Мемуары - Лени Рифеншталь

Горькая ирония судьбы: в суде «подтвердилось», что создатели моего фильма — партийные киноотделы, в которых работали мои злейшие враги. Если бы фильм действительно являлся детищем НСДАП, УФА не нужно было бы его финансировать. У партии хватало и своих средств. К тому же с НСДАП не заключалось никаких договоров, в соответствии с которыми мне поручалась бы работа над кинолентой. Заявления тогдашних компетентных представителей НСДАП, данные под присягой, однозначно констатировали, что моя фирма являлась частным предприятием, созданным для производства фильма о партийном съезде. Даже казначей НСДАП подтвердил это под присягой.

Суд решил по-другому, но факты неизменны. Суды уже и раньше не всегда разбирались в сложных случаях, но здесь можно было говорить только о судебной ошибке.

Я попросила совета у доктора Вебера, который из-за нехватки времени не смог взять на себя процесс вместо господина Майнца. Он сказал мне, что это чисто политический приговор. На мой вопрос: «Могу ли я что-нибудь предпринять?» — адвокат ответил: «Да, безусловно. Приговор ошибочен. Решение суда не соответствует действительным обстоятельствам. Оно основывается на правовом споре Майнца с „Минервой“ и правомерно только для сторон процесса. В случае нового разбирательства суд должен полностью пересмотреть завершившийся процесс. Вам обязательно нужно предоставить новые решающие доказательства».

Я вспомнила, что предложила доктору Боле, проигравшему процесс второй инстанции адвокату господина Майнца, представить Альберта Шпеера вторым свидетелем. Шпеер присутствовал, когда Гитлер во время проведения партийного съезда в Нюрнберге дал мне это поручение, четко подчеркнув, что по его распоряжению партия принимать участие в создании фильма не будет. Доктор Боле был так убежден в положительном исходе процесса, что счел показания Шпеера излишними.

Я знала свидетеля еще более важного, чем Шпеер, только сомневалась, согласится ли он высказаться по этому делу, — это Арнольд Рэтер,[499] бывший советник правительства и руководитель киноотдела НСДАП. Все фильмы, которые создавала партия, курировались лично им. Только через некоторое время я узнала, что он еще жив, но у меня едва ли хватило бы мужества обратиться к нему за помощью. Во времена Третьего рейха он являлся моим врагом. Под его непосредственным руководством создавался первый фильм о партийном съезде, «Победа веры», причем поручение Гитлера пригласить меня режиссером он бойкотировал. Он так сильно сопротивлялся моему участию, что на короткое время даже угодил в тюрьму. Именно поэтому Гитлер отказал НСДАП в подготовке второго фильма о партийном съезде. Прошло более тридцати лет, но вызвать Рэтера свидетелем я ни разу не отважилась. А вот теперь, когда мне объявили этот ошибочный приговор, решила попытаться…

Доктор Вебер поддержал меня:

— Вы должны попробовать, так как многие полученные господином Майнцем заявления, данные под присягой, суд вообще не принял во внимание, потому что они не были заверены нотариально.

Я испугалась. Об этом мне никто не говорил. Все напоминало детскую игру. Как можно столь важные свидетельские показания заверять еще и нотариально? Однако теперь все равно было слишком поздно. Некоторые свидетели к этому времени уже скончались.

— Но, — сказала я доктору Веберу, — заявление под присягой господина Гросскопфа, самого важного свидетеля наряду с господином Рэтером, нотариально заверено! Он главный свидетель, поскольку контролировал все финансовые дела, связанные с производством этого фильма. Он подтвердил, что вел расчеты только с УФА, а с партией — никогда. Внутренние расчеты между УФА и НСДАП, которые противоположная сторона представила как доказательство, не имели с производством киноленты ничего общего, они касались только права на узкопленочное производство, действительно переданное УФА партии.

— Суд не счел нужным дать себя в этом убедить, — сказал доктор Вебер. — Обязательно попытайтесь все же привлечь в качестве свидетеля господина Рэтера.

Я принялась за дело, с тяжелым сердцем и очень небольшой надеждой. Но на сей раз меня ждал неожиданный сюрприз. Господин Рэтер ответил мне: «28 декабря 1969 года. Все мы, вероятно, осознали, что напряженные отношения между людьми в определенные времена не должны привести к чувству мести. Конечно, я готов высказаться по этому поводу».

Фантастично! Я увидела луч надежды. Несмотря на свой возраст, а ему было уже 74 года, господин Рэтер прибыл в Мюнхен и 29 октября 1970 года в присутствии нотариуса, приняв присягу, дал показания. Из-за чрезвычайной важности этого заявления для меня и ради выявления истины процитирую самые важные параграфы:

По делу. Я был руководителем отдела кино управления рейхспропаганды. В этом качестве мне подчинялись все связанные с кино учреждения НСДАП. В силу данного обстоятельства могу со всей определенностью заявить: партийные фильмы, то есть фильмы, создатели которых несли правовую и экономическую ответственность перед НСДАП, не могли быть изготовлены без моего разрешения. Я, в свою очередь, все предварительно согласовывал с руководителем Министерства пропаганды доктором Геббельсом. По этой причине могу утверждать с абсолютной уверенностью, что фильм «Триумф воли» не создавался НСДАП и никакого поручения на этот счет от партии не поступало.

Иное дело — фильм о партийном съезде 1933 года «Победа веры», который также снимался госпожой Рифеншталь. В этом случае партия выступила как изготовитель. Так как у госпожи Рифеншталь при съемках в 1933 году возникли значительные сложности с партией, Гитлер решил, что НСДАП не должна иметь ничего общего с будущим фильмом 1934 года — «Триумфом воли». Это касалось как производства, так и финансирования. Я помню, что тогдашним государственным секретарем в Министерстве пропаганды господином Функом мне было запрещено участвовать в любых организационных мероприятиях, связанных с этой кинолентой. Итак, фильм «Триумф воли» от начала до конца создавался лично госпожой Рифеншталь. Также мне известно, что в свое время УФА охотно использовала свои связи с НСДАП как рекламный щит, становится понятно, почему УФА в своей пропаганде «Триумфа воли» сильно подчеркивала связь фильма с НСДАП…

Этот документ нельзя оспорить ни одним судом. Я отказалась от процесса против господина Ляйзера. Мне было достаточно иметь на руках столь убедительное подтверждение моих авторских прав.

Создание книги о нуба

После восьми месяцев отсутствия мне пришлось многое улаживать. Помимо всего прочего, перелом плеча оказался сложнее, чем вначале предполагалось. Несмотря на сеансы физиотерапии и лечебную гимнастику, я все это время не могла двигать рукой.

Немецкий издатель доктор Бехтле, с которым я познакомилась год назад на Ибице, заинтересовался фотоальбомом о нуба. Его предложения показались мне приемлемыми, и после получения хорошего аванса я подписала договор. Он обязался издать книгу не позднее чем через два года. Мне было необходимо предоставить в его распоряжение только фотографии, тексты намеревался писать другой автор. Просматривать их я собиралась вместе с молодым писателем Кристианом Ротлингсхофером по поручению Бехтле.

Работать с Ротлингсхофером оказалось приятно. Мы встречались почти ежедневно. Я могла рассказывать об Африке часами. Издателя интересовали мельчайшие подробности. Он задумал выпустить два тома и надеялся на большой успех.

Однако пробные главы, написанные несколькими анонимными авторами, Бехтле не удовлетворили. Он попросил меня попробовать написать одну главу. Она ему так понравилась, что мне оставалось только одно — самой подготовить весь текст.

Я решила поработать над книгой за пределами города. Ади Фогель и Винни Маркус предоставили в мое распоряжение охотничью хижину недалеко от Фушля. В этой атмосфере полного уединения на природе работа давалась мне легко. Когда через семь недель я покинула хижину, все было готово и я уже могла безболезненно двигать рукой. Я написала 247 страниц и с нетерпением ожидала реакцию Бехтле.

Но меня ждало очередное разочарование. Еще до прочтения рукописи Бехтле сообщил, что передумал, — решил издать только фотоальбом, где будет всего 100 страниц текста. В сокращенном варианте не должно остаться личных переживаний, а только деловая информация о нуба.

Я расценила это как невероятно несправедливое требование. Ведь сам же Бехтле поначалу хотел сделать основным содержанием книги именно мои субъективные воспоминания об экспедиции. И вот — четыре месяца я работала на издательство бесплатно и, как выяснилось, понапрасну.

Эта кардинальная смена настроения заказчика рукописи должна была иметь подоплеку, о которой я вскоре узнала. Стефан Лорант, известный писатель, один из моих американских друзей, порекомендовал мне пригласить в качестве совместного партнера для фотоальбома нью-йоркское издательство «Эбрахаме». Когда Бехтле туда обратился, он получил жесткий отказ, подействовавший на него как холодный душ. Он стал неуверенным, понял, что в одиночку финансировать фотоальбом не сможет, и спустя некоторое время сказал мне, что пока этот проект надо отложить.