, которые наступали не в ту…

Намог вдруг заткнулся. Убитое выражение лица командира поведало ему о случившемся лучше любых слов.

— Мы сами по себе, — опустошенно произнес Хамед.

На секунду Намог утратил дар речи. Он посмотрел на Раифа, потом наверх, куда отправились Железные Руки, затем опять на Раифа.

— Эти… ублюдки, — выплюнул он. — Эти… проклятые… ублюдки.

Солдаты в зале, все, кто слышал разговор командира с Морвоксом, начали на глазах превращаться в развалины самих себя. Кто-то просто безвольно осел наземь, смотря пустыми глазами в никуда. Кто-то заплакал. Ни один из них не бросился бежать, ведь бежать было некуда.

Намог сумел немного успокоиться и теперь упирался взглядом в Хамеда. Из-за глубокого возмущения он сбился на скороговорку.

— Что делать-то, джен? — выпалил он. — Что мы Тральмо скажем? Что я парням своим скажу? Святая Терра, да о чем они думали, когда вот так взяли и свалили? На кой хрен вообще прилетали, если не собирались работу до конца доводить? Что делать?!

Хамед внимал ему вполуха, все равно у него не было ответов на вопросы заместителя. Он прислушивался к воплям жестокого вожделения и ярости, доносившимся из тоннелей под ногами. Мутанты приближались. Скоро они ворвутся в зал и бросятся на людей, расплескивая слизь, сверкая горящими яростью глазами.

Глубокая, обессиливающая усталость сковывала Раифа. Ноющая боль терзала тело. Он загнал себя до предела перед последним боем, и сил просто не оставалось.

Мы для них ничто. Расходники.

— Собирай людей, — приказал он, снимая с плеча лазган и проверяя уровень заряда, — будем оборонять позиции тремя уровнями выше. Подтяни резервы, если удастся вовремя закрыть гермозатвор, сможем протянуть некоторое время.

Намог посмотрел на него, как на безумца.

— Думаешь, мы их сдержим? На самом деле решил, что у нас есть какой-то шанс? Что поменялось за эти четыре дня?

Его командир угрюмо покачал головой.

— Ничего не изменилось, Орфен. Ничего, кроме, возможно, одной вещи.

Он посмотрел вдаль, в сторону воняющих останков твари и тоннелей, лежащих за ними. Оттуда катились волны бессмысленного безумия, которому наплевать на вызов, что смогут бросить ему люди. Ему наплевать на всё. Оно просто продолжит наступать.

Ты можешь сражаться?

— Теперь я понимаю, как работает вселенная, друг мой, — мрачно произнес Раиф Хамед. — В какой-то момент я рискнул понадеяться, что все иначе. Поверил, что это место может иметь какое-то значение для них. Что мы можем иметь значение.

Он горько усмехнулся.

— Лучше умирать, зная правду, не так ли?

VI

Зонд совершил эффективный на 98 процентов спуск с орбитальной платформы 785699 к приемной станции, расположенной в секторе 56-788-DE Кузни 34-Ксанфа мануфакториум/схола/астартес. Статистические логи были выгружены в инфосеть и интерпретированы обычной бригадой лексмехаников, после чего три обнаруженных отклонения подверглись исправлению и вошли в границы допустимого. Это привело к повышению оценки эффективности спуска на два процентных пункта, к удовлетворению всех вовлеченных в анализ.

Извлеченное из стыковочной клешни содержимое зонда было затем перемещено сервитором на девятнадцать уровней вниз, мимо основных литейных зон, в компактный узел священных объектов, который в данном секторе по-простому называли 1EF54A.

После этого груз успешно прошел нагрузочное тестирование на содержание вредоносного кода и был передан техножрецам, обернувшим его тремя слоями пылеотталкивающей ткани, на коей был выткан золотой нитью знак Бога-Машины.

Облаченный подобным образом, груз сменил ещё шесть пар рук, лишь в двух случаях имевших следы органической плоти на костях. Множество тестов было проведено, и немало лабораторных фолиантов заполнено, и записи о том внесены в основные перечни.

И затем, наконец, груз достиг места назначения. Он упокоился на обсидиановой крышке стола, в покоях, освещенных тускло-красными неоновыми лампами. Долгое время груз лежал там, не потревоженный никем.

Несколько местных суток спустя магос-техникус Йи-Ме, некогда носившая имя «Северина Мавола», вошла в покои, подошла к столу и осторожно развернула ткань. Ей открылась глянцевая трубка, на поверхности которой играл свет люменов.

Йи-Ме долго рассматривала её, используя как базовые оптические аугментации, так и семнадцать дополнительных сенсоров, встроенных в её пласталевый череп.

Глубоко внутри магоса, в той части тела, что ещё оставалась относительно нетронутой за долгие годы биохирургии, расцвело насыщенное чувство наслаждения. Будь у Йи-ме губы, она бы обязательно улыбнулась.

Артефакт обладал мощью. Если подтвердятся данные, полученные в итоге предварительных тестов, то эта мощь превысит даже ожидания магоса. Он определенно подойдет для исполнения её ближайшего замысла, и, быть может, с ним она воплотит в жизнь ещё немало будущих идей. Как повезло, что артефакт был обнаружен. Как повезло, что его удалось добыть.

Магос склонила голову, беззвучно признавая заслуги того, кто однажды был её учеником.

+ Оплачен долг, + продекламировала она, зная, что он не сможет услышать, но все равно наслаждаясь иронией подобного «общения». Такие обороты речи всегда отличали манеру Эрвеля Жо, поэзия которого нравилась ей до сих пор. + Наим Морвокс, отец железный — оплачен долг твой до конца.+

Сотня миров. Все разные, и все одинаковые.

Я приношу им свет Императора, зная, что любой враг, встреченный мною в бою, может стать для меня последним, но одно событие неизменно возникает в памяти.

Хелаж-5, улей Горгон. Я вспоминаю смертного, увиденного там, по имени Раиф Хамед. Порой его лицо всплывает даже в моих снах.