Цена ошибки - Грибанов Роман Борисович

Капитан Гриссом облегченно вздохнул, когда сзади вспыхнуло еще одно солнце, далеко не первое на сегодня, но и не последнее. Ударная волна качнула самолет, от киля отлетела еще одна порция клочьев обшивки, но самолет выдержал.

– Похоже, сработала только одна бомба, – сообщил оператор РЭБ.

– Такому городишке и этого хватит. А есть ли там хоть один военный? – риторически спросил Пит.

– Там все равно комми, какая разница, поляки они, русские, в форме они или без нее. Наш президент сказал: «Лучше быть мертвым, чем красным», – заявил штурман.

– Так, парни, у нас опять проблемы, – угрюмо сообщил стрелок-оператор.

Будто в подтверждение его слов, на хвост им упала пара Farmer’ов. Треск пушечных очередей так же внезапно оборвался, как и возник. Дав короткий залп из тридцатимиллиметровых пушек, всего по пять снарядов, МиГ-19 исчезли так же молниеносно, как появились. Но экипажу «баффа» сейчас было не до них, Гриссом только краем сознания понял, что они опять получили у смерти отсрочку. Машина содрогнулась от разрывов снарядов, осколки прошили фюзеляж, один застрял в ноге оператора РЭБ, другой ранил стрелка. В самолете вышла из строя электросистема, погасло освещение кабин. Машину резко бросило влево, затем сразу вправо. На приборной доске загорелись красные лампочки, сигнализирующие о пожаре трех двигателей из семи работающих. Из строя уже вышли четыре мотора, и все на одном, левом крыле. Самолет быстро терял высоту из-за недостатка тяги. Капитан Гриссом и второй пилот Пит пытались восстановить контроль над падающим «баффом». Постепенно самолет перешел в горизонтальный полет. Капитан Гриссом с трудом удерживал машину на курсе, ведь вышли из строя все двигатели на левом крыле, машина горела, ее постоянно трясло. На нижней палубе ругался штурман, все пилотажно-навигационное оборудование вышло из строя. Он даже с трудом смог пользоваться «дедовским» методом – навигацией по счислению, поскольку узнать истинную скорость самолета оказалось затруднительно, один осколок перебил трубку приемника воздушного давления. Вдобавок появились и другие неисправности, давление в гидросистеме продолжало падать, одна опора шасси вывалилась из ниши и застыла в полувыпущенном положении, не реагируя на все манипуляции органов управления.

Капитан объявил: «Всем быть готовыми покинуть самолет, как только под нами будет земля». «Бафф» не только стремился уйти с курса, но и по-прежнему хотел поскорее встретиться с землей, тяги только четырех двигателей было совершенно недостаточно. Гриссом и Пит вели машину «кивками», пологое пикирование на пятьсот метров вниз, потом набор высоты триста метров, потом опять пикирование. Так они ковыляли почти час, пока штурман не объявил экипажу, что под ними наконец-то Дания. Экипаж начал покидать самолет, но и тут не обошлось без сюрпризов. Не сработало катапультное кресло штурмана, и он начал пробираться к дыре, через которую улетел минуту назад оператор навигационной РЛС. Гриссом уже орал на него, чтоб он быстрее прыгал, машина уже окончательно переставала управляться. Наконец штурман собрался с духом, и Гриссом рванул рычаг своей катапульты, еле дождавшись, когда силуэт штурмана исчезнет в проеме.

21:30, московское время, 19:30, время местное. На северо-западе ГДР. Позиционный район третьего дивизиона 159-й ракетной бригады. Через 3 часа 30 минут после начала конфликта

– Одна пусковая требует серьезного ремонта, разбиты все блоки аппаратуры предстартовый подготовки ракеты, пробит один гидроцилиндр механизма подъема стрелы. Вторая на удивление легко отделалась, куча дырок, но из важного, повреждены только несколько трубок для сжатого воздуха и трубопровод заправки пусковым горючим, – доложил заместитель командира дивизиона по вооружению Павлов.

– Мы можем эти детали отремонтировать у себя в дивизионе? – спросил майор Остащенко.

– Нет, но мы можем быстро снять их с первой установки, все равно ее в ремонт отправлять.

– Сроки?

– Два часа.

– Хорошо, через два часа установка должна быть на позиции технической батареи под погрузкой ракеты. Теперь определимся с расчетом. – Майор Остащенко повернулся к капитану Живодерову. – Капитан, забирай ее себе третьей в батарею, до тех пор, пока не прибудет новая машина управления. Из этой батареи уцелели лишь два обмывщика и грузовики с седьмыми и восьмыми номерами, их забирай тоже. Плюс один старший оператор, один второй и третий номера из расчетов наведения и мехводы. Остальные тяжело ранены или погибли. Кого назначишь в пополнение расчета?

– Значит, так, – задумчиво протянул Живодеров. – Я так понимаю, как только в дивизионе появится новая техника и личный состав, ты у меня эту установку заберешь и снова развернешь ее в батарею? Тогда в НСО пойдет Борис Грибанов, его же рекомендую в дальнейшем в комбаты-два.

– Постой, он же не кадровый, из запаса только что призванный? – удивился майор.

– А тебе его анкетные данные нужны, или боеготовый расчет? Он сегодня быстрее всех отстрелялся. У него целью был аэродром в Витмундсхаффен, и то, что нас всего пятерка атаковала, а не вся эскадра, это заслуга его расчета. И потом, вспомни, в сорок третьем году ты или я сильно кадровые были? – объяснил Живодеров.

– Хорошо, тогда пока не пришлют машину управления, он будет НСО на этой установке. А потом ясно будет. Кого на его место и кого еще ему даешь?

– На его место Негруцу, заодно ему представление на младшего лейтенанта дай, хватит ему в старшинах ходить. Сейчас война, присвоят, как в ту войну. А Грибанову дам из первого расчета ПУ четвертого номера, будет первым, взаимозаменяемость мы отрабатывали. И с той установки, что в ремонт, дай мне шестого номера, будет у Грибанова четвертым, в ремонт установку и один мехвод отведет. Взамен на пустые места поднимем номера из расчетов наведения, эти расчеты у нас получаются из двух человек, не смертельно. В ЛенВО целая бригада с такими расчетами уже год как ездит.

– Согласен. И вызови свои топопривязчики сюда, пусть привяжут пять позиций прямо вон там, на полянке, возле техбатареи. Чувствую, что наши ракеты могут потребоваться срочно, можем не успеть разъехаться по позиционным районам.

Борис, ошалевший от нового назначения, подошел попрощаться со старым расчетом. Увидев хмурого Негруцу, удивился:

– Ты чего такой смурной? НСО стал, потом, я слышал, тебя на младшего лейтенанта комдив представил.

– БТР мотострелков в патруле мимо наших старых стартовых позиций проезжал. Там даже трубы не осталось, одна груда битого кирпича. И Марта с Хильдой наверняка под этой грудой. Что это за война, когда в первую очередь гибнут гражданские? – тоскливо, не обращаясь конкретно ни к кому, спросил Георгий. И Борис не нашелся, что ему сказать в ответ…

23 октября 1962 года. На западе ФРГ, земля Северный Рейн – Вестфалия. Лесной массив Брахтенвальд вдоль дороги L221 между Брюггеном и Брахтом. За 4 дня до начала конфликта

Лео Граус от волнения едва не выпустил руль своего старенького «Опель-Капитана». Вот оно! Он ясно видел, как здоровенная мобильная установка для получения жидкого кислорода с американскими опознавательными знаками, которую трудно спутать с чем-то другим, едет в ста метрах перед ним. Вот она свернула на проселочную дорогу куда-то в глубину лесного массива Брахтенвальд, где нет никаких воинских частей бундесвера. Вообще никаких воинских частей. Ему повезло, он, первый из десятка агентов, нашел, куда подевались из мест постоянной дислокации эти чертовы «редстоуны».

Он свернул чуть дальше, на неприметную дорожку в лес, припарковав машину, чтобы ее не было видно с дороги. Теперь он должен только незаметно уточнить координаты и количество ракет. Через четыре часа Лео Граус, освобожденный от военной службы в бундесвере по состоянию здоровья, он же Леонид Седых, третий секретарь посольства СССР в Голландии, он же Лаврентий Серых, капитан Главного разведуправления Генштаба Вооруженных сил СССР, перешедший на нелегальное положение вчера и въехавший сегодня с утра в ФРГ по подложным документам, довольный выезжал на дорогу L221 в сторону Брюггена. Он мог остановиться в квартире, заранее снятой на его документы в Дюссельдорфе, но сейчас ему надо найти временное жилье где-нибудь поближе. Идеально было бы в Брюггене, Брахте, на худой конец где-нибудь в Фирзене или Мёнхенгладбахе. Выйти на связь с Центром и вызвать сюда всю остальную группу.