Дорога Короля - Мартин Гринберг

И матушка Адель не выдержала и рассмеялась. Лиз изумленно уставилась на нее.

— Ступай домой, детка, — сказала матушка Адель. — Ступай, ступай. Мы для тебя компания неподходящая.

Лиз, казалось, была смертельно оскорблена этими словами. Я думаю, она в действительности была гораздо старше матушки Адели, да и по рождению куда выше. Впрочем, язычок свой она на этот раз придержала. И лишь почтительно склонила голову перед аббатисой. Даже если и не смирилась до конца.

Холоден был Большой лес в сером вечернем свете. Ни одна птица не пела. Ни одна ветка даже не шелохнулась.

Лиз, конечно, попыталась ускользнуть прочь так, чтобы никто ее не заметил. Однако же ей следовало бы знать, что от Франчи так просто не уйдешь. Ну, а моей вины тут и вовсе не было; я просто пошла следом за Франчей. Так что вскоре мы втроем стояли на пороге разрушенной часовни, и Франча обеими руками обнимала Лиз за талию, а я не сводила глаз с них обеих.

— Я не уверена, что проход вообще может открыться, — тихо и холодно промолвила Лиз. — Боюсь, из-за вас, смертных, он так и останется закрытым.

Я ее слышала, но не слушала.

— Ты что же, так и бросишь Франчу? — спросила я.

Лиз нахмурилась и посмотрела на прижавшуюся к ней девочку.

— Она все равно не сможет пойти туда вместе со мною!

— Почему?

— Потому что она — человек.

— Она не может жить в мире людей, — сказала я. — Она уже и так почти не жила, когда появилась ты. А когда ты уйдешь, она умрет.

— Нам запрещено…

— Тебе было запрещено уходить из леса. Но ты же ушла!

Лиз крепко обхватила Франчу обеими руками — казалось, она и сама не в силах с нею расстаться. Взяв девочку на руки, она прижала ее к себе и горестно воскликнула:

— Господи! Если б только я действительно была тем твердокаменным холодным существом, каким стараюсь казаться!

— Ты достаточно холодна, — возразила я. — И бессердечна, как кошка. Но даже у кошки есть свои слабости.

Лиз посмотрела на меня.

— Тебе бы следовало быть одной из нас, — промолвила она.

Меня передернуло.

— Слава тебе, Господи, что это не так! — Я посмотрела в небеса и перекрестилась. — Ладно уж, ступай, раз собралась, пока совсем не стемнело.

Лиз, возможно, хотела еще со мной поспорить, но даже и она не могла заставить солнце задержаться на небе.

Она так и не вошла в часовню, а осталась стоять снаружи, лицом к лесу, по-прежнему держа Франчу на руках. Под деревьями уже явственно сгустилась тьма; в воздухе плыл вечерний туман; его завитки уже повисли на ветвях деревьев.

Вдруг Лиз широко открыла глаза и изумленно произнесла:

— Проход открыт… И стены пали. Однако…

— Хватит болтать, — сказала я резко. В горле стоял комок. — Просто уходи — и все.

Но она осталась, где и стояла.

— Это ловушка. Или просто обман. Запрет действует весьма хитроумно; и всем прекрасно известно, для чего он наложен.

И тут Франча вырвалась из ее объятий и соскользнула на землю. Однако она по-прежнему крепко держала Лиз за руку и тянула ее… в чащу!

Лиз заглянула девочке в глаза — глаза у Франчи были настолько же человеческими, насколько нечеловеческими казались мне сейчас глаза самой Лиз.

— Нет, Франча. Это ловушка!

Но Франча, упрямо стиснув зубы, снова потянула ее за собой. Похоже, она все свои силенки в это вкладывала. Ее порыв был столь же понятен, как если бы она громко звала: «Идем же, Лиз!»

— Ступай, — сказала я. — Откуда тебе знать, ловушка это или нет? Сперва попробуй все-таки пройти. Ну, иди же!

Лиз гневно на меня глянула:

— А откуда тебе, смертной, знать…

И в ответ я произнесла одно лишь слово, но оно настолько потрясло ее, что она тут же умолкла. И пока она приходила в себя от растерянности, я все подталкивала ее к лесу, а Франча изо всех сил тянула ее за руку. Мы вместе чуть ли не силой тащили ее туда, куда она больше всего на свете желала попасть.

Боль пришла потом. А в те минуты я хотела одного: пусть она уйдет! Прежде чем сдамся я. Прежде чем позволю ей остаться.

Теперь она уже шла сама, хоть и очень медленно. Ветви огромных деревьев нависали над нами. Я чувствовала запах тумана, сырой земли, прелой листвы и холода — точно дыхание смерти.

— Нет! — вдруг крикнула Лиз и резко взмахнула рукой.

От ее руки во все стороны разлетелись веселые огоньки. Туман рассеялся и исчез без следа. Деревья вокруг были такими высокими, каких и на свете не бывает. То были даже не деревья, а высоченные столбы, поддерживавшие золотую крышу…

Явственно сгущались сумерки. Деревья снова стали просто деревьями, но их листва по-прежнему слабо золотилась в отблесках вечерней зари. Среди деревьев, слабо мерцая и уходя во мрак, вилась тропинка, и я всем своим нутром чуяла, что тропинку эту недолго будет видно. Скрепя сердце, я потащила Лиз по этой тропе. Мне даже думать не хотелось, что будет, если проход снова закроется, когда я буду еще там.

И тут Лиз сама сделала первый шаг по тропе. Потом второй, третий…

Обернулась.

И протянула ко мне руки. Она уходила! Что ж, по крайней мере хоть в этом я взяла над ней верх. И теперь она предлагала мне то, что я с таким трудом заставила ее снова принять. Свою светлую волшебную страну. Жизнь с ее народом, не знающим ни старости, ни болезней, ни смерти. Она предлагала мне бегство. Спасение. Свободу.

«Свободу от чего? — спросила я ее мысленно. — Ведь я все равно стану старухой, где бы я ни оказалась».

— Пусть все это получит Франча, — сказала я вслух. — Может быть, ты сумеешь вылечить ее, и она снова обретет голос. И даже научится петь.

Но Лиз не опускала протянутых ко мне рук. Она отлично понимала — будь она проклята! — как мне хотелось бы просто стать счастливой, просто принять ее дар, просто взять ее за руку…

Пальцы мои сами собой вцепились в юбку, словно пытаясь удержать меня от этого шага.

— Нет, Лиз, — сказала я. — Здесь я родилась. Здесь я и умру.

И Франча, вдруг выпустив руку Лиз, подбежала ко мне и крепко меня обняла. Но не для того, чтобы остаться. Нет, ее выбор давно был сделан. Еще тогда, на поле, во время уборки урожая. Когда на опушке Большого леса мы впервые увидели Лиз.

Лиз как будто хотела что-то мне сказать, но я изо всех сил мысленно умоляла ее этого не делать, и она, похоже, меня услышала. А может, просто догадалась по выражению моего лица. И больше ничего не сказала. Только все смотрела и смотрела на меня.

Мерцающая тропа быстро темнела, и Лиз, подхватив Франчу, бросилась по ней в чащу, где разливался слабый полусвет. Я видела плоховато, но там были люди! Бледные принцы, бледная королева и бледный король, который вовсе не казался таким уж холодным. Я почти… почти… видела его серые глаза, и эти глаза улыбались — не только блудной дочери, наконец вернувшейся домой, но и мне, простой смертной, оставшейся в одиночестве стоять у разрушенной святыни…