Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

– Ладно, кончай, – сказал я. – Мне только судебного иска не хватало за нарушение авторских прав.

– Цыц, Гарри, иначе отправишься в особенный ад[25].

Я моргнул, сбитый с толку. Обычно я сразу улавливаю шутки с отсылками, черт побери.

Черный фон на стене сменился картиной звездного неба, затем последовал наезд камеры на сине-зеленую планету. Земля. Ее изображение увеличивалось до тех пор, пока не стали различимы очертания озера Мичиган и остальных Великих озер. Еще более крупный план позволил увидеть контуры самого острова.

Бобу, конечно, цены нет, но он чересчур увлекается плоскими шуточками и драматическими эффектами.

Камера наезжала на остров, пока мы не увидели знакомое место высадки, хотя на картинке не было ни разрушенного города, ни сооруженного мной и Томасом причала, ни деревянных свай в воде – просто берег из песка и грязи с нависшими над ним деревьями.

Затем полоса света длиной около восьми футов рассекла пространство по вертикали. Свет становился все шире, пока не достиг примерно трех футов в ширину, после чего сквозь него шагнула фигура. Я понял: кто-то открыл Путь, проход из Небывальщины на остров. Фигура сделала жест рукой, и Путь закрылся за ней.

Это был человек, высокий и худощавый, в рваных одеждах всех оттенков серого. Глубокий капюшон серого плаща скрывал его черты, за исключением кончика носа и короткой седой бороды, покрывавшей острый подбородок.

Внизу экрана появилась надпись: МЕРЛИН.

– Погоди! Ты что, видел Мерлина? – спросил я Боба.

– Не-а, – признался Боб, – но я взял на эту роль Алека Гиннесса. Неплохо смотрится, а?

Я вздохнул:

– Нельзя ли перейти ближе к делу?

– Да будет тебе, – хмыкнул Боб. – Я ведь добавил любовный треугольник, а роли дал Дженне Джеймсон и Кэрри Фишер[26]. Там даже есть любовная сцена, которую ты просто обязан…

– Боб!

– Ладно-ладно. Отлично. Уф…

Фильм переключился на ускоренную перемотку. Очертания одетой в серое фигуры смазались. Она прошлась по экрану, размахивая руками и направляя океаны энергии то туда, то сюда, вливая ее в субстанцию самого острова и размещая по его границам.

– Погоди! Духоприют рассказал тебе, как он это делал?

– Нет, – раздраженно ответил Боб. – Это называется поэтической вольностью.

– Ладно, я понял. Мерлин создал остров. Не важно, как он это сделал. Переходи к той части, где речь идет о проблеме.

Боб вздохнул.

В комичной ускоренной перемотке Мерлин вошел в лес и исчез. Прошло какое-то время. Солнце пересекло небо сотни, затем тысячи раз, тени на острове изгибались и перекручивались, деревья росли, старели и умирали. Внизу экрана появился текст: ПРОШЛО МНОГО ВРЕМЕНИ.

– Спасибо, что упростил для малолетки, – сказал я.

– De nada.

Скорость съемки замедлилась. Вновь появился Мерлин. И снова океаны энергии поднимались и вливались в остров. Потом Мерлин исчез, и прошли годы. Минутой спустя он появился снова – хочу заметить, нимало не изменившись, – и опять повторил весь цикл.

– Подожди, – сказал я. – Он снова это сделал? Дважды?

– Гхм, – сказал Боб, пока на экране начинался четвертый цикл. – Вроде того. Видишь ли, Гарри, это одна из тех вещей, с пониманием которых у тебя возникнут проблемы.

– Если помедленнее, глядишь, и врублюсь.

– Мерлин не строил тюрьму пять раз, – сказал Боб. – Он сделал это один раз. В пяти разных временах. Одновременно.

Я почувствовал, что брови ползут к переносице:

– А-а-а… Он был в одном и том же месте, делая одно и то же, в пяти разных временах одновременно?

– Именно.

– Но это абсолютная бессмыслица, – заявил я.

– Смекай, тюрьмы для смертных строятся в трех измерениях. А эту Мерлин построил в четырех, а возможно, и еще в нескольких. Хотя нельзя сказать с точностью, построил ли он ее в данном измерении или нет, пока самостоятельно не сходишь туда и не замеришь. А сам факт замера изменяет ее. В общем, суть в том, что это очень продвинутая система.

Я вздохнул:

– Да понял уже. Что же пошло не так?

Камера отъехала, показывая остров сверху; она двигалась до тех пор, пока остров не стал размытым пятном. Знакомая пятиконечная звезда вспыхнула на поверхности озера, лучи ее были такими длинными, что пятиугольник в центре накрыл остров целиком. Внутри пятиугольника сформировалась вторая пентаграмма, подобная первой, начертанная для того, чтобы сохранять и защищать. Новый наезд камеры на объект – и я увидел, что второй пятиугольник охватывал всю вершину холма, где находились хижина и разрушенная башня. Камера подъехала еще ближе, и появилось множество начерченных пентаграмм, но уже не плоских, а пересекающихся под десятком различных углов. Их центры окружали дюжину туннелей, наполненных злобными тварями в глубинах острова.

– Эти знаки, – пояснил Боб, – представляют собой изначальные чары, наложенные на остров. Конечно, весьма упрощенная картина, но основная архитектура звезд и кругов та же самая, с которой работаешь ты, Гарри.

Затем чертеж расплылся и увеличился в размерах, становясь более плотным, более изящным и сверкающим от энергии, пока что-то не отдалось болью в моем мозгу, заставив меня отвернуться от экрана.

– Извини, босс. Это должно было продемонстрировать переплетение заклинаний, наложенных в разные времена.

– Неудивительно, что все это так сложно, – пробормотал я.

– На самом деле все еще хуже, – возразил Боб. – Это я специально для тебя упрощаю. А вот и проблема.

Я заставил себя снова повернуться к экрану и увидел миллионы и мириады заклинаний, резонирующих друг с другом, распространяющихся и сплетающихся в непроницаемый барьер. Это было чем-то похоже на наблюдение за ростом кристаллов. Заклинания, приводящие в действие всю конструкцию, сами по себе не слишком превосходили по силе те, с которыми доводилось работать мне, – но когда они через некоторое время соединялись с другими, то подпитывали друг друга, создавая идеальный резонанс энергии, бесконечно большей, чем сумма ее частей.

Тут я увидел, как появился диссонанс. Боб, чтобы продемонстрировать его, выбрал мрачный красный цвет, слегка пульсирующий на западном крае всей огромной схемы. Он начался как нечто слабое, но потом, словно усиливающаяся головная боль, запульсировал сильнее и заметнее. Там, где соприкасались алый и синий цвета, возникали уродливые разрывы энергии – разрывы, которые я ощущал с тех пор, как попал на остров. Вскоре этот красный пульс распространился на половину острова, а потом – внезапно – экран побелел. Пустое белое пятно.

Текст в его нижней части гласил: 1 НОЯБРЯ.

– Это завтра, – сказал я. – Просто супер. Но я так и не вижу, что же не в порядке, Боб.

– Удар энергии, – пояснил Боб. – Направленная вспышка энергии колоссальной силы. Она разрушает все сдерживающие заклинания, наложенные Мерлином, и запустит систему безопасности.

– ОГОНЬ, – пророкотал Духоприют.

– Это я