Предрассветная мгла - Александр Лоскутов

- Ну так какие там новости?

- Да... вести не слишком хорошие, - Васса разом подрастерял большую часть своего веселья. - Мы уже идем не на помощь девятнадцатому легиону, ибо он весь подчистую вырезан. Теперь мы идем за него мстить. Разведка донесла, что против нас идут самое меньшее два конных легиона икленцев. Рыцари и легкая конница.

Радан недовольно скривился:

- Тут уж не до мести. Как бы наш победоносный двадцать третий легион не разделил участь девятнадцатого.

- Тут уж ничего не поделаешь, - вздохнул Васса. - Какова будет воля Стража Бездны, так и случится.

- Да причем тут Страж Бездны!? Сказал бы уж: какова будет воля наших великих генералов.

Сержант второй тысячи двадцать третьего легиона непобедимой армии великого Тулсакского королевства в сердцах сплюнул в густую дорожную пыль. Плевок тут же исчез под ногами бесчисленных королевских воинов, устало идущих вперед, чтобы метнуть кости своей судьбы вместе со смертью. И даже Стражу Бездны было неизвестно, чем может окончиться эта игра.

- Легион, стоять! - Голос седовласого генерала мрачно взлетел к светлому безоблачному небу, откуда весело лились лучи летнего солнца, и эхом разлетелся по округе, подхваченный десятком голосов:

- Тысяча, стоять!

Голосам лейтенантов вторили возгласы сержантов.

- Стоять!.. стоять!.. стоять!..

- Стоять! - Заорал Радан. - Стоять, вы изъеденные блохами мешки с отбросами. Стоять!

Легион с приглушенной руганью и оглушительным лязганьем железа остановился. Медленно ползущие позади обозы со скрипом свернули в сторону и замерли немного в стороне от устало переговаривающихся солдат.

Генерал хмуро огляделся по сторонам:

- Ну что ж... Видимо, идти дальше не имеет смысла. Полагаю, что мы можем разбить лагерь здесь. - Он мрачно провел рукой по закованному в тяжелые латы боку своего ширококостного рыцарского жеребца и вздохнул. - И, кто-нибудь, уберите здесь все...

- Разбить лагерь!.. разбить лагерь!.. разбить лагерь!.. По десять добровольцев от каждой тысячи!.. добровольцы!.. выйти из строя!..

Солдаты двадцать третьего легиона со вздохами облегчения разбрелись по сторонам и устало повалились на густой травяной покров. То, что ежедневный переход завершился почти на два часа раньше обычного, их не особенно волновало. Выдалась минута отдыха - используй ее разумно, то есть именно для отдыха. Таково одно из правил Вал-Накинских легионов.

Радан устало отбросил в сторону тяжеленный щит и с предвкушением потянулся к застежкам шлема. Ну наконец-то я вдохну полной грудью.

- Вторая тысяча, не вижу ваших добровольцев!

Голос лейтенанта заставил Радана подскочить и мгновенно вытянуться по стойке смирно. Лейтенант смотрел именно на него, будто бы во второй тысяче не было других сержантов! Ну почему чуть что, так сразу же сержант Радан, сержант Радан. Чуть только появятся неприятности, так сразу же во всем разбираться приходится сержанту Радану - герою битвы у Пикрунской рощи, будь она проклята. Ну, подумаешь, зарубил вражеского лейтенанта, командующего правым крылом икленского легиона - так он сам выскочил на него. Оставшуюся без командира тысячу легко опрокинули, а тулсакские войска, зайдя в тыл основным рядам противника, учинили там грандиозную резню. Вражеский легион был почти полностью рассеян ценой сравнительно малых потерь. А командование наградило рядового Радана должностью сержанта и пожаловало несколько золотых монет, которые он с успехом пропил в ближайшей таверне, отмечая с друзьями свое быстрое возвышение. Но вместе с должностью он обрел и нелюбовь офицеров среднего звена, которые искоса смотрели на подобных выскочек. Вообще-то, должен признать, должность сержанта не является такой уж неприятной обузой. Хотя, конечно, бывают моменты...

- Вторая тысяча, где добровольцы для лагерных работ?

Радан подскочил как ужаленный. С этого лейтенанта станется отправить его на порку, как будто именно он виноват в том, что никто не стремится стать добровольцем для выполнения очередной порции грязной работы. Добровольцев следует отыскать очень быстро...

- Ты, ты и ты. Прихватите с собой по два своих товарища и следуйте за мной.

Вызванные солдаты недовольно заворчали, но подчинились. И через минуту Радан уже подошел к хмурому лейтенанту с девятью "добровольцами" за спиной.

- Следуйте за мной. - Лейтенант, бряцая доспехами, повернулся и с недовольным видом пошел в сторону небольшого лесочка.

А через несколько минут Радан узнал причину такой необыкновенно ранней остановки для ночлега.

В небольшом овражке лежали беспорядочной грудой сброшенные туда трупы.

Изрубленные и окровавленные доспехи соседствовали с мертвыми человеческими телами и частями тел. Отрубленные руки, ноги и головы смешались в единую массу медленно разлагающейся человеческой плоти. Запах стоял непереносимый. Помятые щиты с изображением башенки и облаков соседствовали с обломками мечей. Человеческие головы мутными невидящими глазами уставились на неторопливо проплывающие в небе облачка. Сталь и плоть смешались воедино в кошмарном кровавом месиве. И сразу же было заметно, что в бою таких ран не причиняют. Скорее всего, погибших воинов расчленяли перед тем, как бросить сюда.

На первый взгляд в овражек было сброшено не меньше трех сотен убитых тулсакских солдат, но точное количество оценить было невозможно.

Радан судорожно сглотнул и поежился. Позади него вырвало одного из солдат.

- Похороните их, - негромко сказал лейтенант. - Закопайте или сожгите... Но оставить их так... Солдаты Тулсака не должны заканчивать свой путь в каком-то овраге.

Лейтенант, сгорбившись, ушел. Некоторое время добровольцы второй тысячи двадцать третьего легиона, с трудом подавляя рвотные позывы, смотрели на человеческие останки.

Радан тяжело вздохнул. Надо приступать. Чем раньше начнем, тем скорее сможем отдохнуть и забыть этот кошмар.

- Готовьте погребальные костры. Трое идут со мной.

Спустившись в овражек, сержант подхватил омерзительно пахнувший человеческий труп с одной ногой и без головы и, поднатужившись, медленно поволок его наверх. Изрубленная в мелкие ленточки кольчуга цеплялась за ветки и траву.

Утренняя заря застала двадцать третий пехотный легион в необычайном возбуждении. Вернувшиеся поздно вечером разведчики принесли весть о вражеском отряде, идущем с юго-востока. Около трех-четырех тысяч легкой пехоты икленцев. После устроенного вчерашним вечером огненного погребения почти четырех сотен своих собратьев по оружию, которых жестокие варвары-икленцы безжалостно зарубили, расчленили и побросали в овраг, солдаты стремились во что бы то ни стало посчитаться с убийцами.