Герцоги налево, князья направо - Киран Крамер

— Как странно, — заметила Поппи. — Кто же ее туда поставил?

Кеттл выглядел до крайности смущенным.

— Я отлучался от двери всего на пару минут, чтобы передать указания на кухню. Просто не понимаю, кто мог это сделать.

Он, подумалось Поппи, мог заболтаться с кухаркой, но трудно даже представить себе, чтобы Кеттл покинул свой пост ради того, чтобы полюбезничать с ней.

— Надпись вырезана весьма замысловато, не правда ли? — сказала она, проведя рукой по дорогому дереву трости. Вещь была превосходная. — И с какой стати такая замечательная трость оставлена у меня дома? И с именем герцога на ней? Могло ли это быть шуткой?

— Но это вовсе не смешно, — заметил Кеттл, глядя на трость у себя в руке.

— Нет, шуткой это быть не могло, — согласилась Поппи. Это скорее загадочно. — Она глубоко вздохнула. — Быть может, слуга герцога принес ее сюда. Вероятно, это любимая трость его хозяина, который случайно забыл ее дома. И слуга решил, что вы вручите ее герцогу, когда он будет уезжать от нас.

— Да. Кто-то мог отворить дверь и оставить трость в то время, как я отлучился, — сказал Кеттл, густо покраснев.

И прежде чем Поппи успела заверить дворецкого, что не осуждает его за естественные человеческие чувства и за то, что он на время покинул свой пост по личным причинам, с нижнего конца трости соскочила крышка.

— Черт побери! — выругался Кеттл, но тут же шлепнул себя пальцами по губам в наказание за недопустимую вольность. — Трость с крышкой на конце! Простите, миледи, но я в жизни не видел ничего подобного. Я знал, что герцог Драммонд — герцог самого необыкновенного сорта. Он источает опасность. И загадочность.

И Кеттл встряхнул трость.

Из нее выпал туго свернутый кусочек бумаги.

Поппи и дворецкий обменялись удивленными взглядами, потом оба нагнулись, чтобы поднять сверточек.

Поппи оказалась первой.

— Благодарю вас, дорогой Кеттл! — крикнула она, поднимаясь по лестнице. — Не думаю, что трость оставил слуга, это сделал кто-то другой, и этот другой рассчитывал, что герцог обнаружит послание. Быть может, это объяснит мне, почему герцогу так необходима жена.

— И убил ли он своего дядю! — крикнул Кеттл ей в ответ.

Да, и это тоже.

Глава 12

Николас чувствовал себя достаточно неловко, когда на следующий день они с Поппи катались по Роттен-роу в Гайд-парке. Она предстала перед получившими отказ претендентами на ее руку в новом для нее качестве очаровательной светской львицы. Однако Николас уже на следующий день после их помолвки узнал, что слухи о нем и о малоизвестной генеалогической линии Драммондов, а также о происшедшем много лет назад бесследном исчезновении его дяди разлетелись по городу с невероятной быстротой. Оба, и он и его нареченная, стали сенсацией в Лондоне, особенно когда появились, на людях в черном блестящем, словно лакированном, фаэтоне с желтыми ободами колес, запряженном парой серых лошадей.

Драммонд и оглянуться не успел, как Поппи отобрала у него поводья. Ее взгляд, когда она маневрировала между другими экипажами, был сосредоточенным и разумным. Только раз она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на Николаса, и улыбнулась ему завораживающей улыбкой.

— Я очень люблю править лошадьми.

— Вот так неожиданность, — заметил он снисходительно.

Николасу то и дело хотелось снять с нее одежду, однако он не был особенно удивлен. Он был мужчиной, с обычными для мужчин похотливыми устремлениями, а она была красивой женщиной, чувственно откликавшейся на его порывы, — когда забывала, что терпеть его не может.

Умение править лошадьми стало еще одной причиной его сексуального влечения к Поппи. Женщины беспомощные были скучны ему до слез.

Поппи наклонилась к Драммонду и прошептала ему на ухо:

— Вам не кажется, что мы всех заворожили?

— Само собой, — ответил он. — Вы только посмотрите на них!

Повсюду люди застывали на месте, когда они проезжали мимо. И глаза у них были полны надежды, доброты и милосердия.

«Пусть радуется жизни эта прекрасная пара, — казалось, говорили эти глаза. — Ведь он вручил ей поводья».

Как будто у него был иной выбор.

Николас услышал позади тявканье маленьких собачек. Буквально через минуту грум княгини Наташи появился рядом с их фаэтоном, и Поппи натянула поводья.

Наташа выглядела знойной и ослепительной, одетая по самой последней моде, а ее собачки были чистенькими, пушистыми и ласковыми, за исключением одноглазого Бориса, который скалил зубы. Однако Николас не почувствовал ничего, кроме раздражения, при виде русской красавицы.

Он предпочитал думать, что она уже потеряла интерес к их связи, однако то, как она на него смотрела, вызвал у Николаса ощущение, что это не так.

— Леди Поппи, Драммонд, — обратилась она одновременно к ним обоим тоном, требующим внимания.

Драммонд слегка наклонил голову.

— Добрый день, княгиня.

— День чудесный. То есть… — Тут она приподняла одну бровь, посмотрела на Николаса и добавила: — Он такой именно сейчас.

Николас счел это замечание двусмысленным и понадеялся, что Поппи не уловит чувственный оттенок в голосе княгини.

Поппи окинула взглядом парк, потом повернулась лицом к Наташе и произнесла с улыбкой:

— Да, как только несколько минут назад выглянуло солнце, день и вправду стал замечательным, княгиня. Мне приятно, что вы ему радуетесь.

Хммм. Нареченная Николаса либо невинна, как дитя, либо так же лукава, как Наташа, и притворилась непонимающей. Он же готов был встать на ее защиту в любом случае.

Наташа втянула щеки и окинула Поппи неприязненным взглядом.

— Полагаю, мне есть чему радоваться, хотя когда вы пренебрегли моим предложением пройтись сегодня по магазинам, Борис ужасно огорчился и даже не притронулся к своей утренней порции куропатки. Но я ему объяснила: для только что помолвленной четы самое лучшее как можно скорее показаться вместе на людях, иначе недоброжелатели начнут распускать слухи, будто они неподходящая пара.

Поппи приподняла одну бровь — только на секунду.

— Как мило с вашей стороны держать Бориса в курсе событий, — сказала она.

— Да, и это было проницательное наблюдение, княгиня, — холодно добавил Николас. — Поппи и в самом деле будет очень занята свадебными приготовлениями все время вашего пребывания в Лондоне.

«Отвяжись!» — таков был, разумеется, истинный смысл его замечания.

И Наташа поняла это. Сдвинув брови к переносице, она уже открыла рот, чтобы заговорить, но прежде чем она произнесла хоть слово, Николас взял поводья из рук Поппи.