Змеедева и Тургун-варвар - Марина Комарова

Внезапно до меня дошло, что эти глаза еще похожи на глаза Ши-хана. Только тут безмолвный камень, а он — живой человек. Я продолжала внимательно разглядывать высеченный в камне лик. Длинный изящный нос, узкие губы. От мочек и вниз по скулам шел ромбовидный рельеф, напоминавший своеобразную чешую. Он спускался на шею и плечи существа. На груди были царские украшения с вделанными в агат изумрудами и рубинами. Широкий пояс с драгоценностями обхватывал талию и скрывал переход человеческого тела в мощный чешуйчатый хвост.

Сходство с Ши-ханом было очевидным, я нервно сглотнула. Почему он все время скрывает тело под глухой одеждой? И на лошади сидит так, словно это ему удается с огромным трудом? И хоть ноги у него две, но никогда не покидает ощущение, что он забывает, как ими пользоваться. И в движениях есть неуловимо змеиное: хищное, плавное, нечеловеческое.

Я невольно отступила назад и врезалась во что-то спиной.

— Ос-с-сторожнее, Лада, — выдохнули на ухо и с силой сжали плечи.

Я взвизгнула, но мне тут же закрыла рот узкая ладонь.

— Не кричи, ничего плохого я тебе не сделаю.

Голос Ши-хана я узнала сразу. Да уж, как по-дурацки все вышло. Неужто разыграно специально? Рычание мы слышали оба, но где гарантия, что это не его магические штучки?

Меня резко развернули. Черные, как ониксы, глаза смотрели внимательно, выпивали душу досуха. Губы онемели, я не могла двинуться и вздохнуть. Только смотрела в черноту напротив, бездонные колодцы мрака, из которых никогда не возвращается свет.

Ши-хан взял мое лицо в ладони. От этого прикосновения стало не по себе. На мгновение показалось, что сквозь материю, скрывавшую его лицо, можно разглядеть бледную кожу и тонкую ромбовидную чешую. Захотелось закричать, но крик застыл в горле.

— Ты не будешь бояться, Лада, — прошептал он, глядя на меня, гипнотизируя и не отпуская. — Ты прибудешь в Шарияр, дворец господина Асафа…

С каждым словом вокруг разливалось шипение, а блеск драгоценностей сверкал все ярче, лишая воли и погружая в транс.

— …ты станешь его наложницей и рабыней, — с обманчивой мягкостью шелестел голос Ши-хана, — войдешь в доверие, будешь исполнять баха-сур, танец богинь, станешь лучшей из танцовщиц.

Чернота глаз Ши-хана плеснула живой тьмой, завертелась спиралью, окутывая сверкающую комнату магической пеленой. Еще миг — я поняла, что стою в огромном каменном зале, потолок которого подпирали резные колонны из гагата, а сами своды терялись настолько высоко, что не разглядеть. В двух шагах от меня — широкая каменная лестница, по ней запросто может пройти десять человек в ряд. По бокам лестницы стояли медные чаши, в них полыхало красное пламя. В нос ударил запах свежести и мускуса.

На самой вершине лестницы находился огромный плоский камень. На нем лежал наг. Он был соткан из золотого света и тьмы глубочайшей пропасти. В нем сочетались вековая мудрость и сила юной весны. Глаза — озера живого огня — смотрели на меня. И от одного только взгляда по телу пробегала дрожь, а тонкая ткань платья прилипала к телу. Огонь жизни и холод смерти. Такое же чужое создание, как те статуи в пещере.

Наг протянул ко мне руку с длинными золотистыми когтями.

— Подойди, дитя, — мягко произнес он.

«Ой, мамочки, я ж целый день буду шагать по этим ступеням!» — пронеслась мысль, однако ноги сами двинулись на зов. Не успела я оглянуться, как уже стояла возле пламенного нага. Исходивший от его тела жар опалял мою кожу.

— Помоги вернуть моего сына, дочь Чиу…

Глаза в глаза, голова пошла кругом, сердце стучало в ушах.

— Он попал к Асафу из-за человека-предателя. Мои подданные не могут войти на территорию его дворца — слишком сильные маги наложили охранные заклятия. Любой из моих змеелюдей превратится в горстку серебряного пепла, едва приблизится к магическому барьеру. Шариярцы хоть и ведут свой род от Асдейха, но прогнили насквозь. А ты — дочь Чиу, он не откажет в помощи.

— Вот у него бы и попросили помощи, — пробормотала я.

Пламенный наг улыбнулся, и стало от этой улыбки жарко и сладко одновременно.

— Мы и попросили.

В этот миг мне захотелось придушить Чиу голыми руками. И плевать, что он большой-большой и вообще бог, а я — маленькая-маленькая.

Наг коснулся моего плеча, по телу разлилось огненное тепло. Я посмотрела на себя и поняла, что вся горю золотом, таким же, которое окутывает самого нага.

— Айшу никогда не причинял людям зла, — с горечью произнес он, и почему-то больно стало и мне. — Но стал игрушкой слуги зла Асафа. Мое дитя держат в клетке и выставляют на потеху зажиревшим вельможам и придворным Шарияра, словно дикого зверя.

— Но чем можно помочь? — тихо спросила я.

— Баха-сур — змеиный танец, — произнес наг. — Он пришел еще из тех времен, когда змеелюди жили на благословенных землях Йинары, позже превратившиеся в оплот смерти. Ты носишь печать Чиу. — Золотая рука коснулась моего запястья, до локтя тут же прострелило жаром. — Ты сумеешь вызвать из небытия силы, которые спят над Шарияром.

Да уж приятная перспективка. И хочу я спасать мир или нет — меня как-то не особо спрашивают. Ну ладно, не мир, а сына вот этого красавца.

— А что… — я запнулась, думая, как лучше сформулировать вопрос.

— Ты за это получишь? — серьезно спросил наг. — Что захочешь. Все. Если будет неподвластно мне, то поможет Чиу.

С изумлением сообразив, что он и не думает шутить, я подняла голову и посмотрела в огненные глаза. Наг как-то очень грустно улыбнулся и вдруг ласково погладил меня по щеке.

— Мы не звери, Лада, — произнес он. — Я знаю, что у тебя тоже есть дом.

Горло сдавило, на глаза навернулись слезы. Я шумно выдохнула:

— Хоро…

Перед глазами вдруг поплыло, я мотнула головой. Громогласное рычание резануло слух. Я снова была в комнате с драгоценностями, рядом стоял Ши-хан. За его спиной что-то затрещало, а потом показалась огромная оскаленная пасть.

Я взвизгнула и отпрыгнула назад. Ши-хан резко обернулся, выхватил из ножен длинный узкий меч, напоминавший японскую катану, и преградил путь чудовищу.

— Не высовывайся, — бросил мне через плечо и, издав боевой клич, кинулся на врага.

Глава 7

ЧТО, ВАРВАР, ХОРОША?

Монстр был огромен. По размеру — не меньше чиучалэ, которого убил Грехт. Только напоминал больше смесь мерзкого червя и миноги. Круглый рот был полон рядов острых зубов. Впавшие глазки злобно горели красным. Коричневую шкуру усеивали короткие шипы, покрытые какой-то белесой субстанцией.

«Может, яд?» — сглотнула я, вжимаясь в стену.