Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– Эй, потише, – оборвал я, понимая, что Эсси наверняка слушает наш разговор. – Про себя я сам все знаю. Ты про нее говори.

– А чего говорить? Я тоже сперва подумал, отвар подействовал! Потом смекнул: не может такого быть, времени прошло всего ничего! Стало быть…

– Прикидывалась, – заключил я.

– Ну! И повторяю: болезнью от нее не пахнет. Ну так… чуток простужена, но это ерунда. Золот вон тоже соплями двигает, однако помирать не собирается. И кашляет она уж больно натужно, прямо изо всех сил старается!

– Очень интересно… – пробормотал я. – И зачем ей понадобилось нас обманывать, как думаешь?

– Да кто ж ее знает, – пожал могучими плечами Хадрисс. – Устала небось ножки бить! Думала, наверно, что ты ее на коня посадишь. А тут, видишь, личный носильщик объявился…

Он фыркнул себе под нос и добавил:

– Мне-то не тяжело, только брехунов страсть как не люблю!

– Я тоже, – вздохнул я. – Но сдается мне, она это затеяла не только ради того, чтоб у тебя в лапах прокатиться.

– А зачем тогда?

– На жалость давит. Бедную-несчастную да еще больную поди брось! – Я криво усмехнулся. – Это она здорово придумала. Такого бы я точно не сделал…

– Ну и что, заставишь ее завтра саму идти?

– Нет, друг Хадрисс… Ты уж потерпи, раз, говоришь, тебе не тяжело. Пускай прикидывается сколько влезет, но только, раз уж она такая больная, я в нее с утречка еще ивового отвару волью. Да покрепче!

Оборотень сдержанно хохотнул.

– Добрый ты, Север!

– Не то слово. Ложись-ка ты спать, вот что. А я покараулю…

Хадрисс привычно свернулся клубком (очень большим клубком) и мгновенно уснул. Признаться, смотреть, как он сладко спит на голой земле, было зябко даже мне!

– Да уж, Север, доброта из тебя так и хлещет, – проговорила Эсси, появляясь рядом. – Помню я, каков этот ваш отвар на вкус…

– Ничего, – ответил я. – Сама знаешь: за все нужно расплачиваться. Притворяется больной – пускай глотает лекарство. Мы о ней заботимся, между прочим!

– А почему бы тебе не разоблачить ее обман?

– Зачем? Хадриссу в самом деле нетрудно ее нести, и так мы движемся намного быстрее, чем если бы Злата тащилась своим ходом и цеплялась подолом за каждую ветку… А начни я убеждать Золота, что его ненаглядная вполне здорова, не поверит ведь. Еще в драку полезет, чего доброго, а калечить его я не хочу.

– Вон оно что… – протянула Эсси и подперла подбородок кулачком. – Интересный ты человек, Север!

– Я практичный, – поправил я. – Интересного во мне… хм… Ну разве что происхождение мое. В смысле, места, откуда я родом.

– А расскажи о них!

– Да там ничего особенного нет, – пожал я плечами. – Ну… побережье. Море. Холодное, кстати, зимой замерзает. Дома повыше на берегу стоят, не то штормом снести может. Шторма у нас там лютые бывают, особенно по осени. Ну, в общем, и все. Рыбачили все, огородишки были, скотина кое-какая… Скучно. Зимой особенно: сидишь взаперти, сети чинишь да стариковские байки слушаешь. Ну разве что на охоту выберешься… А зимы-то долгие!

– А я моря никогда не видела. Никакого, – вздохнула Эсси. – А здесь ведь до теплого моря рукой подать, и если б я успела замуж выйти, то наверняка бы побывала на побережье… Может, даже искупалась…

– Если повезет, – сказал я, – увидишь северное море.

– А правду говорят, что морская вода соленая?

– По-моему, скорее горькая, – подумав, ответил я. – Хотя и соленая тоже.

– А-а… А знаешь, Север, даже и хорошо, что это будет не теплое море. Все равно искупаться я теперь не смогу, а значит – какая разница?

– Разница огромная, – заверил я. – Это как… ну… Между ломовым жеребцом и дамской выездной лошадкой! Увидишь нашу непогоду – поймешь.

– На юге тоже случаются бури, – возразила Эсси. – Я слышала много рассказов, и те моря вовсе не ласковые!

Я только ухмыльнулся. Видывал я тамошние бури – в котелке, и то волны повыше поднять можно! Правда, говорят, на краю земли, где начинается Великое море, случаются волны выше самых высоких дворцовых шпилей, но я там не был, сам не видел, врать не стану. Мне и родных осенних штормов более чем достаточно.

А впрочем… Может, и до Великого моря удастся добраться? Почему бы и нет? В нем, наверно, острова какие-нибудь есть, не может не быть! Вдруг там тоже люди живут? А если острова необитаемые, так тем лучше, никому до меня дела не будет… Нет, правда! Как с парусом управляться, я уже подзабыл, но на то, чтобы вспомнить, лета вполне хватит. Конечно, в одиночку отдаваться на волю Великого моря – затея вполне самоубийственная, но спутники мне не нужны…

«Размечтался ты что-то, Север, – сказал я себе. – Придумал тоже – острова в Великом море искать! Будто до тебя не пытались – никто ведь не вернулся… Да и вообще: ты сперва доберись до родных краев и отсидись сколько-нибудь, а потом уже мечтать будешь. Первооткрыватель тоже нашелся!»

– Ты что улыбаешься? – спросила Эсси.

– Да так, забавное кое-что на ум пришло. Может, расскажу когда-нибудь.

– Я запомню, что ты обещал, – пообещала она и улетучилась.

Интересно, куда пропадает Эсси? Что вообще поделывают привидения, когда рядом никого нет? Надо будет ее расспросить…

Но, разумеется, я благополучно об этом забыл.

Глава 8

Следующий день ничем не отличался от предыдущего, если не считать того, что Злата очень даже бойко отбивалась от предложенного горького лекарства. Не могу ее за это винить, отвар ивовой коры в самом деле на вкус невообразимо мерзок, но…

Как ни странно, на помощь пришел Золот. Он сам держал строптивицу, приговаривая, мол, все для твоего блага, о тебе заботимся, так что пей, коли хочешь быть здорова, ведь уже полегчало! А Север плохого не посоветует, он человек бывалый, опытный, так что сделай милость, выкушай еще глоточек!

Злата отбивалась, плевалась, пыталась плакать, но пить все равно пришлось. Эсси обозвала меня мстительным негодяем, которому нравится издеваться над девушками, но я напомнил ей историю с гребешком, и мое привидение тут же согласилось, что так этой лгунье и надо. И вообще, принимать снадобье для достижения желаемого результата желательно три раза в день. Ну или хотя бы два!

Увы, с вечерним лечением дело не задалось: ивовой коры я не припас, а надрать свежей было негде – ручей свернул в сторону, как и обещал Хадрисс, ивняк пропал вместе с ним. Ну а мы на следующий день вышли к реке, чему я обрадовался несказанно!

Фойра оказалась рекой спокойной, полноводной, довольно широкой. Надо было подумать о переправе: спускаться вниз по течению, где точно имелся мост, не стоило, там Злату с Золотом могли поджидать. Поискать какое-нибудь селение выше по течению – вдруг найдется лодочник, который согласится переправить эту парочку на другой берег?

Дело хорошее, один-то я и по мосту могу перейти, а Хадрисс уйдет в леса… Ан нет, стоп! Мне тоже лучше не показываться: если те стражники, что ребятишек почти изловили, запомнили мою физиономию, то и мне может не поздоровиться. Вплавь, что ли, перебираться? Я-то, допустим, доплыву, а Везунчик?

Рисковать не хотелось…

Я помотал головой, отгоняя дурные мысли, и покосился на Хадрисса. У того громко урчало в животе: припасы таяли со сказочной скоростью, а оборотни, должен сказать, привыкли есть не просто много, а очень много: немало сил уходит на превращение и на то, чтобы быстро заживлять раны. Хадрисс был здоров и пребывал пока в одном облике, но все равно проголодался…

– Вы тут отдыхайте, – сказал он, когда я коротко кивнул, давая понять, что уловил его идею, – а я пойду погляжу, что тут окрест делается.

И исчез в лесу, будто и не было его. Я точно знал, что сейчас сделает Хадрисс: поднимется выше по течению, обернется зверем и отправится на охоту. Может, и к ночи не вернется, с дичью тут как-то неважно, распугали всю. Я за эти дни только птиц и видел, но Хадрисс же не ловчий сокол, чтобы пташек хватать! Ему что-нибудь посущественнее требуется… Да и остальным бы не помешало. Коню тоже – корма осталось всего ничего.