The Kills (СИ) - "Белый_Шум"

Доктор чуть склонила голову, считывая мой настрой.

— Значит, пока без успеха? — сделала она разумный вывод.

— Как видите.

— За эти полтора года вы не пытались завести отношения? Хотя бы попробовать, — повела женщина беседу в нужное ей русло. — Вы ведь не сможете до конца жизни быть один. Говорили, что хотите семью, — она подняла глаза к потолку, вспоминая.

— У меня есть семья.

Врач медленно моргнула. Стекла очков не смогли скрыть откровенного сочувствия в её глазах.

— Но вы ведь не вместе, — деликатно уточнила она после короткой паузы.

— Бывает, — я буднично пожал плечами. — Часто людей разлучают обстоятельства. Приходится жить в разных городах или даже странах, — качнул головой, подтверждая свои же слова. — Из общения только телефон и интернет. Но они ведь все равно семья.

Врач почти незаметно поджала губы, сразу возвращая себе невозмутимый вид, но я успел заметить эту эмоцию.

— Вы ведь не общаетесь. Это немного другое.

— Не вижу проблем, — я все хранил больной оптимизм. — У меня есть невеста и ребенок.

Женщина сделала пометки в своих записях, пока я рассматривал редкие облака на небе, подкрашенные розовым цветом заката.

— У вас не было абсолютно никаких отношений с женщинами за эти полтора года? — наконец задала она довольно прямой вопрос.

— Можно ли считать минет в туалете бара от незнакомки отношениями? — едко бросил я в ответ.

Брови доктора поползли вверх, выглядывая из-за широкой оправы.

— Вы не знаете её имени?

— Нет. Не пытался запомнить. Она очень активно приставала, я был достаточно пьян, чтобы не чувствовать вины на тот момент, — начал пояснять с деланным равнодушием. — Она, конечно, вручила мне свой номер телефона, правда я выбросил его, как только вышел из бара.

Женщина раздосадовано вздохнула.

— Вы сказали «на тот момент», — уцепилась она клещом за фразу. — На утро чувство вины вас догнало?

Я промолчал, отводя глаза на замерший метроном. Гадостное чувство тошнотой сжало внутренности. Такое же, какое одолело меня на утро следующего дня.

— Вы все ещё храните переписку и фотографии?

— Да, — я вернул внимание к доктору.

— По-прежнему смотрите и перечитываете?

— Да.

— Заставку на телефоне так и не поменяли?

— Нет.

Женщина записала пару строчек на листе.

— У вас нет ощущения, что эти навязчивые действия мешают вам начать новую жизнь? — она впилась в меня рентгеновским взглядом. — Вы не можете отпустить прошлое. Возможно, это помогло бы вам посмотреть на других женщин.

— Мне не нужны другие, — я понял, что начинаю раздражаться. — Мне нужна Кейт, — сделав глубокий вдох, попытался унять подступающее негодование. — Постарайтесь меня понять.

Доктор одарила меня печальным взглядом, крепко стиснула ручку и с нажимом, медленно положила ее поверх записей.

Я не мог выкинуть Кейт из головы так просто, словно ее не существовало. Забыть, что у меня есть ребенок от любимой женщины. Забыть все наши дни, наши чувства. Уилсон была повсюду, вокруг, в голове, в душе. Мне все ещё чудился запах ее духов в машине. Подвеска на зеркале заднего вида напоминала о нашей поездке на озеро. В плейлисте попадались треки, скинутые полтора года назад. Я не подчищал эти маленькие напоминания вокруг меня. Не мог. Рука не поднималась. Я, словно одержимый, каждый день пересматривал ее фотографии, перечитывал сообщения, заучив их наизусть.

— Жалеете о своем выборе? — уголки её губ немного опустились вниз. — О том, что приняли решение оставить Кейт, вынудив тем самым вступить в программу защиты свидетелей.

— Так было правильно, — не колеблясь, ответил я. — Государство ее защитит. Даст новую личность, место жительства. Никто не узнает, где она. Тем более, убийца.

Врач сжала губы в тонкую полоску, выдавив из себя жалостливую улыбку.

— Как насчёт вашей зацикленности на контроле?

«Неужели сменила тему?»

— Думаю, есть прогресс, — охотно подхватил я более приемлемую тему. — Сосредотачиваюсь только на важных аспектах жизни и не берусь за то, в чем, откровенно не силен.

— Похвально, — доктор одобрительно кивнула. — Можете сказать, что если сейчас появится ситуация, где от вас потребуется «отпустить вожжи», вы сделаете это со спокойной душой?

— Вряд ли я когда-либо смогу со спокойной душой, как вы выразились, принимать подобные ситуации, — я расслабленно откинулся на спинку кресла, пускаясь в философию. — В любом случае, во мне будет негодовать какая-то часть. Только теперь... — я умолк, размышляя. — Теперь мне хватит ума примириться с ситуацией и принять ее такой, какая она есть. Без форсирования событий.

После истории с маньяком я долго корил себя и продолжаю корить за излишнюю самоуверенность. Я взялся за дело, в котором ни черта не смыслил. Лицензия детектива и чтение книжек не сделали из меня грамотного следователя. Я просчитался, допустил ошибки, за которые теперь расплачиваюсь.

— Ты знаешь, что ты слишком самоуверен? — скуксилась Кейт, натирая тарелки.

— Считаю это скорее достоинством, чем недостатком, — меня повеселило такое замечание.

— Твоя самоуверенность тебя однажды подведет, — постаралась запугать Кейт, но я не поддался на провокацию.

— Сомневаюсь, птичка, — я вытер руки и тронул ее за кончик носа.

Именно тогда я дал ей это милое прозвище. Во время этого пророческого диалога.

Я бизнесмен и должен заниматься бизнесом, а не тратить время на жалкие попытки что-то изменить. Возможно, я просто-напросто опустил руки и ищу себе оправдание. Врач говорит, что я всего лишь здраво подхожу к оценке своих сил.

— Это не в упрек, — пояснила Кейт. — Упорство — хорошее качество. У меня вот его нет.

— Над этим можно поработать, — я смягчился. — Есть в жизни вещи, ради которых стоит проявить настойчивость, — но все равно стоял на своем.

— У нас философский баттл? — Уилсон задорно хрустнула тостом, возвращаясь к еде. — Отказаться от чего-либо — не значит сдаться и проиграть. Иногда это лучшее решение.

— Наш сеанс почти окончен, — женщина посмотрела на наручные часы. — Люцифер, мой вам совет: попробуйте впустить в жизнь новое.

— Вы сейчас перешли в режим моего друга?

— Будем считать, что так, — подтвердила мои предположения доктор. — Поймите, Кейт не вернётся в вашу жизнь.

Я бездумно уставился в окно на зубчатый рельеф города. Высотки, окрашенные плавящими алыми красками заката напоминали пейзаж фантастической планеты. Иной мир, где я мог бы отмотать время назад, попробовать снова, исправить ошибки.

— Это больно, — в горле застрял ком, никак не желающий исчезать. — Больно осознавать, что ее нет рядом.

На небе горел закат, а вместе с ним сгорал и я. До тла.

— Возможно, она уже смогла начать новую жизнь. И сейчас у нее есть тот, кого она любит, — руки непроизвольно сжались в кулаки. — Тот, кто обнимает и целует ее. Он видит ее каждый день, может дотронуться, услышать голос, — я закрыл глаза, позволив памяти всколыхнуть образ. — Он, возможно, воспитывает мою дочь, — от одной этой мысли стало дурно. — Я чертовски ему завидую, самой черной завистью. Потому что все, что у меня осталось, это бездушные фотографии и память.

— Люцифер… — доктор переместилась на край кресла, напряглась как пружина, собираясь встать.

— До следующей встречи, — оборвал я ее, поднимаясь первым.

Мне показалось, женщина хотела что-то сказать, но лишь сдержанно кивнула.

— До встречи, — сочувствующим тоном попрощалась доктор.

Она знала, что иногда меня прорывает на подобного рода откровения, когда боль выплёскивается, словно горячая кровь из свежей раны. И в такие моменты мне не нужны бинты или пластырь, или помощь хирургов. Мне нужно, чтобы меня послушали и разделили со мной мою агонию.

Машины в вечерней пробке медленно тащились, напоминая ленивого металлического удава. Он извивался вдоль распаренных солнцем городских улиц, пряча меня в своем брюхе. Сотни людей вокруг, но только не она. Ее нет рядом, хоть и незримо всегда где-то поблизости. Порой кажется, вот сейчас обернусь и увижу бегущую ко мне Кейт. Она влетит в мои объятия, крепко обнимет за шею и зацелует до сбитого дыхания.