Острова капитана Блада (СИ) - Маргарита Полякова

С помощью губернатора Тортуги мы приняли в команду еще 60 человек. «Синко Льягас» вполне мог взять на борт и 200, но я решил не рисковать. У флибустьеров редко встречались многочисленные команды, а мне необходимо было набраться опыта. Желающих присоединиться к нашему походу было гораздо больше, но некоторые кандидаты произвели на меня слишком неприятное впечатление, а кое-кто не соглашался с установленными порядками.

Я сразу дал понять, что пиратской вольницы на моем фрегате не будет. Все проявления буйной недисциплинированности, обычные для корсаров, на борту «Виктории» категорически запрещались. Те, кто уходил со мной в море, обязывались полностью и во всём подчиняться мне и выбранным офицерам, а те, кого не устраивали эти условия, могли идти лесом. При желании, даже вприпрыжку. Я и так был не слишком уверен в благополучном исходе нашего предприятия, так что лишний раз рисковать не хотел.

Будем надеяться, что наш первый поход закончится удачей.

Глава 5

Я тщательно подготовил свой первый флибустьерский рейд. Но не успели мы сняться с якоря, как прибежал посыльный от губернатора, и сообщил, что со мной желает побеседовать некий капитан Истерлинг, который хочет купить «Викторию». Здрасте пожалуйста! Ладно этот капитан непонятный, но де Кюсси-то знает, что я не собираюсь продавать корабль. Настолько не собираюсь, что уже готов отплыть за добычей.

Поспрашивав народ, я выяснил, что этот самый Истерлинг дряной человечишко даже по меркам пирата. И команда у него — оторви и выбрось. Ничем не брезгуют. Его корабль «Бонавентура» только недавно прибыл на Тортугу, грабанув какого-то голландского купца. Правда, кроме груза какао пират ничего не поимел, так что довольно странно, на какие шиши он собирается приобретать «Викторию».

При встрече Истерлинг произвел на меня даже более мерзкое впечатление, чем заочно. Не обезображенная интеллектом морда лица, спутанные патлы и кислый запах давно не мытого тела. Но зато кружева не забыл напялить и литр духов на себя вылить, стрекозел. И смотрит на меня почему-то удивленно, как баронесса на конюха в постели собственной дочери.

— Мне сказали, что ты доктор. Да еще и беглый каторжник.

— Так и есть, — подтвердил я. Этот тип что, ожидал увидеть грязного оборванца, который будет счастлив избавиться от свалившегося на него богатства в виде корабля?

— Я хочу приобрести ваш фрегат.

— Я полагаю, маркиз де Кюсси должен был донести до вас, что «Виктория» не продается.

Губернатор активно закивал головой, давая понять, что уже объяснял Истерлингу детали. Похоже, тот просто не хотел слышать то, что его не устраивало.

— Что ж, раз ты не хочешь продать судно, я сделаю тебе и твоей команде другое предложение. Давайте-ка вы с вашим кораблём присоединитесь к моему «Бонавентуре», и мы сообща сварганим одно дельце, — предложил Истерлинг.

— У нас уже есть свои планы. Я собирался завтра сниматься с якоря. Вряд ли ты сумеешь предложить нам нечто такое, что будет способно нас удержать.

Однако упертый капитан не отставал. Теперь я понял, как он уговорил губернатора организовать нам встречу. Выел мозг. Я оказался не устойчивей де Кюсси. Правда, тащиться на чужой корабль я не собирался. Интуиция вопила во все горло, что ничего хорошего из этого не выйдет, и я решил к ней прислушаться. Что? Истерлинг не хотел выносить с корабля ценные документы и карты? Ну, пусть не выносит. В чем проблема-то? Нам для начала в принципе нужно договориться. А потом уж будем вникать в мелочи и частности. Я хочу знать, о чем вообще идет речь. А то, может быть, там и обсуждать нечего.

Истерлинг долго пытался настоять на своем, но я был непреклонен. И ему пришлось озвучить свое предложение, хотя бы в общих чертах. Оказалось, что он принимал участие в эпической авантюре Моргана — большом переходе через Панамский перешеек. Ходили упорные слухи, что когда подошло время делить добычу, унесённую из разграбленного испанского города, она оказалась куда меньше, чем рассчитывали пираты. Поговаривали, что Морган произвёл делёжку не по чести и успел заранее припрятать у себя большую часть захваченных сокровищ.

Если верить Истерлингу, то эти слухи родились не на пустом месте. И Морган в самом деле припрятал баснословную сумму — четыре миллиона реалов. А для того, чтобы вывезти это сокровище, Истерлингу и нужен наш корабль с 40 пушками. Сам он, дескать, не справится.

Нужно ли говорить, что я преисполнился еще большего подозрения? Допустим. Просто допустим, что Морган действительно закопал клад. Четыре миллиона реалов — это 500 000 пиастров, по 25 грамм каждый. То есть двенадцать с половиной тонн. И этот груз нужно а) тайно припрятать, б) тайно вывезти, в) тайно закопать. Пусть даже часть этой клада составляют драгоценности, и его вес несколько меньше, все равно в одиночку такой эпический подвиг Морган не потянул бы, а с подельниками надо делиться. Да и сболтнуть они могут лишнего, особенно по пьяни.

Скорее я поверю в то, что Морган прикарманил часть богатств, чтобы заплатить в Англии кому нужно, и отвертеться от веревки. Да и губернатором Ямайки его, наверняка, не за красивые глазки назначили.

Да и вообще, насколько я знал, пиратские клады — это, в большинстве своем, досужие выдумки. Джентльмены удачи прекрасно понимали, что каждый день может оказаться последним, а потому бездумно тратили все, что успели награбить.

Как там было у Эксквемелина? «Поскольку опасности подстерегают нас постоянно, судьба наша очень отличается от судеб других людей. Сегодня мы живы, завтра убиты — какой же смысл нам накапливать и беречь что-либо? Мы никогда не заботимся о том, сколько проживем. Главное — это как можно лучше провести жизнь, не думая о ее сохранении».

Ну и с чего бы Моргану отличаться от своих сотоварищей по пиратскому ремеслу? Он не мог знать точно, что ему удастся стать губернатором Ямайки. И что у него будет шанс вернуться за сокровищами. Не говоря уж о том, что одному выкопать и перевезти эту сумму совершенно нереально, а значит, опять же нужно привлекать подельников, с которыми все равно придется делиться. Ну и смысл менять шило на мыло?

В общем, вся эта история была абсолютно гнилая. И связываться с ней я совершенно не собирался. А мою задачу объяснить команде собственное нежелание участвовать в подобной авантюре облегчил сам Истерлинг, предложив всего лишь десятую долю. На фиг, на фиг такие приключения. Жадность — она, как известно, до добра не доводит. Планировали мы поохотиться на испанцев? Вот этим и нужно заняться.

К сожалению, время отплытия мы выбрали не слишком удачно. Днем «Виктория» была захвачена бурей вблизи Саманы, и наш шкипер, Джереми Питт, решил укрыться там за мысом, в безопасном убежище. Переждав стихийное бедствие, мы направились дальше и… буквально наткнулись на потрепанный бурей испанский галеон, который носил гордое имя «Санта-Барбара». Представьте себе, как я прикололся.

Корабль шел на родину, в Испанию, когда начался ураган. Галеон получил множество повреждений, начиная с треснувшей грот-мачты, и потихоньку возвращался в Сан-Доминго залечивать раны. Мы, скорее всего, даже не рискнули бы напасть на такой хорошо вооруженный корабль, если бы он не потерял возможность маневрирования. Однако О'Брайен, нужно отдать ему должное, был достаточно талантлив, чтобы суметь воспользоваться ситуацией.

Силы у нас были примерно равны, но мои ребята успели отдохнуть, не были вымотаны сражением со стихией и действовали активнее. Так что галеон «Санта-Барбара» был взят довольно быстро. Испанцы, кстати, не особо упирались и активно сдавались под мое честное слово сохранить им жизнь. Собственно, и сам капитан — дон Ильдефонсо де Пайва не сильно упорствовал, рассказав довольно занятную историю своих злоключений.

Оказалось, что в наши руки попало одно из тех сокровищ, о которых мечтали все джентльмены удачи. Галеон «Санта-Барбара» вышел из Порто-Белло, нагруженный золотом и серебром, доставленным через перешеек из Панамы. Он покинул гавань под охраной трёх военных кораблей и намеревался зайти в Санто-Доминго, чтобы пополнить запасы провианта, перед тем как плыть к берегам Испании. Но ураган, разбушевавшийся над Карибским морем, разлучил галеон с его охраной и загнал с повреждённой грот-мачтой в пролив Мона. Сам дон Ильдефонсо оценивал груз примерно в один — полтора миллиона реалов.

Узнав, какие деньги свалились на нашу голову, я, честно говоря, несколько офигел. Покидая берега Тортуги, мы планировали совершить пробный рейд, не слишком надеясь на удачу. Лично я не особо верил в то, что смогу стать удачливым флибустьером (а иные долго не живут), но судьба словно подталкивала меня к этой стезе. На Тортугу мы вернулись во всем блеске славы, в результате чего многие флибустьеры захотели присоединиться к нашей команде. Ну а то, что я прославился как человек, который умеет держать слово, поддерживает на своем корабле железную дисциплину и не страдает излишней кровожадностью, позволяло мне выбирать из желающих присоединиться к моей команде самых лучших.