Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Чудище достало свою огромную голову из земли и помахало ей из стороны в сторону. Куски грязи разлетелись по деревьям. Оно снова уставилось свои бешеным взглядом на Михалика и проревело. Потом снова приподнялось, как в первый раз, и прыгнуло.

Михалик отскочил влево. Голова чудовища снова ударилась в землю. И тогда, вместо того чтобы отбежать от него, Михалик рванулся вперед. Пока морда существа была в земле, мальчик взбежал на его спину и прыгнул в пустоту. Он поймал веревку из лозы на ее середине, и вскарабкался, руку за руку, что было сил. Появился Кирсопп, в его мясистом кулаке был зажат длинный кусок красной ткани. Он протянул его Михалику.

Теперь, когда было чисто, остальные катаканцы смогли спокойно палить по детенышу. Михалик принял повязку, прижал ее к тяжело вздымающейся груди и прислушался. Под ним дьявол бился в огненной клетке, пока не пал.

— Это наш мальчик, — прошептал Кирсопп.

Блуждающий разум Михалика вернулся к реальности. Он глубоко вздохнул и покачал головой. Уже второй раз воспоминание о дне его инициации всплыло из подсознательного и заняло основную часть его мыслей. Он знал, почему, конечно, понимал, о чем пытаются предупредить его инстинкиты. Тау никогда не смогут войти в зловонные болота и темные места, куда отошли его земляки катаканцы. И так как они не могли сражаться с врагом, синим приходилось выманивать врагов на более выгодные позиции.

— Застрял с дьяволом в кольце огня, — пробормотал он.

Ковон вопросительно оглянулся.

Михалик перевернулся на живот.

— Забудь, — сказал он, устанавливая дуло на крепкие корни дерева. Он прижался щекой к прикладу и посмотрел в прицел. Небо начало светлеть, солнце поднималось из-за горизонта. — Давай осмотримся.

Вражеская база, что издалека выглядела как безликая груда белых зданий и куполов, стала четко видна. Ковон не преувеличивал, когда назвал это штабом тау. Здесь было около дюжины разных зданий разной степени готовности. Из докладов, что он читал, он мог узнать некоторые из них: низкие округлые казармы, несколько светящихся столбов, что были силовами генераторами, и аркообразное сооружение с четырьмя гнутыми башнями, которое могло быть только командным центром. В других же он уверен не был. Три высокие башни разной высоты все еще строились; их основания были покрыты ячеистыми лесами, а их вершины украшали краны. Было и четвертое сооружение в форме полумесяца, предполагалось, что это что-то вроде огромного узла связи. В середине всего этого был открытый двор, достаточно большой, чтобы служить посадочной площадкой для флотилии орбитальных челноков. Сейчас она наполнялась солдатами Тау, все они были в одинаковых костюмах из боевой брони цвета охры. Они идеальными рядами и колоннами преклоняли колени, готовясь вкусить вдохновляющую мудрость, что их лидер собирался на них излить.

— Их тут определенно много, — сказал Михалик.

— Убить надо только одного, — ответил Ковон.

Ковон начал считывать цифры и координаты с экрана его миникомпа. Михалик соответственно выровнял угол. Наконец он обратил все внимание на какую-то летающую платформу. Она была круглой и белой, с возвышающейся впереди трибуной. За ней был стул с высокой спинкой и огромными ручками, и на нем сидел жрец Тау.

— Захватил его? — спросил Ковон.

— Сидит за летающей трибуной?

— Это он.

Михалик мизинцем убрал предохранитель.

— Дождемся, пока он поднимется, — сказал он. Он глотнул пересохшим горлом и спросил. — Скорость ветра?

Ковон оглянулся на сенсор.

— Вижу четыре узла, дует с запада.

В его прицеле жрец встал с сидения и медленно взошел на пьедестал. Михалик сдвинул винтовку чуточку на восток и выровнял немного вверх, чтобы компенсировать высоту, с которой упадет пуля, пока будет долго лететь.

— Снулил его, — пробормотал он.

— Тогда посмотрим, был ли ты прав, — сказал Ковон.

Михалик прислушался к шуму крови в его ушах, и в момент между одним ударом сердца и следующим, когда выдох уже закончился, а вдох еще не начался, он спустил курок.

Благодаря глушителю не было вспышки, и не было грохота. Единственным звуком был мягкий хлопок, когда пуля прыгнула вперед. Немного дольше чем секунду спустя, она пролетела над высокой травой и над головами собравшихся солдатов Тау, и внезапно расплющилась и отскочила от невидимого силового поля, окружающего Эфирного.

Михалик оглянулся на Ковона, чье лицо стало бледной, разинувшей рот маской неверия.

— Я тебе говорил, — сказал он. Он убрал винтовку с корней дерева и вывернулся из под разбитой машины. — А теперь сложная часть. Давай двигаться.

Ковон выполз рядом с ним, посмотрел на него и покачал головой. Он посмотрел вниз на грудь, где его повязки были полностью красными. Лужа крови собралась под ним, пока он лежал, осматриваясь и отслеживая.

— Я не пойду, Эзра. Я через улицу не перейду, не то что дойти до «Валькирии».

Из своей кожаной сумки Ковон достал последнюю взрывную шашку. Сорвал с детонатора защитную печать и положил палец на кнопку. Михалик почувствовал, как волна сожаления охватывает его. Он открыл рот, собираясь сказать что-то ободряющее или сочувственное, но Ковон заговорил первым:

— Не надо жалости, — рыкнул он. — Ты знаешь, что делать.

Михалик оглянулся назад на улицу, пригнулся с винтовкой в руках. Он постоянно боролся с желанием оглянуться. Вражеские солдаты столпятся у обломков машины за секунды, и как бы Ковон ему не не нравился, он все равно был земляком катаканцем. Те, кто носил красные повязки, редко оставляли братьев позади.

Он быстро дошел до входа в многоквартирный дом. Он проскочил через все еще открытую дверь, подошел к одному из передних окон и обратной стороной ладони стер столько грязи, чтобы суметь посмотреть обратно в парк.

Киферийское солнце еще не взошло над верхушками других зданий, и парк был покрыт закрученной смесью красных теней. Где-то визжала сирена, и множество солдат Тау выбегало из базы. Облако роботов-дронов кружилось в воздухе, словно рой роботов-пчел, вызванных к злобной жизни одной-единственной пулей.

Несколько секунд спустя взорвалась шашка. Огромный сияющий огненный шар поглотил Ковона, машину, дерево и больше двух дюжин Тау, пришедших схватить или убить несостоявшихся убийц. Обломки дерева и скрученные обгоревшие куски метала падали отовсюду. Трава в парке загорелась, и взрывная волна разбила все стекла на окнах, обращенных к улице. Михалик непоколебимо стоял, пока сотни кусочков стекла резали его обнаженную грудь. Он мог использовать эту диверсию для отхода, он знал, но чего он этим добьешься? Нет, подумал он, это от меня зависит, когда зажечь огонь. Он поднял винтовку и прижал прицел к глазу.

На секунду не было ничего кроме криков и воплей из квартир над ним. Снаружи было лишь разрушение и шокированная тишина. Потом он увидел, как один из синих поднялся из высокой травы, в которую его швырнуло. Михалик выдохнул и нажал на курок, и лицевая пластина шлема чужака вогнулась внутрь, разбрызгивая кровь и кусочки костей. Его правая рука поднялась, чтобы поднять затвор, пока он осматривался в поисках следующей цели. Использованная гильза упала на пол, и он перезарядил оружие с сверхъестественными спокойствием и скоростью. Еще один Тау появился в поле зрения, чтобы упасть под еще одним выстрелом. И снова он перезарядил. Он нашел следующую цель, и полетела третья пуля. Четвертая. Пятая. Он бросил на пол использованный магазин и воткнул следующий. Поиск, захват, огонь, перезаряд. Снова. Снова. Снова. Без устали.

За минуту он убил целых десять Тау и израсходовал два магазина. Более чем достаточно, чтобы привлечь их внимание.

Он повернулся уходить, когда заметил что-то углом глаза. Это были не то чтобы лазеры. Это были словно вспышки голубого дыма, заметные только потому что отражались в разбитом стекле покрывавшем пол лобби. Он понятия не имел, что это было, но это не могло быть хорошо. Он рванулся вперед, прыгая за диван. За ним залп маленьких ракет взорвался о фасад здания. Дверь разнесло в щепки. Кирпичи и цементный раствор падали в комнату. Часть потолка пострадала от взрыва, и штукатурка падала на спину Михалика. Обжигающая боль ударила в руке. Он остался за диваном, опустив голову, и выругался. Ракеты означали присутствие батареи легкой артиллерии, или, что хуже, транспортника. Мошенники, подумал он.

Это должна была быть драка между пехотинцами.

Михалик знал, что не мог тут оставаться. Он растянулся на полу и начал уползать. Многочисленные порезы обдирались о ковер, оставляя кровавый след, но тут ничего нельзя было изменить. Завернув за угол, он на секунду остановился, посмотреть, почему так болит его рука. Для начала он увидел, что между лучевой и локтевой костями застрял большой кусок стали из оконной рамы. Он встал и вытянул его из плоти. Струя крови цвета его головной повязки нарисовала косую кривую на стене.