Фамильная честь Вустеров - Пэлем Вудхауз

     Стиффи даже дыхание затаила.

     – Понимаю.  Да, наверное, из Мадлен  получится такая жена,  от которой мужчине хочется сбежать на край света.

     – Лично  я никогда бы не  решился употребить столь  сильное выражение, есть грань, за которую благородный человек  не должен заходить. Но раз уж вы сами произнесли эти слова, не могу  не согласиться, что вы на редкость точно определили суть.

     – Ну кто бы  мог подумать! Теперь я понимаю, почему вы  так стараетесь заполучить этот блокнот.

     – Ну разумеется.

     – А  знаете, в  связи с этим открытием мне  пришла в голову интересная мысль.

     На ее  лице  опять  появилось  отрешенное,  мечтательное выражение. Она рассеянно гладила Бартоломью ногой по спине.

     – Что же вы, давайте блокнот. – Я начал терять терпение.

     – Погодите,  сейчас я додумаю все до конца...  Знаете, Берти, я должна отдать этот блокнот дяде Уоткину.

     – Что?!

     – Так повелевает мне совесть.  Он  столько для меня сделал. Много  лет заменял отца. Согласитесь,  он  должен знать,  как  относится к нему  Гасси. Конечно,  старику  будет тяжело,  он-то  считает, что  его  будущий зять  – безобидный любитель тритонов, а  на самом деле пригрел на груди змею,  и эта змея  издевается над  тем,  как  он  ест суп.  Но поскольку  вы  так любезно согласились  помочь  нам  с  Гарольдом  и украсть  корову,  я,  так  и быть, постараюсь заглушить угрызения совести.

     У нас,  Вустеров, необыкновенно острый ум. Не прошло  и трех минут, как меня осенило, куда  она  клонит.  Это же надо измыслить  такое!  Меня  дрожь пробрала.

     Она  назначила  цену   блокнота.  Как  вам  это  нравится:  утром  меня шантажировала   собственная   любимая   тетка,  сейчас  шантажирует   добрая приятельница. Нет, это уж слишком даже  для  нашего  послевоенного  времени, когда чуть ли не все считается дозволенным.

     – Стиффи! – вырвалось у меня.

     – Можете  сколько  угодно  повторять  мое   имя.  Или  вы соглашаетесь выполнить мою просьбу,  или  завтра  за кофе и яичницей  дядя  будет  читать весьма пикантный опус. Так что думайте, Берти, думайте.

     Она притянула  эту шавку Бартоломью к ноге и  заструилась к дому. Перед тем как скрыться  за дверью, метнула  в меня через  плечо  многозначительный взгляд, который пронзил меня будто ножом.

     Я  бессильно  опустился на ограду. Не  знаю,  сколько я так просидел  в тупом оцепенении, уткнувшись головой в колени,  но,  надо  полагать,  долго. Крылатые ночные  твари то и дело ударялись об меня, но я их даже не замечал. Вдруг рядом раздался голос, и только тут я вынырнул из небытия.

     – Добрый  вечер, Вустер, –  произнес голос. Я поднял голову. Нависшая надо мной громада была Родерик Спод.

     Наверное,  даже  диктаторы в  редкие  минуты  проявляют  дружелюбие  – например, в обществе своих прихлебателей, когда выпивают с ними, задрав ноги на стол,  но с Родериком Сподом было изначально ясно, что, если в его душе и есть  что-то  доброе, проявлять  эти  качества он  не  намерен. Тон  резкий, грубый, ни намека на добродушие.

     – На пару слов, Вустер.

     – Да?

     – Я беседовал с сэром Уоткином  Бассетом, и он рассказал мне историю с коровой от начала и до конца.

     – Да?

     – Так что нам известно, зачем вы здесь.

     – Да?

     – Перестаньте  "дакать",  жалкая   вы  козявка,  и слушайте, что  буду говорить я.

     Знаю, многих возмутил бы его тон. Я и сам возмутился. Но всем известно: кто-то мгновенно  дает отпор, когда его  назовут жалкой козявкой,  у другого реакция не такая быстрая.

     – Да, да, да, – пролаял  этот гад, провалиться бы ему в тартарары, – мы совершенно точно знаем,  зачем вы явились сюда. Вас послал ваш  дядюшка с заданием  украсть  для  него  корову. Не пытайтесь отрицать  –  бесполезно. Сегодня я  застал вас на месте преступления:  вы держали  корову в руках.  А теперь  нам  стало  известно,  что  к тому  же  приезжает  ваша  тетка. Стая стервятников слетается. Ха!

     Он помолчал, потом снова изрек: "Стая стервятников слетается", – будто это было невесть как  остроумно. Я лично ничего остроумного в его  словах не нашел.

     – Хотите знать, Вустер,  зачем я пришел к вам? Скажу: за  вами следят, за каждым вашим шагом. И если вы попытаетесь украсть корову и вас поймают – сядете в  тюрьму как миленький, уж вы  мне поверьте.  Не надейтесь, что  сэр Уоткин побоится скандала.  Он  выполнит  свой долг и как  гражданин,  и  как мировой судья.

     Спод  положил  мне  на  плечо  руку  –  в  жизни не  испытывал  ничего противнее. Не говоря уж о  символичности  жеста, как выразился бы Дживс,  он так больно стиснул плечо, как будто лошадь укусила.

     – Вы опять изволили сказать "да"? – спросил он.

     – Нет, нет, – заверил его я.

     – Очень  хорошо. Уверен, вы сейчас  думаете: "Никто меня  не поймает". Воображаете, будто вдвоем с вашей драгоценнейшей тетушкой перехитрите всех и украдете-таки корову. И  не  мечтайте, Вустер.  Если  вещь пропадет, как  бы искусно вы  с вашей сообщницей ни заметали  следы, я  ее непременно найду  и превращу вас  в отбивную. Именно в отбивную, –  повторил он с наслаждением, будто дегустировал марочное вино. – Уяснили?

     – Вполне.

     – Уверены, что все правильно поняли?

     – Вне всякого сомнения.

     – Великолепно.

     На  веранде  появилась тень,  и  куда  девался  хамский  тон  Спода, он заворковал с тошнотворной сердечностью:

     – Дивный вечер, правда? Необыкновенно тепло для середины сентября. Ну, не буду  больше отнимать у вас время. Вы,  вероятно, пойдете переодеваться к ужину. Всего лишь черный галстук. Мы здесь не слишком чопорны. Да?

     Вопрос  был   обращен   к   приблизившейся   тени.   Услышав   знакомое покашливание, я сразу понял, кто это.

     – Я хотел поговорить  с мистером Вустером, сэр. Я к нему  по поручению миссис  Траверс.  Миссис  Траверс  шлет  свои  наилучшие пожелания и  просит передать вам,  что она сейчас в голубой  гостиной и  будет рада видеть  вас, если вы  сочтете возможным поспешить к ней  туда. Она  желала бы обсудить  с вами нечто важное. Спод фыркнул в темноте.

     – Стало быть, миссис Траверс уже прибыла?

     – Да, сэр.

     – И желает обсудить с мистером Вустером нечто важное.

     – Да, сэр.

     – Ха! – издал Спод и удалился с резким, отрывистым смехом. Я встал.

     – Дживс, –  сказал  я,  –  вы должны  выслушать меня  и дать  совет. Интрига запутывается.

Глава 5

     Я надел рубашку и трусы до колен.

     – Ну как, Дживс, – спросил я, – что посоветуете?

     Пока мы шли к дому, я посвятил его в перипетии последних событий, потом оставил  его  размышлять над ними в  поисках  выхода и быстро принял  ванну. Теперь я с надеждой  глядел на Дживса, как тюлень, ожидающий, что  ему кинут кусок рыбы.

     – Придумали что-нибудь?

     – Увы, сэр, пока нет.

     – Вообще ничего?

     – Боюсь, что так, сэр.

     Я  издал  жалобный стон  и  стал натягивать  брюки.  Этот блестящий  ум мгновенно  находит  идеальное решение для сложнейших головоломок,  я  так  к этому привык, что и представить  себе  не мог возможной неудачи, особенно  в нынешних обстоятельствах.  Удар  оказался  слишком  болезненным,  и, когда я надевал носки, у  меня  дрожали руки. Было странное  ощущение,  будто я весь окоченел,  и  ход  мыслей,  и  движения  тела замедлились; казалось,  кто-то положил мои  мозги,  а заодно с мозгами и меня, в холодильник и забыл там на несколько дней.

     – Может быть, Дживс, вы недостаточно ясно представляете себе картину в целом? – предположил я. – Я слишком коротко пересказал вам, что произошло, –  торопился  погрузиться  в  ванну.  Мне  кажется,  стоит  сделать  как  в детективах. Вы читаете детективы?

     – Не слишком часто, сэр.

     – Во  всех  детективах сыщик в какой-то  момент  обязательно  начинает систематизировать  данные  и  для  этого  составляет  список  подозреваемых, записывает мотивы преступления,  где,  кто, когда  был,  у кого есть  алиби, улики, и прочее. Давайте попробуем и мы. Возьмите бумагу и  карандаш, Дживс, будем  сводить  все  воедино.  Назовем документ "Вустер Б.  Положение  дел". Написали?

     – Да, сэр.

     – Хорошо. Едем дальше. Пункт первый: тетя Далия грозит, что, если я не украду  корову  и  не передам ей, она отлучит меня от своего стола – прощай кулинарные шедевры Анатоля.

     – Да, сэр.

     – Пункт второй: если я украду корову и передам ей, Спод превратит меня в отбивную.

     – Да, сэр.

     – Самое  ужасное –  это пункт третий: если я  украду корову и передам тетке  или  не украду  ее  и  не  передам  Гарольду  Пинкеру,  я  не  только подвергнусь вышеупомянутой процедуре превращения в  отбивную,  но  Стиффи  к тому  же  отдаст  блокнот Финк-Ноттла сэру  Уоткину  Бассету.  И  вам, и мне известно, чем это кончится. Так что вот. Таковы мои дела. Вникли?