Легенда о Чжаояо. Книга 1 - Цзюлу Фэйсян

демонов, сохранившееся до наших дней: молчаливый, но грозный; его аура угнетала, а ведь он даже не был в гневе.

Я поджала губы. В глубине души я с негодованием была вынуждена признать, что Мо Цин действительно унаследовал отцовскую породу; теперь, будучи при полном параде, он выглядел достойным потомком Повелителя демонов.

В зале, кроме старика с седой шевелюрой, больше никого не было. Старик опирался на стальной сине-зеленый посох; тот звук, что я слышала раньше, должно быть, был ударом посоха об пол. Хоть я и видела только спину старика, я сразу его узнала.

В школе Десяти тысяч убиенных было бесчисленное множество учеников, а сколько филиалов открылось – и сосчитать нельзя! Я не могла справиться со всем этим в одиночку, поэтому в управлении мне помогали властители Северной, Южной, Восточной и Западной гор. Этот старик – Юань Цзе – властитель Северной горы. Упрямый, коварный и злой, он всем сердцем ненавидел школы небожителей.

Небожители убили всю его семью, после чего он присоединился к школе Десяти тысяч убиенных и посвятил себя культивации демонического пути. Юань Цзе убивал каждого небожителя, которого встречал. Среди праведных школ даже появилась поговорка: «Лучше встретить Лу Чжаояо, чем властителя Северной горы». Этот старик был достаточно полезен: всякий раз, когда какая-нибудь особенно безрассудная школа небожителей заявлялась оскорблять нас, можно было без колебаний отправить его разобраться. Но из-за его чересчур упрямого и эксцентричного характера мы не особо сблизились.

Если подумать, то теперь, когда в школе Десяти тысяч убиенных сменился глава, кто бы еще осмелился противостоять ему, как не этот упрямый старик?

Юань Цзе хрипло сказал:

– Вы избавились от смертоносных формаций у врат школы, но это не так уж и важно, ведь то всего лишь форма…

«Ох, старик, ты шутишь, что ли? Просто форма? Это символ! Наша сущность!»

– Но теперь этот Цзян У из Джохор-Бару [25] – наша главная проблема. Он – напасть, от которой следует избавиться. Но, несмотря ни на что, школа Десяти тысяч убиенных не должна объединяться с палатой Тысячи забот!

Я приподняла брови: никогда раньше не слышала о Цзян У из Джохор-Бару. Видимо, он появился в Цзянху недавно. А вот о палате Тысячи забот я слышала.

Как и школа Зерцало сердца, палата Тысячи забот была одной из десяти Великих школ небожителей. В битве у гробницы меча их адепты тоже внесли свой вклад. Но последователей у этой школы было не так уж много, да и не была она такой заносчивой, как школа Зерцало сердца, поэтому не произвела на меня впечатления. Мне сразу вспомнились не былые обиды, а их глава Цинь Цяньсянь. Вот уж поистине писаный красавец!

Он был не просто красив – прекрасен настолько, что выходил за рамки понятия красоты мужчин и женщин.

Палата Тысячи забот культивировала путь бодхисаттв [26]. Они отрицали деление на мужчин и женщин – в одном теле могли сосуществовать оба пола. Во время культивации этого пути стирались границы между полами, и чем выше поднимался практикующий, тем сложнее было определить его пол. Следующие этому пути постепенно становились похожими на легендарных бодхисаттв. Цинь Цяньсянь, вероятно, был единственным, кто практически достиг становления бодхисаттвой.

Да, его красота была наслаждением очей каждого, кто на него взглянет. Когда я услышала о нем, то поймала и заперла в темнице, чтобы любоваться им всю ночь. Незабываемое зрелище… Даже сейчас, стоило вспомнить об этом, сердце забилось в груди. Было бы неплохо вновь взглянуть на него…

– Джохор-Бару находится на границе школ демонов и небожителей.

Голос Мо Цина вырвал меня из размышлений. Он холодно продолжал:

– Цзян У и его последователи воспользовались враждой школ, чтобы беспредельничать все это время. Заключив союз с палатой Тысячи забот, мы сможем с легкостью избавиться от них. Добьемся желаемого малой кровью и не окажемся между молотом и наковальней. Так что в этом предосудительного?

Я задумалась над доводами Мо Цина. Вроде бы, все верно. Я тоже всегда придерживалась принципа просто-быстро-удобно. Какая разница, с кем объединяться, главное – добиться своей цели. Нужно как можно быстрее избавиться от этих выскочек. Если дело выгорит – плевать, каким образом. Я кивнула. Ну что ж, тогда решено.

– Глава!..

– Довольно, я уже решил, – оборвал его Мо Цин.

Я удрученно вздохнула; я больше не была той, кто принимает решения в школе… И тут я почувствовала на себе убийственную ауру. Подняв глаза, я поймала на себе зловещий взгляд Юань Цзе.

Когда Мо Цин отверг его доводы, лицо старика стало пепельно-серым от гнева. Его орлиные глаза вспыхнули убийственным огнем.

– Кто там?!

И тут же в меня полетел невидимый энергетический клинок. Вздрогнув, я попыталась избежать удара, но способности Чжиянь были из рук вон плохи! Под угрозой силы, во много раз превосходящей собственную, тело застыло.

Клинок мгновенно настиг меня. «Вот и все, – подумала я. – Больше нет нужды беспокоиться о жертвенных деньгах или обретении тела. Теперь я могу идти с Чжиянь рука об руку и коротать наши дни, играя в “догони призрака” у моей могилы…»

Но тут лезвие врезалось в невидимую преграду передо мной. Звук столкновения был настолько оглушительным, что я невольно попятилась. Огромная каменная дверь главного зала, находившаяся за невидимым барьером, задрожала и мгновенно рассыпалась в пыль. Привлеченные шумом, в зал вбежали стражники.

Мо Цин бесстрастно махнул рукой, веля им уйти.

– Властитель Северного пика, вы слишком импульсивны, – он посмотрел на меня, потом на Юань Цзе. – Это всего лишь один из моих информаторов пришел ко мне с докладом.

– Я сознаю свою ошибку.

«Ха, сознает ошибку? Как будто я не знаю твой мерзкий характер. Старик, ты просто хотел выместить на мне свой гнев!»

Тем не менее Мо Цин не стал его наказывать. Юань Цзе поклонился и отступил. Его посох громко стучал по полу. Покидая главный зал, он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Я дерзко встретила его взгляд и не отвела глаз. Юань Цзе хмыкнул и вышел с выражением снисходительного презрения на лице.

Тут я внезапно вспомнила, что занимаю тело, культивирующее путь небожителя, и поджала губы. Ладно, за то, что он не побоялся высказаться о действиях Мо Цина, идущих вразрез с идеологией школы Десяти тысяч убиенных, я прощу ему этот проступок.

Тут за моей спиной раздался голос Мо Цина:

– Я смотрю, ночью ты осмелела.

Он уже вошел в смежный зал и теперь стоял всего в трех шагах от меня, заложив руки за спину.

– Я позволил тебе подождать в смежном