Поцеловать первого встречного (СИ) - Муравская Ирина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Воспитанные девочки не ругаются.
— И лифчики носят. Но тогда на них парни не глазеют, — превращая моё плечо в подставку, Софа поднимается с места. — Не знаешь, где туалет?
— Под пальмой? — навскидку предполагаю.
— Ага. Осталось её найти.
— Там же где и верблюд валяется.
— Ну хоть не скучно будет. Посидим, потрещим о своём, о насущном. Компанию составить не хочешь? Подержишь, чтоб я в ямку не бухнулась.
Предложение носит явно риторический посыл, потому что уходят, не дожидаясь ответа. Жаль. Я бы уточнил, кто, что и кому мог бы подержать. Девица оторви и выкинь, вообще не фильтруется, но… что-то в ней есть.
Вот вроде бы Паулина. Да, красивая. Да, неглупая. Да, сексуальная, но… скучноватая. Нет в нет искры сумасбродства. Зато к Каминских с бензином подходить опасно, разнесёт всё к чёртовой матери. Это заводит, но это и отталкивает.
С Паулинкой проще, от неё чудачеств можно не ждать, однако Тимохе такая подойдёт. Его собственной шебутливости хватит на обоих, ещё останется на будущее. Наверное, поэтому он на неё и запал. Противоположности, говорят, притягиваются.
Запал — даже не то определение. "Влюбился по уши". Хоть бирку на чувака вешай: подкаблучник обыкновенный, единичный экземпляр. Мы даже когда возвращаемся после заката в отель, весь остаток вечера Нечаев убивает на то, чтоб очередной раз прошерстить её профиль.
— Нет его и всё. Ни одного упоминания, ни одной фотки. Ничего, — бесится Тимоха по страшному. Того и гляди, гаджет полетит в стену. — Слушай, может она его выдумала?
Мы валяемся на койках, неторопливо готовясь ко сну. Попробуем пораньше, чтобы опять завтра всё не просрать. А какой ритуал положен перед отбоем? Правильно. Залипать в новостной ленте. Чем я, собственно, и занимаюсь, попутно переписываясь с любопытной сестрой. Этой интересно всё и сразу, не отстанет пока полного отчёта не получит.
— Воображаемый друг, с которым по утрам у неё чаепитие?
— Не знаю, с кем у неё там чаепития, но я начинаю сомневаться в том, что у неё кто-то есть. Заметь, Пуля ни разу имени его даже не называла.
Речь о женишке, очевидно.
— Потому что мы не спрашивали.
— Или потому что не о ком говорить?
— Если так, у меня для тебя плохие новости. Ты настолько ей не нравишься, что она готова встречаться с призраком.
— Фигня. Сегодня не нравлюсь, завтра понравлюсь. Карфаген тоже не за один день взяли.
Однако.
— Желаю удачи, чё. Благословлять надо?
— Хах, себе лучше пожелай. Тебя тоже скоро возьмут измором.
— Кто?
— Конь в пальто и кобыла на ходулях.
— Вряд ли Софа обрадуется такому сравнению.
— Ага! — Нечаев ликует так, словно застал меня с поличным на месте преступления. — А я ведь имён не называл! Что, уже заарканили бычка?
— Не неси ахинею. Я не спорю, она ничего, но головная боль не стоит усилий.
— Само собой. Мы ж все слепые. Ничего не видим.
— Чего вы не видите?
— Химической реакции между вами.
Пасмурно вскидываю глаза на товарища, отрываясь от экрана.
— Давай-ка сразу проясним и закроем тему: между нами не может ничего быть хотя бы потому что мне этого геморроя не надо. Переспать разок-другой, да, почему нет? Но отношения с ней строить будет только мазохист, склонный к рецидивам.
— Ну-ну. Ей об этом сказать рискнёшь, не боясь однажды проснуться кастрированным? О, — в мою сторону призывно тычут горящим вибрирующим экраном. — Легка на помине. Неужто новой мобилкой обзавелась? Слухаю вас, сударыня, всеми своими локато… — краем зрения замечаю как меняется лицо Тимы: из буднично раздолбайского перетекая в озадаченно напряжённое. — Где ты? Еду.
С места срываются раньше, чем сбрасывается звонок.
— Ты куда? — озадаченно смотрю как в спешке впрыгивают в кроссы.
— Погнали, чего сидишь! Там Софка…
* * *"Там Софка куда-то вляпалась", вот что имелось в виду.
Тридцать три несчастья мы находим в туалете одного из местных ночных клубов. Буквально влетаем в женскую уборную, натыкаясь на ужравшуюся тёлку у раковины с размазанной по роже помадой. Нет. Это не то, что мы ищем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Тима долбит по дверцам кабинок, получая в ответ порцию истошных воплей и отборной ругани.
— Не паникуем, дамочки, — успокаивает их тот. — Сидите спокойно на толчках, мы не претендуем. Каминских, ты где? Каминских, ёпт твою налево!?
Скрипит язычок замка и из самой дальней кабинки вытекает пропажа. На ногах хоть и стоит, но шатко. Придерживаясь на всякий случай за стенку. Бледная как полотно, ещё бледнее обычного.
Задираю ей подбородок, вглядываясь в зрачки. Мутные и расширенные. Вообще неадекватные.
— Ты что приняла, дура?
От меня вяло отмахиваются. Силёнок ноль, зато заторможенность лютая. Но хоть связно излагается.
— Отвезите меня. Хочу лечь.
Я бы сначала ей леща влепил, но Нечаев уже забирает её рюкзак и, поддерживая, увлекает к выходу. Технический коридор служебных помещений выходит на мигающий от неоновой подсветки танцпол, через который пробираться приходится, расталкивая всех локтями.
Выходим на улицу, отрезая себя от грохочущего музона. В Дубаях душно даже ночью, но точно лучше, чем в провонявшей гремучей примесью дезодорантов и парфюма закрытой клетке без окон.
Вызвоненный ещё в отеле таксист терпеливо ждёт на обочине, не глуша двигатель. К тому, что два дородных парня запихивают не сопротивляющуюся девицу в тачку он явно решил отнестись философски. Привык. Каждую ночь, наверное, такая картина нарисовывается.
Тимофей садится спереди, я же оказываюсь с Софой на заднем сидении.
— Тошнит?
Неоднозначное покачивание головой.
— Как чувствуешь себя? — извернувшись, обеспокоенно разглядывает её Нечаев.
— Как пьяная, — с глупым хихиканьем отзывается та. Говорит тихо, приходится практически напрягать слух. — Всё плывёт и вертолёты летают. Жух-жух.
— Перебрала? — даже не знаю, жалеть или всё-таки всечь? Попёрлась одна не пойми куда на ночь глядя. Совсем мозги не кликают?
— Один "Мохито". И то, безалк… алко… тьфу. Без рома в общем, — в поле зрения Софы попадает её собственное запястье, которое она с удивительным вниманием начинает рассматривать. Словно впервые видит. Мда. Груз невменько.
— Тогда почему такая обдолбанная?
— Сам обдолбанный. Отвянь, ты мне не нравишься, — пытаются неуклюже меня пнуть и с хохотом заваливаются на бок. Приходится ловить.
— Стоп. Давайте по порядку, — тормозит нас Тима. — Каким вывертом ты вообще здесь оказалась?
— Притопала, прикинь? — вслепую и не с первого раза в женском рюкзачке нашаривается упаковка от нового "яблока", по которому ногти лишь скользят, но не могут ухватиться. — Когда обратно с сафари ехали увидела вывеску. Решила доползти, а то ж этот, — пренебрежительный кивок в мою сторону. — Обноется, если я и дальше с его трубой буду гонять.
— Зашибись. То есть я ещё и крайний?
— Отстань. У меня нет сил с тобой препираться.
— Купила и… — напоминает Нечаев.
— Пошла обратно в отель, а тут толпа на улице гудит. Смотрю, клубешник. Девушек бесплатно пропускают. Я и решила, гулять так гулять: заскочу на полчаса, на пробу сниму пару видосов, типа, смотрите как я отрывалась всю неделю и свалю…
— Не свалила.
— Не свалила. У бара сидела когда поплохело. До туалета доползла, а дальше уже поняла, что сама не дойду. Может, чё не то сожрала?
Переглядываемся с Тимофеем, но вслух ничего не говорим. Да и сама Софа, думаю, прекрасно понимает, что при отравлении так не кроет. Девчонка под кайфом, тут без вариантов.
— Рядом с тобой кто-то ошивался?
— Агась. Весь клуб. Народу видал сколько?
— Конкретно возле тебя кто крутился?
— Не знаю. Наверное, — Каминских цепенеет на мгновение, после чего испуганно зажимает рот ладонью. — Тормози. Тормози, говорю! — требовательно пинают сидение водителя. Машина едва успевает сбавить скорость, когда на ходу распахивается дверца и тело наполовину переваливается наружу.